Россия и Запад. От Рюрика до Екатерины II - Петр Романов

Замужество Анны, как и положено, готовилось долго и не без учета политических интересов России. В 1709 году царь Петр договорился с прусским королем соединить свою племянницу с его племянником – герцогом Курляндским Фридрихом Вильгельмом, что, по замыслу монархов, должно было закрепить взаимовыгодные тогда отношения России и Пруссии.

Брачный договор предусматривал всё до деталей. Гарантировалось, например, что будущие дочери, как и сама мать, сохраняют право оставаться православными, а вот рожденные от брака сыновья станут лютеранами. Оговаривалось и то, что, если Анна останется вдовой, за ней сохранится достойная пенсия и вдовье имение с замком. Последний пункт договора, к несчастью для молодоженов, оказался самым важным в документе и вступил в силу так скоро, как никто не ожидал.

Свадьба, сыгранная в России, была организована Петром, а потому отвечала его личным вкусам. Одно пиршество с традиционными обильными возлияниями сменяло другое. Параллельно со свадьбой Анны и Фридриха для развлечения гостей организовали еще одно торжество – свадьбу карликов. Они вовсю потешали новобрачных и их гостей. Похмелье после столь бурного веселья оказалось горьким: жених, едва отъехав от Петербурга, скончался в результате неумеренного употребления спиртных напитков.

Тем не менее политика есть политика, поэтому невесту-вдову все равно отправили на жительство в Митаву, где рядом с ней поселился русский резидент, назначенный Петром для того, чтобы блюсти интересы России в этом европейском регионе. Таким образом, Анна стала своего рода политической заложницей. Она не могла, хотя и мечтала об этом, покинуть скучную Митаву, не могла быть свободной в своих поступках. В таких условиях появление рядом с Анной фаворита, пожалуй, закономерно.

Найти в России объективные источники, рассказывающие о Бироне, довольно сложно. Даже известные русские историки не могут удержаться от того, чтобы не окрасить повествование о нем исключительно в черные тона. Николай Костомаров, например, так описывает родословную Бирона:

Петр Бестужев [резидент Петра Великого в Митаве] неосторожно оказал покровительство одному немцу по имени Эрнст Иоганн Бирен: это был сын одного из служителей прежних герцогов курляндских, как говорят, конюха… Привязанность Анны Ивановны к Бирену была необычная. Анна Ивановна думала и поступала сообразно тому, как влиял на нее любимец. Все, что ни делалось Анною, в сущности исходило от Бирена. Все так разумели и в Курляндии, когда она была герцогинею, и в России, когда она стала императрицею. Неограниченную власть над нею приобрел Бирен еще в Митаве. Опираясь на покровительство Анны Ивановны, Бирен, из суетного честолюбия, принял фамилию Бирона, изменив только одну гласную в своем настоящем фамильном прозвище, и стал производить себя от древнего аристократического французского рода Биронов. Действительные члены этого рода во Франции, узнавши о таком самозванстве, смеялись над ним, но не сопротивлялись и не протестовали, особенно после того, как, со вступлением на престол российский Анны Ивановны, сын курляндского придворного служителя под именем Бирона стал первым человеком в могущественном европейском государстве.

Весь тон этого отрывка характерен для классического в России описания образа Бирона как авантюриста и почти опереточного злодея. К счастью, есть все-таки и другие источники, более спокойные по тональности и более объективные по содержанию.

Для начала о родословной Биронов. Словарь Брокгауза и Ефрона, в отличие от Костомарова, предпочитает более осторожные формулировки:

Бироны (собственно Бирены) – небогатый, но, по-видимому, старинный курляндский дворянский род. Упоминание о нем восходит к XVI веку. В Курляндии он никогда не пользовался любовью, потому что был на стороне герцогов против дворянства. Из того, однако, что один из представителей этого рода заведовал конюшнями курляндского герцога, нельзя заключать о низком происхождении будущего регента русской империи. Есть указания курляндских источников, что этот заведующий конюшнями был близким другом герцога и спас ему жизнь в одном сражении.

Итак, Бирон, как выясняется, был все же не «конюхом», а скорее всего принадлежал к старинному дворянскому роду. И не все из этого рода проходимцы. Последний факт подтверждается биографиями и двух братьев фаворита. Их-то уж точно следует реабилитировать. Они никогда не вмешивались в политику, а, напротив, в меру своих сил и способностей честно служили России.

