Многоярусный мир: Создатель вселенных - Филип Фармер

Он молчал так долго, что Лувах потерял терпение.

— Что «вот только»?

— Наш добрый отец населил этот мир не только людьми, но и прочими тварями — птицами, рыбами и животными. Мне кажется, на некоторых островах, как плавучих, так и летающих, мы можем встретить очень злобных летающих тварей.

Снизу братьев окликнула Вала: всех властителей приглашают на обед. Они спустились на палубу и устроились в конце стола. Дагарн поведал им свои планы. Он хотел изменить курс абуты, потому что где-то на юго-западе дрейфовал еще один летающий остров, который населяли их злейшие соперники — ваериши. Теперь, когда у илмавиров есть Вольф и его лучемет, они могли бы окончательно разделаться с врагами и добыть в битве победу, которая навеки покроет славой великое племя. А недругов пусть поглотят воды океана.

Вольф согласился: возражать в данный момент не имело смысла. Он надеялся, что они не найдут ваеришей, и хотел сохранить силовые пакеты для более важных дел.

Бесконечной чередой тянулись ярко-красные дни и бледно-розовые ночи. Поначалу Вольф еще находил для себя занятие. Он разузнал все, что мог, об управлении абутой. Он изучал нравы племени и характерные особенности обитателей острова. Остальные властители, за исключением Валы, практически не интересовались подобными вещами. Все свое время они проводили на носовой палубе, проклиная абуталов, переругиваясь друг с другом и высматривая остров с заветными вратами Уризена. Среди них всегда находился обидчик и оскорбленный, но пока властители старались не доводить ссоры до откровенной свары.

С каждым днем Роберт чувствовал к ним все большее отвращение. Кроме Луваха, никто из них не заслуживал спасения. Надменность властителей раздражала абуталов. Вольф несколько раз предупреждал об этом братьев, напоминая, что сейчас их жизни во многом зависят от островитян. Стоит разгореться вражде, и зазнавшихся гостей просто вышвырнут за борт. К его советам прислушивались, но проходило время, и ими овладевала тысячелетняя вера в свое богоподобие.

Большую часть времени Вольф проводил на мостике рядом с Дагарном, считая необходимым хоть как-то разряжать напряженность, создаваемую его беспечными братьями и кузенами. Он начал посещать занятия по планеризму, поскольку человек, не освоивший крылатый аппарат, не мог рассчитывать на дружбу и уважение абуталов.

Однажды Роберт спросил вождя, почему полетам придается такое большое значение. Сам он считал планеры забавой и источником проблем, ненужной тратой ресурсов и времени.

Дагарна удивил такой вопрос. Он даже не сразу нашел нужные слова.

— Как почему? Потому что… так надо. Человек становится взрослым только тогда, когда совершит свою первую самостоятельную посадку. И я не согласен с твоим утверждением, что планеры не окупают внимания и затрат. Придет день, когда мы найдем своих врагов, и ты поймешь, как ошибался.

На следующий день Вольф совершил пробный полет. Он и Дагарн сели в двухместный учебный планер. Два огромных пузыря, привязанных к концу каната, подняли машину в воздух. Они набирали высоту до тех пор, пока абута не превратилась в небольшой коричневый овал. Быстрые верхние потоки воздуха отнесли планер на несколько миль от острова. Дагарн, выполняя обязанности инструктора, отсоединил подъемный механизм. С помощью тонкой, но крепкой веревки пузыри втянули назад на абуту, чтобы использовать еще раз.

За свою долгую жизнь Вольф-Ядавин летал на многих приспособлениях. На Земле у него имелось удостоверение пилота, позволявшее управлять небольшим одномоторным самолетом. И хотя последний раз Роберт летал много лет назад, он не забыл прежних навыков. Когда планер начал спиральное снижение, Дагарн доверил Вольфу рычаги управления. Через пару минут он похлопал ученика по плечу, одобрительно кивнул и вновь взялся за штурвал. Машина неслась, подгоняемая ветром, затем отклонилась в сторону и плавно приземлилась на посадочной полосе широкой палубы.

Роберт совершил пять тренировочных вылетов, причем два последних — с самостоятельной посадкой. На четвертый день он поднялся в воздух без инструктора. Это произвело на Дагарна огромное впечатление, и он сказал, что большинству новичков обычно требуется вдвое больше времени. Как-то Вольф поинтересовался, что происходит с тем, кто промахивается при посадке на абуту. Его интересовало, как островитяне поднимают планер наверх.

