Вторжение, которого не было - Кеннет Макси

Если в комнате, превращенной в убежище, или в коридоре есть окно, его необходимо защитить от попадания осколков преградой — высотой, по крайней мере, на шесть футов от пола. Это можно сделать различными способами.

Если в подвале, который вы хотите приспособить под убежище, есть окно, частично выступающее над землей, заставьте его мешками с песком, но, если вам их не достать, можно обойтись и без них. Вы можете воспользоваться ящиками с землей или, если вам не достать соответствующего количества материалов, чтобы соорудить земляную стену от уровня пола, поставить деревянный[476] стол или соорудить деревянную платформу (не выше уровня подоконника) и уже на эту платформу положить мешки или ящики с землей.

Окно можно защитить и другим способом. Забейте окно крепкими досками с обеих сторон оконной рамы до уровня шести футов от пола и засыпьте образовавшееся пространство галькой, битым кирпичом, землей или песком. Можно использовать проволочную сетку в деревянной раме, чтобы закрыть окно с обеих сторон деревянной обшивкой, или линолеумом, или другим материалом, способным предохранить гальку или землю от высыпания.

С внутренней стороны вы можете защитить окно, поставив перед ним книжный шкаф, плотно заполненный старыми книгами, журналами, или сложив напротив него чемоданы или ящики с камнями или с землей. Если вы поступили согласно указанию, удостоверьтесь, что ящики надежно укреплены, и избегайте того места, куда их может отбросить взрывной волной.

Не забывайте об опасности, исходящей от стеклянных осколков. Если хотя бы часть окна осталась незащищенной, то безопаснее всего стоять вплотную к стене с любой стороны от окна.

Здесь представлено лишь несколько советов. Вы, наверняка, подумаете о других способах использования доступных материалов. И помните: если вы сделаете свой дом как можно более безопасным для вашей семьи, то поможете всем.

БУДЬТЕ БЛАГОРАЗУМНЫ И СЕЙЧАС ЖЕ ПРИНИМАЙТЕСЬ ЗА РАБОТУ

Основные предосторожности при авианалете, рекомендованные британским правительством. (Из коллекции Лайонелла Аевенталя)[477]

Дополнение 2

[478]

“Морской лев”: история несостоявшейся операции

В день заседания рейхстага[480] я узнал, что наш корпус[481] должен получить новую задачу. Мы были переброшены к побережью пролива в целях подготовки к вторжению в Англию. Для этого нам были подчинены три пехотные дивизии. Мы разместились в Туке, элегантном морском курорте около Булони, где многими красивыми виллами владели англичане. Наш штаб разместился в большом отеле, при строительстве которого не жалели средств, я же с узким кругом лиц занял маленькую виллу, принадлежавшую одному французскому судовладельцу. Хозяин хотя и сбежал, но оставил семью управляющего, так что здесь были люди, которые могли содержать дом и мебель в порядке и охранять их. В противоположность тому, что мне пришлось позже увидеть в Германии, мы ни в коем случае не вели себя как господа, которые распоряжаются по своему[482] усмотрению чужой собственностью. Напротив, мы строго следили за тем, чтобы во всех домах, занятых нашими войсками, поддерживался порядок. Увоз всей мебели или изъятие ценных предметов в качестве “сувенира” не соответствовали обычаям немецкой армии. Когда я однажды проезжал мимо одной виллы, которая была оставлена недавно нашей частью и оказалась в довольно большом беспорядке, то приказал старшине роты возвратиться на виллу с командой и навести там порядок.