Старший брат Карл поступил на русскую службу при Петре Великом, был им отмечен, произведен в офицеры, не раз мужественно сражался. Однажды попал в плен к шведам, откуда бежал. Сам фельдмаршал Миних, главный противник Биронов, дал ему такую характеристику: «Ревностен и исправен по службе, храбр и хладнокровен в деле». Совсем недурной отзыв для боевого офицера. Свою карьеру Бирон-старший закончил в должности генерал-губернатора Москвы, а затем вместе с братом – фаворитом императрицы Анны – абсолютно незаслуженно подвергся гонениям и ссылке.

Младший брат Густав также находился на русской военной службе. Дошел до звания генерал-аншефа, причем и в его послужном списке немало достойных страниц. Густав, например, проявил героизм во время войны с турками при штурме крепости Очаков. Женился на дочери Меншикова Александре, когда та вернулась из ссылки. Когда жена умерла, как рассказывают, едва не сошел с ума от горя. В политику не вмешивался совершенно, но все равно из-за брата пострадал, также пройдя через ссылку. Адъютант Миниха Манштейн, люто ненавидевший фаворита Бирона, со всей объективностью признает, что Густав «человек весьма честный, хотя без образования». И этот портрет скорее симпатичный, чем отрицательный.

Теперь сам знаменитый фаворит императрицы Эрнст Иоганн. Его биография действительно небезупречна. Он единственный из братьев был послан получить достойное образование в Кёнигсбергский университет, но ожиданий не оправдал, увлекался больше студенческими пирушками, чем наукой. Есть свидетельства, что в студенческие годы Бирон привлекался к ответственности за убийство, совершенное в пьяном виде. Впрочем, серьезных последствий этот печальный инцидент для него почему-то не имел.

Позже Бирон попытался устроиться на службу в России, но потерпел неудачу. Наконец по протекции русского резидента в Курляндии Петра Бестужева Бирон получил мелкую должность при очень скромном дворе Анны Иоанновны в Митаве. С этого и начался его взлет.

Если говорить об официальных должностях и титулах Бирона вплоть до ареста, то его карьера развивалась так. Сначала, сразу же после восшествия покровительницы на русский престол, пост обер-камергера (чисто придворная должность). В том же 1730 году Бирон получил диплом на титул графа Священной Римской империи, а через семь лет при активном содействии Петербурга был избран курляндским герцогом, что можно расценить как успех русской дипломатии. К этому стремился еще Петр Великий, поскольку Россия считала выгодным иметь на этом месте своего человека.

И Бирон русских не подвел. Словарь Брокгауза и Ефрона отмечает:

…Герцог Курляндский… был всегда верен интересам России и не позволял себя увлечь подарками ни прусскому королю, ни императору.

Наконец, умирая, Анна Иоанновна по просьбе не столько иностранцев, сколько русских вельмож и несмотря на громогласные, хотя, как можно предположить, и не очень искренние возражения Бирона назначила фаворита регентом при малолетнем императоре Иоанне Антоновиче.

Все перечисленные выше должности (не считая, естественно, последней – должности регента, но ее Бирон занимал очень короткое время) официально никаких властных полномочий в России «другу государыни» не давали. Зато само положение фаворита провоцировало появление самых невероятных домыслов, чаще всего ничем не подтвержденных документально.

Таким образом, достоверно определить степень влияния Бирона на важнейшие события российской истории в период правления императрицы Анны практически невозможно, хотя и ясно, что его многочисленные неформальные рекомендации имели для государыни большое значение.

Бирон Байрона, Бирон Рылеева

Воспоминаниям политических противников Бирона можно с одинаковым успехом верить или не верить в зависимости от симпатий или антипатий читателя. Среди официальных же обвинений в адрес Бирона, выдвинутых после его свержения, значатся следующие: захват регентства, «небрежение» о здоровье покойной государыни, желание удалить царскую фамилию из России, чтобы завладеть престолом, и притеснение русских.

Многие из этих обвинений откровенно грешат против логики. Чего стоит, например, обвинение Бирона в том, что он не следил за здоровьем императрицы. Очевидно, что фаворит, как никто другой в России, был заинтересован в том, чтобы продлить годы правления Анны. Только при ней он мог чувствовать себя в России спокойно. Да и с формальной точки зрения забота о здоровье императрицы никак не входила в обязанности герцога Курляндского. Столь же нелепо звучит обвинение в «захвате» регентства, поскольку сама Анна Иоанновна, будучи жива и в здравом рассудке, в присутствии многих свидетелей распорядилась назначить регентом именно Бирона и оформила свое решение письменно. Любой современный адвокат наверняка с удовольствием взялся бы защищать подсудимого, если бы против него выдвинули столь нелепые обвинения.