Дагарн улыбнулся и, подняв ладони к небу, сказал, что неудачника оставляют на волю судьбы. Больше на эту тему они не говорили, но Роберт заметил, что при каждом его вылете вождь приказывал оставить на острове лучемет. Вольф доверял оружие только Луваху, зная, что в случае его гибели тот не употребит лучемет во зло. Вернее, не до такой степени, как остальные властители.

После полета Роберту приходилось ходить с обнаженной грудью, как полагалось мужчине, на груди которого красовалось изображение иифтарз. Дагарн выразил желание стать его братом по крови. Услышав об этом, остальные властители получили повод для язвительных насмешек:

— Неужели Ядавин, прямой потомок Лоса, сын великого владыки Уризена, станет брататься с разрисованным невежественным дикарем? Да есть ли у тебя гордость, брат?

— Только не вам говорить о братстве, — ответил он. — Во всяком случае, абуталы не таят ко мне ненависти и не желают смерти, чего не скажешь о всех вас, за исключением Луваха. На вашем месте я бы не презирал этих людей. Они хозяева своих маленьких миров. А вы — бездомные крикуны, загнанные в ловушку, как стая безмозглых гусей. Так что не торопитесь задирать нос передо мной и ими. Лучше найдите среди них друзей. Могут прийти такие времена, когда их помощь вам очень пригодится.

В мелком бассейне, прижимая к груди розовый полуотросший плавник, сидел Теотормон. Услышав спор братьев, он тоже выразил свое мнение:

— Все равно вам крышка, проклятые подонки. Вот уж вы покричите, когда Уризен в конце концов захлопнет свою западню. А если говорить о Ядавине, я скажу, что он, в отличие от вас, настоящий мужчина. И только ему я желаю удачи! О, как мне хочется, чтобы он добрался до нашего любимого папаши и отомстил за все его дела. Вам же, остальным моим братьям, я желаю погибнуть ужасной смертью.

— Закрой свою пасть, гадкая жаба! — закричал Аристон. — Хватит того, что нам приходится смотреть на тебя. У меня желудок выворачивает от твоего вида. Я не желаю слушать такую мразь, как ты. Хотелось бы мне оказаться в моем прелестном мире и увидеть тебя в цепях у подножия трона. Вот тогда бы, чудовище, я позволил тебе говорить, но в твоих словах была бы только мольба о пощаде. А потом я скормил бы тебя, дюйм за дюймом, моим маленьким крошкам. Ах, мои прекрасные девочки! Как мне их не хватает!

— Однажды ночью я сброшу тебя с летающего острова, — зашипел Теотормон, — и буду хохотать, наслаждаясь, как ты машешь руками в воздухе и визжишь от страха.

— Довольно этих детских перебранок, — оборвала их Вала. — Разве вы не знаете, что каждая ссора между нами лишь радует Уризена? И он обрадуется еще больше, когда вы разорвете друг друга на части.

— Вала права, — сказал Вольф. — Вы называете себя властителями, творцами и правителями огромных вселенных, а ведете себя как избалованные злые дети. Неужели ваша взаимная ненависть так сильна, что вы забыли о том, кто научил вас этому лютому чувству? Но помните, Уризен жив и уже готовит для вас эшафот. Мы можем его остановить! И мы уничтожим его, даже если ради этого нам придется погибнуть. Поэтому постарайтесь вести себя с достоинством — хотя бы теперь. И, быть может, это облагородит ваш конец.

Аристон зарычал и рванулся к Роберту. Его лицо покраснело, рот искривился от злобы. Он был значительно выше Вольфа, но уступал ему по комплекции. Картинно взмахнув руками, Аристон сбросил с плеч шафрановую мантию с орнаментом из зеленовато-алой чешуи.

— Я достаточно натерпелся от тебя, ненавистный брат! — вскричал он. — Твои оскорбления и намеки выводят меня из себя. Ты превращаешься в одного из этих скотов, но считаешь, что чем-то лучше нас. И я ненавижу тебя. Я ненавидел тебя всегда! Сильнее, чем всех остальных! Ты просто ничтожество… ты подкидыш!

Обвинение в том, что властитель не является прямым потомком избранной расы, считалось самым страшным оскорблением, и после такого очевидного вызова Вольф уже не удивлялся, увидев нож в руке Аристона. Роберт встал в боевую стойку и приготовился к поединку, от души надеясь, что до этого не дойдет. Ссора властителей на виду у абуталов могла сильно подорвать их престиж.

С гондолы на носу острова раздались крики. Забили боевые барабаны, и абуталы побросали все дела. Вольф поймал пробегавшего мимо мужчину и спросил, чем вызвана тревога.

Илмавир указал на левый борт и ткнул пальцем куда-то вверх. Роберт повернулся и увидел на красном куполе неба какой-то темный пушистый предмет.