Братство порога - Роман Злотников

ГЛАВА 2

Хотя Константин запретил Гархаллоксу объявлять траур по убитому Ганелону, пир в честь избавления от зубанов было решено устроить без музыкантов. Это предложил Гархаллокс при молчаливом согласии генерала Гаера, прочих генералов и министров. Первый министр Гавэн предложение это поддержал только тогда, когда стало ясно, что Константин не будет возражать.

Как-то сразу так получилось, что после событий на Площади Плах Константин мгновенно вышел на первый план, дав понять всем, что Гархаллокс и Гаер, которых считали раньше верхушкой заговора, всего лишь его подручные, чья задача была расчистить путь истинному повелителю.

Дарбионский королевский дворец почувствовал: новая власть взошла непоколебимой твердыней, и нет сейчас такой силы, которая могла хотя бы попытаться что-то изменить. Генерал Гаер был одним из четырех генералов, кому подчинялись королевские гвардейцы, и слово Гаера считалось решающим для большинства воинов. Гархаллокс повелевал магами, так как являлся архимагом Сферы Жизни — самой могущественной из Сфер. Вот, пожалуй, архимаги Сфер Бури, Огня и Смерти — единственные во всем Дарбионе, кто мог бы как-то повлиять на ход событий. Но архимаги этих трех Сфер вскорости после осуществления переворота, ошарашенные известием о гибели Ганелона, поодиночке были взяты под стражу лично Гархаллоксом и низложены. Их места заняли маги их же Сфер, о которых ну никак нельзя было подумать, что они рвутся к власти. Да они и не рвались — поняли наиболее прозорливые из придворных. Они представляли собой исполнительных служак, лишенных амбиций. Бывшие архимаги, впрочем, никаким гонениям не подверглись — с них просто сняли большую часть прежних привилегий, оставив при дворе. Тем самым дав понять: причина того, что им пришлось оставить высокие места, — только стремление новой власти полностью контролировать магические Сферы.

Надо сказать, что Королевский Орден Магов воспринял переворот совершенно иначе, нежели министры и придворные рангами пониже. По-другому и быть не могло. Константин был ближе им, чем кому бы то ни было. Видевшие дальше и понимавшие больше обыкновенных людей маги традиционно мирились с тем, что власть принадлежит не им, только потому, что не различали в самом принципе власти человека над человеком ничего для себя притягательного. Маги всегда и везде были особыми. И маги же первыми поняли: восшествие на трон величайшего из людских королевств не есть самоцель Константина. Это всего лишь ступень лестницы, ведущей неизмеримо выше привычных представлений о жизни обыкновенных людей…

Константин не стал занимать покои Ганелона. Он изъявил желание поселиться в башне архимага Сферы Жизни, лишь перейдя из подземелья на верхние уровни. Но за пиршественным столом великий маг уселся на королевском троне. По правую руку от него поместился Гархаллокс, по левую — Гавэн и генерал Гаер. А министрам пришлось подвинуться дальше от трона, чем обычно, уступив место новым архимагам Сфер и их ближайшему окружению. Такую перестановку отметили все, но никто не осмелился на этот счет высказаться. Во дворце устанавливался новый порядок.

Поначалу пир протекал вяло. Из-за отсутствия музыкального фона каждому казалось, что голос его звучит неприлично громко, и очень часто заговоривший обрывал свою речь, бросив испуганный взгляд на Константина, неудобно ссутулившегося на троне. Но скоро вино сделало свое дело — не произносившего ни слова великого мага приноровились не замечать. Потому что почувствовали: он сам безмолвно разрешил им это…

— Посмотри на них, — не наклоняя головы к сидящему ниже его Гархаллоксу, негромко проговорил Константин. — Они пьют и едят как ни в чем не бывало…

— Они напуганы, — чуть помедлил с ответом архимаг, — это просто вино немного расправило их души. То, что ты устроил на Площади Плах… ты просто подавил их демонстрацией своей силы. Ничего подобного они никогда не видели.

Константин усмехнулся:

— Сейчас-то хоть ты не клянешь меня за этот маленький балаган?

— На Площади погибли люди: около двух десятков человек, — сказал Гархаллокс— Еще больше покалечено.

— Разве это слишком большая цена за то, чтобы двор признал меня?

Они говорили негромко. За общим шумом их никому не было слышно.

— Двор не признал тебя, — возразил архимаг. — Двор тебя боится. Как и весь Дарбион. Они опасаются даже поднять кубок в твою честь. Они еще не представляют, как себя вести.

