Мир Сценариста. Трилогия (СИ) - Погуляй Юрий Александрович

— Получилось! — сказал я. — Получилось!

Викинг тихо выругался. Меня он не видел. Работает. Отлично! Я выбрался из клетки, появившись прямо под носом Харальда. Хевдинг вздрогнул.

— Клетка очень даже подходит! Давай приступать к следующей части! Но прежде я похожу тут, ладно? Посмотрю в бочки там, в ящики. Вдруг у вас там меч-кладенец где-то валяется? Или гироскутер!

Владыка Бергхейма устало поднял брови и тяжело вздохнул. И когда я закончил обыск их чертового подземелья, не найдя ничего ценного, он вздохнул еще раз. Мое разочарование, правда, было больше. Находка в сумке ярого миссионера распалила жажду плюшек и пробудила некую надежду, что я просто смотрел не туда. Что тут все завалено интересными пасхалками.

Но, увы, нет.

— Так, теперь проверим одну мою идею, — сказал я Харальду. Тот молча потопал к выходу.

К ночи небо растянуло, над захваченными мхом полями выползла луна. Заискрились звезды. Вдоль городка тлели зеленые огни Сеятелей. Ходячие фонари Выводка. Пахло болотом. Его запах перебивала только едкая вонь крови Тора.

Ворота закрылись за моей спиной. Я поудобнее перехватил ведро и поковылял к ближайшему распространителю мха. Неудобная ручка резала руки, и по-моему все эти характеристики работали не так, как должны были бы. Вот была у меня сила… Кстати.

— Характеристики

Имя: Лолушко

Раса: Человек

Класс: Шут

Уровень: 7

Здоровье: 400

Дух: 100

Основные характеристики:

Интеллект: 9

Выносливость: 8

Сила: 8

Ловкость: 20(10)

Профессии: нет

Случайные характеристики: Акробатика, Харизма

Клан: «Пренебречь вальсируем»

Инвентарь

Социальное

Полагаю, что ведро на втором уровне было бы таким же тяжелым. Но судя по ловкости — я могу им вообще жонглировать. Надо все вбухивать в нее. У шута она явно основная. Вот почему этого нет в описании класса, а?

Кстати, харизма. Что за зверь? Я ее вообще изучал, или прослакал, как водится?

Стоя за воротами с ведром крови Тора в руках, я вчитался в описание характеристики. Ведь лучшего момента Егорка найти никак не мог. Однако и здесь меня ждало разочарование.

«Харизма — великий дар. За вами готовы пойти люди. Вы легче сходитесь с незнакомцами. Вам чаще улыбаются. Вас готовы слушать.

Внимание: вам доступно влияние на внутрифракционные подрепутации»

— Внутрифракционные подрепутации. Ясно-понятно, — сказал я сам себе.

В поле завыли волки.

— Внутри, мать их, фракционные подрепутации!

По-моему, после того как меня одарили этим великим бонусом, северяне не стали при разговоре реже плеваться.

Или же я просто этого не заметил?

Сеятель, когда я остановился возле него, никоим образом не дал понять, что встревожен. И даже когда кровь Тора выплеснулась на него — не пошевелился. Под корой мерно булькало зеленое пламя.

— Внутрифракционные подрепутации, млять! — сказал я в дупло монстра. Тварь не сагрилась. С поля на меня не неслись проклятые орды всеобразной живности. Небо не разверзлось. Отлично. Просто отлично.

Я зашагал обратно к Бергхейму, катая на языке открытие. Что это вообще за зверь? Кто вообще выражается на таком языке? Как можно в целом допереть, что это значит? Нет, общее понятие харизмы мне доступно. Когда ты режешь голову человеку — ты душегуб, но если ты делаешь этого с харизмой — то ты уже герой. Люди всегда найдут тебе оправдание.

Но что значит эта подсказка?

— Внутрифракционные, млять, подрепутации, сечешь? — сказал я карлу на воротах. Тот сделал страшные глаза, но не ответил. Грохнул засов, отсекая меня от мшистых долин.

— Вижу — сработало, — Харальд и Олаф ждали меня. Олаф беззубо скалился, Харальд торжествовал. — Ты был прав, Лолушко. Не ведаю, отчего Выводок тебя не трогает, но думаю, завтра у тебя будет много работы.

