Вверх тормашками - Сьюзен Андерсон

— Да, но вполне возможно, это случайное совпадение. Ты так не считаешь? Я имею в виду, когда ты бываешь свободна и когда он…

— Все возможно, Ронни, — перебила ее Марисса. — Но я не считаю это совпадением.

— Почему?

— Я просто нутром это чувствую, — сказала Марисса. — Пока еще это только подтачивает край сознания. Но я подозреваю, что мне самой не хочется слишком углубляться в подробности. Ты меня понимаешь?

— О да, — с горячностью согласилась Вероника. — Я это слишком хорошо понимаю. — Она внимательно изучала унылое лицо подруги. — Оставим очевидные вещи, Марисса. Тот, кто не способен оценить, какие у тебя замечательные дети, просто подонок. Скажи мне, что ты в итоге думаешь обо всем этом? О нем. Я еще никогда не видела, чтобы две родственные души так вот сразу нашли друг друга. Что это было? Просто счастливая случайность или ты действительно влюбилась в него?

— С точки зрения краткосрочности, наверное, следует сказать, что это счастливая случайность. Мы знакомы с ним не так давно. Но боюсь, что я действительно влюбилась. Я не чувствовала к мужчине ничего похожего после Денни.

Вероника стиснула подруге руку.

— Тогда не лучше ли тебе прямо спросить его? Твои ощущения еще ничего не доказывают, ты могла истолковывать все это неправильно.

— Я допускаю такую возможность, — медленно проговорила Марисса. Она села прямее и посмотрела на Веронику с неожиданной категоричностью. — Да, ты права. Это слишком важное дело, чтобы пытаться решать его путем догадок. Я позвоню ему сегодня вечером и договорюсь о встрече. Я должна выяснить, что к чему.

Вероника размышляла обо всем этом, пока ехала домой, всем сердцем желая, чтобы Марисса ошибалась. Но, паркуя автомобиль перед домом, она вдруг вспомнила вечер с ночевкой в Доме ветеранов войны и выражение лица Коди, когда Марисса пригласила его сходить в кино вместе с ее детьми. Возможно, ее подруга чего-то не знает. В тени, промелькнувшей на лице Коди, действительно что-то было.

Но это «что-то» так легко могло быть ею ошибочно истолковано. Однако если Марисса права, может выйти чертовская неловкость. Вероника искренне желала своей подруге счастливого завершения этой истории. Никто другой не заслуживал этого больше, чем Марисса.

Если Вероника и ожидала кого-то застать в гостиной, то меньше всего Купа. Она остановилась в арке, увидев его растянувшимся на парчовой золотисто-зеленой софе.

— Я рад, что ты вернулась, — сказал он, поднявшись с дивана. — Я ждал тебя.

У нее заколотилось сердце, и она почувствовала, как жар, охвативший шею, подступает к лицу.

— Ты ждал? Напрасная трата времени. Потому что мне нечего тебе сказать… Джеймс.

Лицо его приняло суровое выражение.

— Меня зовут Купер! Джеймсом меня называла только моя мать. И то исключительно из-за того, что это имя, по ее мнению, заключало в себе более возвышенный оттенок, если хочешь, смысл, нежели Куп. В подобных вещах она была настоящим фанатиком.

— Боже мой, какие тонкие соображения для бармена-морпеха! — воскликнула Вероника. Она даже бровью не повела, когда их распаленные взгляды схлестнулись.

— Пусть и так, — без всякого выражения согласился Куп. — Ты, должно быть, удивлена, что мне доступны такие умозаключения.

Хотя его лицо выражало то преувеличенно холодное спокойствие, которое Вероника начинала ненавидеть, она инстинктивно знала, что его самолюбие уязвлено. Ей следовало бы этому радоваться, ибо ее открытие, что Эдди — его сводный брат, видит небо, задело ее за живое. Но вместо этого она считала свое поведение сейчас… постыдным. Это ли не чушь?

Как ему это удавалось? Умная женщина просто повернулась бы и ушла. Но она заинтересовалась помимо своей воли.

— Значит, тебя действительно зовут Джеймс? — сказала Вероника, не удержавшись от вопроса.

— Совершенно верно, это мое имя. Мое законное полное имя — Джеймс Купер Блэксток. Однако с момента появления на свет меня называли вторым именем. Только моя мать обычно использовала первое. Но даже она не настаивала на этом, до тех пор пока не вышла замуж за Чапмена.

— Едва ли она единственная звала тебя Джеймсом, — посчитала нужным подчеркнуть Вероника. — По словам твоего новоявленного друга Дэвида, твой брат Эдди тоже так тебя называл.

— Господи! Ронни, он слышал это имя с пеленок. Мама упорно отказывалась называть меня как-то еще.

— Прекрасно. Спасибо за разъяснение. Ты можешь выбрать себе какое угодно имя, но все равно мне нечего тебе сказать. — Вероника собралась уходить, но внезапно вспомнила о Лиззи. — Нет, не совсем так. Я считаю, чем заниматься разговорами со мной, дождался бы лучше Лиззи. Когда она придет, объясни ей, почему ее родственник жил в этом доме, но не видел необходимости поделиться с ней правдой.

Куп оцепенел.

— О Боже, она же меня возненавидит, — сказал он с совершенно несчастным видом. Вероника с удивлением увидела, что мистер Бесстрастный был явно встревожен.

— Я полагаю, это твой шанс, — сказала она, — и ты должен его использовать. Ты ничуть не смутился, когда вчера вечером весь бар услышал, что Эдди — твой брат. Ты не подумал, что уже на следующее утро это будет известно в ее школе и станет предметом глупых шуток? Это довольно скверно. — Вероника шагнула ближе, вскинув голову прямо перед его лицом. — Я не хочу, чтобы какой-нибудь невоспитанный маленький задира тыкал ей этим. И будь я проклята, если допущу, чтобы она оказалась не подготовленной к такой информации.

У него задергалась мышца на подбородке, но он коротко кивнул и сказал:

— Я все расскажу Лиззи, как только она придет домой.

— Хорошо. — Вероника отступила назад. — Теперь, я полагаю, мы все сказали друг другу.

— Ничего подобного! — Куп схватил ее за руку. Вероника выразительно посмотрела на его загорелые пальцы. Он тотчас ее отпустил, однако придвинулся ближе. Он хмуро смотрел на нее сверху вниз, сдвинув темные брови. — Черт побери, Ронни, что мне оставалось делать? Что я мог тебе сказать в тот вечер, когда первый раз пришел к тебе на кухню? Объявить, что Эдди — мой брат и что он не убивал твою сестру? И что я здесь потому, что хочу вернуть ему доброе имя? Ты не стала бы слушать и вышвырнула бы меня с негодованием.

— Вполне вероятно. Но теперь мы этого никогда не узнаем. Как можно говорить наверняка, если ты не дал мне шанса принять то или иное решение? И неужели мне действительно нужно тебе напоминать, что ты имел для этого кучу возможностей? Ты понимаешь это, Блэксток? Проходила ночь за ночью, но я не припомню, чтобы хоть слово об этом сорвалось с твоих уст. Я не слышала ни одного намека. До вчерашнего вечера я ничего не знала о мужчине, с которым спала!