Ты попал! (СИ) - Арсеньева Аселина

— Тогда не мешай. — Перебила я ровным холодным голосом. — Чем мы быстрее его найдем, тем быстрее ты исчезнешь из моей жизни.

— Ты так мечтаешь от меня избавиться, что несешься, рискуя жизнью? — Вдруг неожиданно громко закричал Рон.

Я резко дала по тормозам! Дорога была хоть и после несильного, но дождя. Я не справилась с управлением, и меня вынесло на размокшую обочину. Колеса машины разрывали ее, оставляя глубокий, непрерывный след. Чисто интуитивно мне удалось удержать машину, не дав ей вылететь дальше обочины.

— Я сумасшедшая. — Подумала я, дождавшись остановки машины.

— Ты даже не испугалась. — Прозвучал ответ Рона в голове. Даже так я почувствовала, будто он был на выдохе и шепотом.

— Адреналин закончился. Так ты теперь снова со мной разговариваешь?

— Давай больше никуда не поедем. Вернемся?

— Похоже испугался ты. — Сказала я без эмоций, уже в слух. Я совершенно не была настроена смотреть на него и до сих пор смотрела через лобовое стекло вперед.

— За тебя. — Ответил он. Моя душа не стала слушать мозг и я, неожиданно для себя, к нему повернулась.

— Эта невозможность коснуться тебя сегодня и в будущем, сводит меня сума. Вот чего я боюсь. — Пронеслось у меня в голове. И по его взгляду я поняла, что он услышал. — Черт! Ты не должен был это слышать.

— Я тоже впервые боюсь. Боюсь, что больше не смогу быть с тобой рядом. Все внутри меня отказывается подчинятся сухой логике. Я бы все отдал, чтобы научиться противится этому чувству. Но я даже не знаю, как! Ты можешь дать мне этот день? Всего лишь один день… — Шептал он, уже невесомо соприкасаясь с моими губами. Я пропала…

Из моих глаз побежали слезы. Я покрывала лицо Рона поцелуями, заглядывала любуясь в глаза, трогала волосы, шею — снова запускала руки в его волосы, но теперь сзади. Я уже оказалась сидящей на Роне. Мы жадно целовались, а потом мне так захотелось от него нежности, — чтобы он просто прижал меня к себе. И он сделал это! Я сидела, свернувшись клубочком на его руках, а он прижимал меня к себе, гладил по голове, мягко улыбаясь и дарил легкие теплые поцелуи то в висок, то в щеку, то в губы.

— Рон. — Робко спросила я, проведя рукой по уже почти высохшим слезам. — И что нам с этим делать дальше?

— Жить дальше. Ты готова оставить все и пойти со мной, зная, что нас там могут не принять?

— Не знаю, сейчас кажется, что да. А ты остаться?

— Я бы хотел остаться. Но у меня есть долг. А даже если его не было, — здесь есть Эдик. Стоит тебе выбрать меня, и ты будешь тосковать по нему так же, как по мне эти дни. Я вижу эту связь, — она не порвется. Это превратиться в пытку для нас троих. Я не хочу скрывать это от тебя.

— Скажи, как мне быть, и я тебя послушаюсь… — С надеждой в голосе спросила я. У меня самой уже нет сил грести против течения.

— Выход один. Быстрее найти табор. Тогда я смогу уйти. Разрыв мироздания ослабит эту связь или сотрет совсем. Всем станет легче. Но память останется. Поэтому, подари мне этот день с тобой. Просто, побудь рядом…

Рон нерешительно наклонился, одной рукой приподнял мое лицо навстречу к нему и поцеловал! Это было так сладко! Да! Пусть у нас останутся воспоминания хоть об этом дне! А с Эдиком, — с ним у меня все впереди…

Какое-то время мы просто сидели обнявшись, мы были так близко и оба, разглядывали так неожиданно ставшие родными — черты.

— Поехали, все-же табор искать надо. — Подумала я.

— Ты права. Поехали. — Сказал он в слух, но таким тоном, будто признался в любви.

Я завела машину, но тронуться с места не получилось. Колёса глубоко увязли в глине.

Пришлось выходить из машины. Хорошо иметь при себе хоть и не всемогущего, но всё-таки волшебника. Рон дождавшись, когда вокруг не будет машин, приподнял нашу над землей, и поставил на асфальт.

— Пожалуйста, только сейчас веди осторожней. Мне не сразу удалось удержать машину на обочине, еще бы немного и мы бы могли разбить машину.

— Машину?!!!

— Нас бы я смог защитить.

