Воспоминания участника В.О.В. Часть 3 - Ясинский Анджей

В зале на скамейках сидели и дремали военные. Другие стояли, беседовали или чем-то занимались своим. Возле деревянной загородки в углу зала в небольшой очереди стояли солдаты. Они в окошко подавали карточки, похожие на наши хлебные, а оттуда продукты. Я молча сравнил свои ферпфлегунгс карты с ихними, они оказались одинаковыми. Дождавшись своей очереди, я подал их в окошко. К моей радости, никто у меня ничего не спрашивал. Женщина, немка в военной форме, отрезала талоны и молча выдала продукты. По моему понятию, я получил очень много вкусных и нужных в дороге продуктов. Мне выдали хлеб, колбасу, сливочное масло, шоколад, сигареты и еще чего-то. Я был обрадован, удивлен, и мне захотелось, чтобы и у нас в Красной Армии были бы похожие порядки снабжения продуктами. На скамейках все места были заняты и я, спрятав полученное в сумку, отправился в запримеченную ночлежку.

Когда я пришел, было уже темно. Она ни кем не охранялась, и я вошел внутрь. Помещение не освещалось. На моем столе, который я до этого облюбовал, лежал солдат. Я расположился на соседнем. На голом, жестком и холодном столе заснуть было трудно и в голову шли не столь уж фантастические мысли. Мне показалось, что немцы народ излишне беспечный. Здание ночлежки не охраняется. Любой, даже не очень смелый партизан, мог свободно, без особого риска, зайти и всех ночующих вырезать простым кухонным ножом. И это вполне возможно, узнай только об этом партизаны. Вдруг, и в самом деле этой ночью произойдет такое. Тогда и меня прикончат. Человек девять или десять немецких солдат беззаботно спали на неудобных столах. Кто их знает, немцев, может они не спят и тоже размышляют о том же. Позже настроение сомнений перешло в воинственность. Зачем ждать каких-то партизан, я сам могу быть не хуже их. Кто мне помешает перебить их всех сонными? Партизанский лес рядом. Уйду. После содеянного мной, они примут меня. Но как сделать это? У меня же даже ножа нет. Размышляя так, я вскоре незаметно заснул.

На другой день, с поездом Минск-Брест, я пересек с бывшую советско- польскую границу в районе станций Негорелое-Столбцы. Я внимательно приглядывался в надежде увидеть признаки укреплений границы, признаки былой нашей славы. Но ничего, кроме полей и лесов не было.

Без приключений приехали в Брест. На карте он обозначен маленькой неприят­ной точкой. Зато станция была очень большой. Там стояло огромное количество разных поездов. Наверное, это было своего рода большой перевалочной станцией. Народа было тоже очень много. Больше, чем я видел на других станциях. Отсюда уходили поезда в Германию. Порядок был строгий и его поддерживало много жандармов. В Германию ехали не только солдаты отпускники, но также и гражданские. Среди отъезжающих гражданских слышалась и русская речь. Наверное, беженцы. Меня они не удивляли, привык. Такова моя родина - Русь святая. Говорили, что после революции беженцев из России было больше. Меня удивила очень уж четкая организация посадки в вагон. При объявлении посадки, к вагону подбегала огромная толпа людей. Начиналась давка, крики, толкотня, пробки у дверей. В этот момент к вагону не спеша подходило несколько жандармов и как по волшебству мгновенно вся кричащая толпа людей вытягивалась в длинную очередь дисциплинированных пассажиров. К вагону подходили по двое и очень быстро входили в вагон. Те, кто напугавшись длинной очереди, пытались проскочить как-то сбоку, вызывали шумную реакцию. Стоящих у вагона нетерпеливых, жандармы брали за руки и ставили в конец очереди. Других отводили метра за три в сторону, заставляли стоять по стойке смирно и разрешали отойти на посадку, когда все усядутся. Жандармов немцы тоже боялись. Не только я. Таким образом, в вагон усаживалось такое количество людей, на какое он вряд ли был рассчитан.

У всех отъезжающих в Германию тщательно проверяли документы. В мою сторону, на Украину, стояли только товарные поезда. Об этом я узнал у гражданских железнодорожников. Они все были русские или хорошо говорили по-русски. Они объяснили в какой состав мне было лучше сесть. По их совету я расположился в пустом вагоне отходящего на Украину товарного эшелона. На восток в пустых товарных вагонах мало кто ехал. Почти весь эшелон шел порожняком. Иногда на станциях подсаживались местные женщины с мешками или корзинами. Проехав станцию или две, они сходили. Возле Житомира в вагон подсело человека три солдат с погонами СД. Они стояли у раскрытых дверей и как в мирное время любовались красотами украинской природы. За вагоном в полях работали крестьяне, пасся скот, по своим делам куда-то спешили мирные люди. А всем этим на голубом небе ярко светило солнце. На полях, как море необозримых, повсюду цвели желтые головки подсолнухов. В цветах преобладали желто-зеленые тона. Наверное, украинские националисты по этой причине и свой флаг сделали 'жовто- блакитным'. Но, скорее всего, это связано с историей. Трезубец князя Владимира и желто-голубой флаг был символом их древних предков на Киевской Руси, когда еще не было ни России, ни русских.

Ближе к Виннице на переезде стоял парень. Увидев нас в вагоне, он погрозил кулаком. Мы молча проехали дальше. Столь откровенный жест в нашу сторону говорил, что и здесь немцы чувствуют себя не в гостях. А ночью под моим вагоном громыхнула мина. В этот раз заряд был слабым и повредило только рельсу. От нее оторвало кусок сантиметров 15-20. Мина, наверное, была не настоящая, а самоделка. Охрана, куда-то постреляв из винтовок, быстро устранила повреждение и поезд поехал дальше. Пока я путешествовал от Бобруйска до Винницы через Брест, мне пришлось несколько раз быть свидетелем взрывов партизанских мин под моим поездом. Наверное, раз восемь, не меньше. Все это говорило о нелюбви местного населения к немцам и их активном сопротивлении.

В Виннице надо было сделать пересадку на поезд, идущий на Жмеринку, а от Жмеринки на одесский поезд. Пока я ждал свой поезд, из подошедшего товарного эшелона стали выгружаться русские казаки. Их было человек двести или больше. Командовал ими красивый немецкий офицер с погонами СС. Вместо русского слова 'хлопцы', он говорил:

- Клопцы, клопцы. Давай, давай!

Потом, по-немецки добавлял:

- Абер шнеллер, форфлюхте меншен. Лос, лос! Давай, бистро!

Казаки выглядели недисциплинированными. Команды немца они не понимали, а скорее всего не хотели понимать, потому на его крики никак не реагировали. Вид у казаков напоминал разбойников или пьяных блатяг. Из вагонов они вытаскивали русские пулеметы 'максим', ящики о патронами и еще чего-то. С гражданскими людьми казаки были грубы, и те старались поскорей обойти их. На мне была немецкая форма, я ничем не рисковал, потому спокойно стоял рядом и наблюдал. Один казак на плече нес из вагона ящик. Шел он прямо на меня, и я хотел посторониться. Казак опередил меня. Он зычно, как и положено настоящему казаку, гаркнул: