Убиение Андрея Киевского. Дело Бейлиса – "смотр сил" - Назаров Михаил Викторович

Шмаков: Не было ли так, что после второго заявления Бразуля [5 мая 1912 г.]... образ действий Дьяконовой совершенно изменился?

Свид.: Когда она начала рассказывать о каких-то снах и о том, что являлась маска, я сказал, что этим маскам не доверяю и что если такие сведения будут еще, то я прекращаю с ней знакомство.

Шмаков: Относительно того, что она была 12 марта [у Чеберяковой], видела таких-то и т.д., это она когда стала говорить?

Свид.: Это она говорила при втором частном расследовании.

Шмаков: Так что фактическую сторону она стала излагать уже после второго заявления Бразуля?

Свид.: До этого она ничего подобного не говорила... Когда она допрашивалась при втором частном расследовании, то на вопрос, почему вы этого ничего раньше не говорили, она молчала и улыбалась.

Шмаков: Не производили ли ее показания впечатления заученного урока?

Свид.: Когда на нее сослался Бразуль в своем заявлении, я вызвал ее в первый раз на допрос, она давала... довольно туманные ответы, а когда вызывалась последующие разы, то на те же вопросы она отвечала очень определенно и ясно, а когда я задавал новый вопрос, то она отвечала опять довольно туманно...

Шмаков: Это все вместе взятое производило впечатление, что ее кто-то учит?

Свид.: Да, я поинтересовался и оказалось, что она всегда приходит на допрос в сопровождении Выгранова.

Шмаков: Вы говорили о суммах, которые платили [участникам "расследования" с еврейской стороны. – И.Г.], о трех тысячах рублях г. Бразулю на поездку в Ялту?

Свид.: Так точно.

Шмаков: Откуда же эти деньги платились?

Свид.: Не знаю.

Шмаков: Но вообще расходы производились крупные?

Свид.: Крупные.

Шмаков: Не известно ли вам, сколько получил Красовский?

Свид.: Определенной суммы, сколько получил, не знаю, но знаю, что получил.

Шмаков: В значительном размере?

Свид.: Не знаю.

Шмаков: Но вы имеете сведения, что он получил?

Свид.: Сведения достоверны, за это я ручаюсь...

Шмаков: Вы знаете Марголина... знаете, что он был в Харькове? Не пытались ли вы узнать, был ли он прописан?

Свид.: Нет, не был прописан.

Шмаков: А как вы узнали, что он был там?

Свид.: ...Я выяснил, что в одной гостинице останавливались Бразуль-Брушковский, Чеберякова и Выгранов, а [пребывание] Марголина в этой гостинице установить нельзя было. Он остановился, не помню, в какой-то другой гостинице... Я отправился, взял {109} в конторе книги о всех там пребывающих, но [Марголина] выяснить не удалось, затем, впоследствии, по буфетному счету только, было выяснено [что Марголин там останавливался. – И.Г.]…

Шмаков: Вы не знаете, в "Киевской Мысли" шла агитация одно время?

Свид.: Вообще, во всех газетах.

Шмаков: В еврейских газетах. Не была ли прямо названа Чеберяк[ова] убийцей Ющинского?

Свид.: Я не помню.

Председатель: Г. поверенный гражданского истца, я бы просил газет избегать вообще, вывод из газет каждый делает по-своему...

Шмаков: Один вопрос только, не было ли в газете "Киевская Мысль" помещено изображение дома, где жила Чеберяк[ова], ее портрет, портреты других лиц, на которых возводилось обвинение?

Свид.: ...Не помню, было ли то в "Киевской Мысли" или "Последних Новостях"...

Шмаков: Вы когда впервые пришли на завод Зайцева?

Свид.: Это было 20 апреля [1911 г.]...

Шмаков: Не обратили ли внимания на Файвеля Шнеерсона?

Свид.: Да, обратил... Файвель Шнеерсон жил четыре года на Татарской улице в доме № 41, с 1907 по 1911 год, затем ни с того ни с сего он вдруг выбывает неизвестно куда 11 марта, а 13 марта он уже заявился на Кирилловской улице № 63.

Шмаков: Так что, он жил на одной квартире четыре года, потом выявился [за день до убийства. – И.Г.], и потом заявился на другой квартире [на следующий день после убийства. – И.Г.]... Какие сведения вы собрали относительно того, бывал ли Андрей Ющинский у евреев?

Свид.: Он бывал у Файвеля Шнеерсона; а затем были сведения сообщены, будто бы за мальчиком следил какой-то рыжий еврей... а когда мы захотели этого еврея выяснить, то это оказалось невозможным [он исчез. – И.Г.]...

Шмаков: Вы собирали сведения о Файвеле Шнеерсоне. Кто он такой?

Свид.: Собирал в местечке Носовке Черниговской губ., где его отец резник живет. В конце февраля месяца отец этого Шнеерсона приезжал в Киев, когда именно он приехал и уехал, не было возможности выяснить, потому что он без прописки жил... В Любавичах состоит некий Шнеерсон резником... там его называют цадиком...

{110} ...Шмаков: Файвель [Шнеерсон] жил у Зайцева?

Свид.: Этого нельзя установить...

Замысловский: Относительно поездки в Харьков у вас получилось убеждение, что Марголин, приезжая в Харьков, старался скрыть этот приезд?

Свид.: По-видимому, потому что я принимал все меры к тому, чтобы выяснить, где он жил. Он жил в лучшей гостинице, первоклассной.

Замысловский: ...И вы просмотрели книгу [записи приезжающих в гостинице], и там не было фамилии Марголин?

Свид.: Это положительно говорю, что просмотрел и не было записано.

...Карабчевский: Когда вы говорите о том, что по сведениям жандармского управления Махалин получил 50 руб., Караев 50 руб., это... сведения, которые не должны быть проверены?

Свид.: За достоверность я ручаюсь, но источника в силу своих служебных обязанностей назвать не могу, источник безошибочный...

{112} ...Прокурор: Вы сказали, что действуя в разных направлениях и думая, что убийство совершено родственниками или евреями... со слов издателя "Последних Новостей" г. Брейтмана предполагали, что убийство могло быть совершено и цыганами [111]?

Свид.: Да.

Прокурор: Брейтман еврей?

Свид.: Выкрест.

Прокурор: Так вот со слов этого еврея вы производили расследование?.. Но эта версия была отвергнута?

Свид.: Да.

Прокурор: В чем она заключалась?

Свид.: Она заключалась в похищении детей, потому что, якобы, цыгане придают крови детей целебное свойство [112]...

{114} ...Грузенберг: Защита ходатайствует о занесении в протокол, что на вопрос {115} защитн. Карабчевского, свидетель не назвал тех лиц, от которых он слышал, что будто бы лица, принимавшие участие в розысках, получали денежные вознаграждения от кого-то. Он отказался ответить, ссылаясь на служебную тайну и что...

Председатель: Это было не так. Свидетель заявил, что есть определенные сведения жандармского управления, за достоверность которых он ручается, но о которых по долгу службы он говорить не может.

Грузенберг: Вот об этом я и говорю. И что вы, ваше пре­восходительство, не объяснили ему, что долг служебный здесь отпадает, а есть только истина, которой он обязан служить...

Замысловский: Я должен заметить, что этот свидетель [Иванов. – Ред.] вызван по ходатайству защиты.

Грузенберг: Это безразлично, от кого исходило ходатайство. Нет свидетелей от обвинения или от защиты, а есть свидетели честные и безчестные...

Председатель: Г. Грузенберг, я должен предупредить вас, что если с вашей стороны будут продолжаться такие недопустимые выпады, я, к сожалению, буду поставлен в необходимость применять крайние меры.

Грузенберг: Мое заявление ни к кому лично не относилось.

Председатель: Вы позволили себе недопустимое выражение... Если с такими, недопустимыми для защиты вообще и для присяжного поверенного в частности, выпадами вы будете еще выступать, то я буду вынужден прибегнуть к крайне репрессивным мерам...