Каменный пояс, 1983 - Анатолий Баландин

И потянуло комсомольца Бориса Бурлака обратно в деревню. А она ему виделась теперь не убогой, какую знал, а новой, преображенной. Недаром вечерами сидел: за «трактатом» о будущих агрогородах. Может быть, было это и наивностью, но романтика времени звала к красивой мечте. Записался в один из отрядов комсомольцев-добровольцев.

Отъезжающих в Наркомпросе напутствовала Надежда Константиновна Крупская, в ЦК комсомола — генеральный секретарь Александр Косарев.

Так Борис Бурлак оказался снова на Урале в зерносовхозе «Залаирский» в качестве библиотекаря. Вскоре Оренбургский окружком послал его на раскулачивание и хлебозаготовки в Новосергиевский район. Горячей была эта кампания.

Восток Оренбуржья в эти годы огласился шумом крупных индустриальных строек, и молодой Бурлак направляется в город Орск, где становится сотрудником газеты «Орский рабочий». Худо ли, бедно — «опыт» имелся: еще учеником он печатал заметки в оренбургской газете — о металлоломе, в ленинградском «Резце» — о литкружке, который ревностно сам посещал. Днями начинающий репортер пропадал на Никельстрое, на площадках мясокомбината, будущей ТЭЦ. Дотошно, словно ученик, постигающий ремесло, присматривался молодой журналист к работе строителей, к расторопным прорабам, вникал в заботы начальников строек, среди которых выделялся прославленный на Кузнецкстрое Сергей Миронович Франкфурт. Через много-много лет именно Сергей Франкфурт и станет прообразом героя «Седой юности» Сергея Прямкова.

После Орска журналистская школа продолжалась в Оренбурге, Ульяновске, Чапаевске. Работа в редакциях давала возможность лучше постигать и оценивать действительность, ощущать пульс жизни. Но грянувшая война позвала к ратным испытаниям. Минометчик, затем штабист и инструктор политотдела дивизии, старшина Борис Бурлак прошел трудными военными дорогами путь от предгорий Кавказа до берегов Дуная.

Недавняя война, живая память о подвигах воинов родной дивизии и всего Третьего Украинского фронта под командованием маршала Толбухина, долг перед павшими боевыми товарищами побудили Бориса Сергеевича взяться за писательское перо.

В 1951 году появилась в печати первая его повесть «Шуми, Дунай». Не все в этой повести оказалось гладким с точки зрения писательского ремесла, но первые ее редакторы Николай Задорнов и Всеволод Вишневский нашли в ней искру авторского таланта, мастерски написанные батальные сцены. Повесть вышла в Москве в Воениздате, вскоре была переведена на болгарский язык и издана в Софии. В 1953 году Бориса Сергеевича приняли в члены Союза писателей СССР.

За первой повестью последовали романы «Рижский бастион» и «Совершеннолетие». Они посвящались послевоенному времени в Латвии. Писатель дал панораму восстановления Риги, новостроек города, показал борьбу с засевшими в подполье буржуазными националистами. В романах затрагивались пути и судьбы латышской деревни.

С началом целинной эпопеи, побывав в создающихся на необозримых просторах совхозах, писатель опубликовал серию очерков «Слово о целине», в которых показал не просто романтику первоцелинников, а их подлинный героизм. Вслед за этими очерками в газетах «Советская Россия», «Литература и жизнь», «Южный Урал» появляются проблемные публицистические материалы — «Высокая степь», «В разведке», «Гай — роща молодая», «Недра золотые» и др.

Публицистика, однако, была лишь близким подступом к роману «Седьмой переход», вышедшему в 1961 году. Критика совершенно правильно отмечала, что «Седьмой переход» — роман не только о новых грандиозных стройках восточного Оренбуржья, а роман-исследование нашего современника, человека волевого, деятельного, устремленного в будущее.

Из всех произведений Бориса Сергеевича — и тех, о которых уже говорилось, и тех, о которых речь еще впереди, «Седая юность» занимает особое место в творчестве писателя. Спрессованный из нескольких небольших повестей роман — произведение глубокое, масштабное.

Сергей Прямков, главный герой «Седой юности», стал идеалом не только для автора, таким воспринял его и читатель. Прямков — сама история Советской страны с времен гражданской до семидесятых. Не свидетель истории, а ее активный борец. В любых испытаниях, а их на его долю выпадало, оставался стойким бойцом партии.