Хевдинг покосился назад, где стояла запряженная лошадьми телега с пузатой бочкой и насосной помпой. Местный пожарный расчет. Вот только теперь, по задумке, мы переметнем его на темную сторону. Выглядел Харальд несколько безумно. Да и во мне потихоньку просыпался юный поджигатель.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Оно долго держится? — спросил я.

— Кто оно?

— Химия ваша ядерная. Напалм Торовский. Его дождем не смоет? Не испарится?

— Я его не понимаю, — устало признался Харальд. Олаф утешающе хлопнул его по плечу.

— Ты не один.

— Гореть это будет после дождя? — терпеливо уточнил я.

Хевдинг кивнул:

— Дня три держится, как новенькое, потом сохнет.

Я застыл. Новенькое. Новичок!

Может, он знает, что такое эти гребанные подрепутации? Вдруг это еще с «Волшебных Миров» тянется?

Попрощавшись с северянами, я ринулся к базе. Опустевший, окруженный город окутала мистическая тишина. По-моему, брошенные поселения моментально наполняются таинственным ореолом. Звуки становятся резче, тени обретают смысл. То, что остается за пределами внимания в обычное время — выползает наружу.

Я видел рога над входами в дома, оленьи, лосиные и, по-моему, даже сынов Лося. Видел странные руны на стенах. С крыш свисали деревянные обереги в виде человечков, сплетенных из веток. Под ногами чавкала раскисшая от дождя земля.

Факелов в Бергхейме больше не было. Только на стенах. Мрачное, сумрачное место.

Но здесь всяко уютнее чем в доме задохликов. У двери на базу я остановился. Прикрыл глаза, собираясь, выбрасывая из головы мысли о том, как меня там встретят. Встряхнулся. Использовал нлп технику, натянув на лицо улыбку. Пренебречь, братцы, вальсируем! Идем на драйве!

— И снова — здравствуйте! — сказал я с порога.

Очаг горел. У него торчал Райволг, мой брошенный раб. Задохлики либо пытались уснуть, либо спали. Но фарш невозможно провернуть назад. Егорка на арене, время жечь глаголом.

— Чиканутый вернулся? — буркнул из темноты Олег.

— Олег! — прошипел из другого конца дома Стас.

— Брось, мой бронемишка, не настолько все плохо. Вне обострений я довольно мил. А вам вообще повезло. Иногда я очухиваюсь в лесу, у дерева, на котором висит выпотрошенная шлюха. Руки в крови, рот в крови и… ну это неважно. Вот в такие моменты я действительно чиканутый.

Глаза Райволга стали еще больше. Хмыкнул во тьме Игнат. Но шутка явно не удалась, потому что тьма, в которой таились задохлики, еще больше сгустилась. Ладно. Не привыкать. Вальсируем.

— Как Света?

— Также… — глухо отозвался Олег. Черт. Как-то лихо ее приложило. Это тревожило.

— А где наш новый брат во херне? Коллега местного чудилы, — имя новичка я, разумеется, забыл. Вечная беда у меня с именами. Из-за этого меня многие не любили там, в реальной социальной жизни. И поделом.

— Отзовись, программистик!

— Вы всегда такой грубый? — вкрадчиво спросил новичок откуда-то справа.

— Это я еще не грубый! Расскажи мне сказку, друг, — я двинулся на голос. — Сказку, под названием внутрифракицонные подрепутации! Что это вообще за хреновина такая? Есть вариации для человеческого языка?

Новичок сел на кровати, спустил ноги. Я остановился напротив него, присел на корточки, пытаясь разглядеть глаза собеседника.

— Не понимаю о чем вы.

— Характеристика Харизма. Помнишь такую? В этой игре что на нее завязано?

— Простите… — он замялся, — Лолушко. Но у меня десять проектов параллельно.

— Это очень печалит, но поверьте, многоуважаемый Балабол, ситуация не терпит отлагательств!

Диалог был прекрасен. Лолушко и Балабол. За такие ники мне хотелось бы поговорить с создателем игры отдельно.

Я вызвал характеристики и зачитал ему описание. Новичок молчал. Из тьмы к очагу вышел Стас. Выглядел бард настороженно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Тут реально не хватает локализации для таких простых парней как я, — обезоруживающе оскалился я новичку.

— Минуту. Я думаю. По-моему что-то такое было, — Балабол смотрел куда-то мимо меня. По-моему, он даже губами шевелил, размышляя. Но возможно так играл свет от очага.