— Одно и то же мы называем разными словами, — пожал плечами Константин. — А суть от этого не меняется. Я добился, чего хотел, менее чем за сутки.

Как ни крути, а Константин был прав. Ничего Гархаллокс возразить ему не мог.

— Просто… — архимаг покрутил в пальцах клочок бороды, — слишком много людей погибает, если идти кратчайшим путем.

— Не начинай опять… — поморщился Константин. — Кстати, почему на пиру не присутствует принцесса Лития?

— Принцессе нездоровится, — ответил Гархаллокс.

— Неужели среди твоих… среди наших магов не найдется ни одного, кто мог бы исцелить ее недуг? Или причина не в телесном недомогании?

— Да, — сказал архимаг. — Представляешь, каково ей? Она еще не пережила смерть своего отца, которая произошла практически на ее глазах.

— Все же мне хотелось бы познакомиться с ней.

— Я прошу тебя, Константин, погоди хотя бы несколько дней.

Гархаллокс отпил немного вина из кубка и поставил его рядом с блюдом, на котором остывала фаршированная перепелками индюшка. Архимаг едва притронулся к еде — после посещения Площади Плах аппетита у него не было. А Константин ни разу даже не глянул на стол перед собой. Перед тем как сесть за пиршественный стол, он выпил свой отвар из собственного особого кубка, выточенного, как знал Гархаллокс, из рога какого-то чудовища, обитающего в Темном Мире, — последнее время это было единственное, что он употреблял в пищу. Константин «питался» в строго определенное время и точно отмеренными порциями.

— Я должен соблюсти приличия, — высказался Константин. — В конце концов, если ее высочество не желает выйти к гостям, я и сам могу нанести ей визит вежливости. Поверь мне, старый друг, кроме краткого разговора, я ничего не желаю. Завтра, как ты знаешь, я должен покинуть Дарбион, а когда вернусь, начнутся заботы, а потом… их станет еще больше.

— Хорошо, — согласился Гархаллокс— Я скажу Гавэну, чтобы он послал людей предупредить ее высочество о твоем визите.

Он окликнул Гавэна. Первый министр подбежал к нему с готовностью почти угодливой — как того и следовало ожидать: Гавэн мгновенно разобрался в новой системе субординации. Выслушав распоряжение, он ответил:

— Ее высочество сейчас в королевской обсерватории, она ушла около часа назад. Я немедленно пошлю туда людей.

— Откуда ты это знаешь? — удивился Гархаллокс— Ты владеешь какой-то магией или используешь амулеты?

— Я никогда не учился никакой магии, — сказал Гавэн, — она не нужна мне. Знать, что происходит во дворце, в городе, в нашем королевстве и даже в соседствующих королевствах, — это моя обязанность.

После переворота и убийства Ганелона Кай снова почувствовал, что отношение к нему окружающих изменилось. Когда он только появился во дворце, его попросту не замечали. После того как он помешал эльфам увести Литию из дворца, люди вдруг обнаружили в нем столько разнообразных достоинств, сколько он и сам за собой не знал. К нему подходили знакомиться придворные, которые раньше считали зазорным даже стоять рядом с ним — из-за его одежды и отсутствия, как они все говорили, приличных манер. Прислуга, которая почти боготворила болотника, то и дело рассказывала ему удивительные истории его доблестных приключений в Болотной Крепости, не обладающие ни достоверностью, ни хоть каплей смысла. Кай не опровергал и, уж конечно, не подтверждал эти россказни. Они его просто не касались.

Теперь его начали избегать, будто бы даже бояться. Стражники у дверей, в которые он входил, подбирали брюхо под кирасой, вытягивались и задирали подбородки, как делают обычно при приближении высокого начальства. Прислуга старалась не попадаться на пути болотника, разбегаясь как мыши, когда он шел по дворцовым коридорам, как и прежде сопровождая принцессу Литию. И придворные больше не подходили к нему с намерением пообщаться, как это было до убийства короля. При встрече они бледнели и искали любой возможности оказаться от болотника подальше и как можно скорее, точно Кай был не человек, а какой-то демон. Все эти люди, без труда догадался Кай, считали его одним из участников заговора, причем вовсе не рядовым участником, судя по тому, что он лично присутствовал при убийстве его величества и пленении одного из своих братьев-рыцарей. А принцесса…

Принцесса возненавидела его, в чем не стеснялась признаваться при каждом удобном случае. Когда ее взгляд падал на болотника, щеки ее вспыхивали и глаза сверкали непримиримой злобой.