Борис Сергеевич неустанно идет в ногу со временем, смело вторгается в его проблемы. «Возраст земли», роман, вышедший в 1975 году, явился новым тому подтверждением. Здесь, как и в предыдущих книгах, живут и действуют геологи, металлурги, строители, однако особенность времени — бурное развитие технической революции — ставит их в иные условия. Роман прямой наводкой бьет по волюнтаризму, рутине, косности, всему, что тормозит наше продвижение вперед.

Борис Бурлак — писатель-исследователь. Предметом его творческого осмысления является проблема взаимоотношений между поколениями. В романе «Реки не умирают» (1973 год) автор на примере семьи Карташовых показал верность трех поколений своей Родине и партийным идеалам. Наиболее глубоко эта проблема раскрыта писателем в романе «Смена караулов». У старших поколений нет оснований для сомнений в своих преемниках — таков вывод романиста, показавшего молодых, энергичных, преданных делу коммунизма начальников строек, прорабов, партийных и хозяйственных работников, рядовых тружеников.

Произведения Бориса Бурлака отличаются высоким накалом публицистичности, приподнято-эмоциональной, лиро-эпической настроенностью. Философские раздумья писателя, чаще всего выражающиеся в авторских отступлениях, вызывают желание к всестороннему осмыслению нашей действительности и одновременно побуждают заглянуть вместе с автором в будущее.

Точность, правдивость показа событии, их места — еще одна творческая особенность Бориса Сергеевича.

«Я обязательно должен видеть физически, а не только умозрительно, ту самую землю, на которой живут и борются мои герои», —

пишет он в «Размышлениях на досуге».

Голос Бориса Сергеевича, пламенный и страстный, часто звучит по областному радио или с телеэкрана. То он повествует землякам о поездках по области, то рассказывает об острове Свободы Кубе, то делится своими творческими замыслами. И всегда он одинаково взволнован и страстен.

Писателя и общественного деятеля Бурлака в равной степени тревожат дела в коммунальном хозяйстве и в организации комплексных исследований недр Урала. Он ярый поборник охраны природы и воспитания молодежи на славных традициях своего народа.

Более десяти лет Борис Сергеевич руководил Оренбургской писательской организацией, неоднократно избирался членом областного комитета КПСС, длительное время состоял членом редакционной коллегии журнала «Урал», был делегатом писательских съездов.

Заслуги Б. С. Бурлака отмечены государственными наградами — орденами Красной Звезды, «Знак Почета», Трудового Красного Знамени, медалями. Он — лауреат премии Оренбургского обкома ВЛКСМ имени Мусы Джалиля. Но самой высокой оценкой своей деятельности писатель считает слова благодарности своих читателей.

Борис Сергеевич и ныне продолжает оставаться в строю, работает над новыми произведениями, а значит, продолжает служить народу и литературе.

КРИТИКА. БИБЛИОГРАФИЯ. МЕМУАРЫ

Александр Лазарев,

доктор филологических наук, профессор

ПЕСНЯ ДЖАЛИЛЯ В СТРОЮ

(К выходу в свет трехтомника)[3]

Этот «книжный триптих» подлинный праздник для всякого, кто любит хорошо изданную книгу. Праздник вдвойне потому, что на корешках трех томов, включенных в подарочную кассету, пламенеет имя Мусы Джалиля. Праздник втройне потому, что новое издание произведений легендарного татарского поэта-героя появилось вовремя: в год, когда «Союз нерушимый республик свободных» отметил свой 60-летний юбилей. Эти любовно возделанные книги, вышедшие на русском языке, справедливо воспринимаются как подарок всенародному торжеству, как одно из свидетельств духовного единства советской многонациональной культуры.

Триптих… Кассета… А правильнее сказать — обойма!

Песня меня научила свободе,Песня борцом умереть мне велит.Жизнь моя песней звенела в народе,Смерть моя песней борьбы прозвучит.

Муса Джалиль — побратим Юлиуса Фучика по судьбе и подвигу.

Для обоих, по замыслу фашистских палачей, тюремный застенок должен был стать пределом их борьбы, их человеческих возможностей — могилой физической и нравственной; для обоих он стал ступенью в бессмертие, ибо изуверству и коварству врага, петле и гильотине они противопоставили единственно доступное им в тюрьме оружие — неустранимое и неуничтожимое свое Слово. Разное по звучанию, это Слово на татарском и чешском языках говорит об одном и том же: «Люди, будьте бдительны!»