Вследствие безупречного поведения наших войск наше отношение с французским населением в те полгода, что я провел во Франции, ничем не было омрачено. Французы при всей своей вежливости проявляли достойную быть отмеченной сдержанность, чем только завоевали наше уважение. Впрочем, каждый из нас более или менее был очарован этой благословенной страной. Сколько ей принадлежит памятников древней культуры, красивых ландшафтов и шедевров знаменитой кухни! Сколько товаров было в этой богатой стране! Правда, наша покупательная способность была ограничена. Только определенный процент денежного содержания выдавался в оккупационных деньгах. Это правило строго выдерживалось, по крайней мере в сухопутных войсках. Таким путем умеривалась понятная жажда к приобретениям, а это было весьма желательно в интересах сохранения престижа немецкой армии. Этих денег было достаточно, чтобы иногда съездить в Париж и в течение дня насладиться прелестью этого города. Во время нашего пребывания на побережье вплоть до ноября мы получали удовольствие от морского купанья, которым наслаждались мой новый адъютант обер-лейтенант Шпехт, мой верный водитель Нагель и конюх Рунге, совершавшие также долгие прогулки верхом по побережью. Следует заметить, что в проливе высота прилива достигает 8 м по сравнению с уровнем отлива. Это обстоятельство играло большую роль в разработке вопроса о возможностях высадки на английском побережье, а также при выборе времени для входа в порты при вторжении. Однажды, купаясь, мы заплыли далеко в море, а наш “мерседес” неожиданно был захвачен приливной волной. Только в последнее мгновение его удалось вытащить из уже намокшего песка с помощью подоспевшего тягача. Зато Нагелю удалось поймать в море оригинальный трофей. Далеко в море плавал мостик с одного потопленного парохода. Нагель[483] взобрался на него и появился вскоре из капитанской кабины с сеткой, ракетками и мячами для настольного тенниса, которыми мы пополнили арсенал наших спортивных принадлежностей. Таким странным образом, пожалуй, никому еще не удавалось приобрести необходимое для игры в настольный теннис.

Радость и удовольствие, которые доставляли эта прекрасная страна и затишье после выигранной кампании, не привели, однако, к тому, что солдаты распустились, как это обычно бывает с оккупационными войсками. Наоборот, перед командованием стояла задача готовить части к следующему этапу — я имею в виду вторжение. Войска ежедневно проходили обучение в прибрежной местности, покрытой дюнами и во многом похожей на участки, где должна была произойти высадка. После того, как прибыли наши средства переправы — переделанные лодки с Эльбы и Рейна, небольшие рыболовные суда и катера, — мы смогли проводить при спокойной погоде вместе с кораблями военно-морского флота учения по посадке и высадке морских десантов. При этом многим приходилось принимать холодную ванну, если лодка неумело подводилась к берегу. Молодые фенрихи военно-морского флота тоже должны были сначала овладеть этой новой задачей. Нельзя было на них обижаться за то, что они это делали без особого воодушевления: командовать лодкой с Эльбы — это не то, что нести службу на красивом крейсере или подводной лодке. Трудно приходилось также и со старыми шкиперами, владельцами лодок или пароходов, которые вместе с фенрихами стояли на капитанском мостике этих несколько авантюрного пошиба судов вторжения. Но, несмотря ни на что, все в этой подготовке к необычной задаче делалось с огоньком, и мы были убеждены, что справимся с ней.

Уместно будет сделать здесь некоторые критические замечания относительно плана Гитлера, предусматривавшего высадку в Англии, и в особенности причин, приведших к отказу от этого намерения.

Если Гитлер после победы над Францией действительно думал, что война уже выиграна и остается только внушить эту мысль Англии, то он явно ошибался. Тот холодный отказ, которым было встречено в Англии его крайне неопределенное мирное предложение, показал, что ни английское правительство, ни английский народ не склонны с ним согласиться.[484]

Перед Гитлером и его ОКВ встал теперь вопрос: “Что же теперь?” Этот вопрос неизбежно встает перед государственным деятелем или полководцем, когда в период войны стратегические промахи или неожиданные политические события, например, вступление новых государств в войну на стороне противника, создают совершенно новое положение. Тогда ничего другого не остается, как изменить “военный план”. В таком случае соответствующих деятелей можно упрекнуть в том, что они переоценили силы своего государства и недооценили силы врага, что они неправильно оценивали политическую обстановку.

Но если государственные и военные деятели должны задать себе вопрос “Что же теперь?” после того, как военные операции, согласно их расчетам — в данном случае даже сверх всяких расчетов, — привели к победе над врагом, если разбитый противник спасся на своих островах, то приходится спросить себя, а существовал ли вообще у немецкой стороны какой-либо “военный план”.