— Прости. Сама не знаю, почему я сделала такую глупость… — Рон понимающе смотрел на меня с теплой, поддерживающей, улыбкой. Кому как не ему, понимать мои чувства, возможно даже лучше меня самой?

Ровная дорога закончилась и теперь наш путь лежал по извилистому горному серпантину. Мне не удавалось в полной мере любоваться пейзажем, а вот Рону вид явно нравился! Сейчас мы проезжали мимо склона с густым лесом и будто светящимися в нем, разгоняя его темноту, насыщенными голубыми цветами. Я ненадолго отвлеклась, чтобы увидеть реакцию Рона на эту красоту, но он смотрел на меня, с чуть ли не с блаженным выражением лица.

— Ты чего? Смотри какая красота вокруг!

— Красота! И правда! Только не вокруг, а в машине, рядом со мной! — Ах, нахал, еще и улыбается… Я ж тут и так в эти бесчисленные повороты с трудом вписываюсь. Я уставилась в лобовое стекло, поудобнее перехватив руль.

— Ловко же вас там учат делать комплименты.

— Ошибаешься, нас там учат говорить правду.

— Если хочешь увидеть истинную красоту женщины — посмотри на нее утром. А сейчас пока полюбуйся красотой вокруг, скоро всё проедем. Мной тебе еще не один день любоваться, может еще и надоест.

— Уже видел не раз, пока не надоело. Ты всегда красивая.

— Тогда все-равно отвернись и не отвлекай от вождения. Красота — страшная сила, особенно когда она за рулем.

— Всё-всё… Это я тоже уже понял. Любуюсь цветочками…

Дорога неожиданно снова стала почти ровной с редкими поворотами, и мы приехали в первую небольшую деревеньку с названием «Прямь», тут мы решили перекусить, размяться и разумеется расспросить всех о таборе.

— Здравствуйте. — Подошла я к первому попавшемуся человеку. — Здесь по дороге через вашу деревню табор не проезжал?

— А вы чего цыганей то ищите?

— Дело у нас к ним. — Вмешался Рон.

— Гаврилыч, чего там у тебя спрашивают? — К нам собрались подтянуться еще пара человек. Полная женщина низкого роста и мужчина, противоположной ей комплекции.

— Да ничё, идите своей дорогой.

— А тебе-то чего жалко, коли узнаем? Может чем поможем. — Продолжала кричать женщина уже мне в ухо, хоть и подошла вплотную. Я невольно сделала шаг назад.

— Да я говорю, что даже цыгане нашей дорогой побрезгуют ходить. — Объяснял уже ей, Гаврилыч.

— Чего тебе опять дороги наши не угодили? Ездишь же на кобыле. Хорошие у нас дороги, не слушайте его, вон даже разметку на новую дорогу приехали наносить намедни.

— Ох, баба-краса — ум забрала коса! Тфу… Лучше б асфальт сначала на эту дорогу наложили.

— Дык уж как тридцать лет лежит. Хороший, крепкий. Коль в яму в него колесом попадешь, там и останется. Сам же в ту зиму про это вопил. Всего-то приноровиться и объехать!

— Мы все поняли, нам бы дорогу без разметки и до вашего областного центра чтобы вела. Подскажите? В яму не хотим, а возвращаться дорогой по которой приехали, времени нет. — Поторопила я.

— Дык, она без асфальта? — Вмешалась удивленная женщина.

— Но старая-то, годами укатанная. — Добавил Гаврилыч с уважением к объекту.

— А у вас тут точно никогда цигане не проходят? — Предпринял еще одну попытку Рон.

— Не видал… — Ответил Гаврилыч, приподняв глаза к небу, будто припоминая.

— Ну ка посторонись, Гаврилыч, раз не видал. Умные все. А как объяснять, лыка не вяжите. Я видала. Когда в райцентр ездила за поросятами. Там цыгане ходили. Вот туды езжайте. — Женщина показала направление перед собой. — Поняли куды? — Потом дооолго езжайте прямо, а потом уж совсем прямей. На свертки не сворачивайте. Сначала райцентр будет, потом дорогу люди подскажут. Так может молока купить хотите? — Резко перевела она тему. Я посмотрела на ее замусоленный до жирных пятен на одежде вид и потянула вдруг приободрившегося Рона за рукав. Ну да, ему-то хорошо, у них не болеют, а вот мне еще как грозит с животом пролежать.

Мы спешно сели в машину. Мысленно я подстегнула Рона к скорейшим действиям, да и мои эмоции ему уже многое сказать успели.