Под псевдонимом Дора - Шандор Радо

У нас была прямая связь с маки - французскими партизанами в департаменте Верхняя Савойя, граничащем со Швейцарией. Так совпало, что в то время, когда фашистские дивизии прорвались к Кавказу, партизанам пришлось особенно туго. Каратели загнали их высоко в Альпы, до самых ледников. Плохо было с питанием, не хватало патронов. И тут до партизан дошли плохие известия с Восточного фронта. Люди приуныли. Пошли разговоры: а стоит ли бороться, если теперь неоткуда ждать помощи...

О настроениях среди савойских партизан мне рассказал наш сотрудник, который поддерживал с ними связь. Нужно было как-то переубедить и вдохновить этих людей, поднять их боевой дух.

Решили устроить возле границы встречу с представителями отрядов. В условленное место с французской территории пришли несколько партизан. Я беседовал с ними, не называя себя. Привыкшие к скрытности и осторожности, они не стали задавать ненужных вопросов. Я старался убедить их в том, что рано или поздно день поражения нацистской Германии придет, в это необходимо верить, как в жизнь, как в судьбу родины, иначе Франция никогда не сможет стать свободной. Потом мне было радостно узнать, что савойские маки выдержали в горах осаду карателей и даже начали бить их.

Эта встреча оказалась не последней. Когда в 1944 году я уходил от преследования швейцарской полиции, именно они, савойские маки, протянули мне руку помощи - переправили нас с женой через границу.

Не хочу утверждать, что обладал какой-то особой силой убеждения. Таких способностей я за собой не замечал. Просто на этих двух, пусть не очень значительных, примерах хотелось показать, как сильно влиял ход сражений на Восточном фронте на психологию людей, на все движение Сопротивления. Красная Армия была главной надеждой народов Европы.

В 1943 году наша организация в Швейцарии пополнилась новыми источниками информации. Сведения поступали довольно регулярно. Случалось, мы с трудом справлялись с их обработкой и пересылкой в Центр. Часто за сутки накапливалось до двадцати страниц убористого отредактированного мной текста. И все это нужно было отправлять как можно скорее. По ночам я писал донесения и шифровал их, днем же приходилось работать в Геопрессе. На сон оставалось четыре-пять часов, а иной раз и того меньше. Нервная и физическая нагрузки были слишком велики. Когда я почувствовал, что один не справляюсь, Директор разрешил привлечь для шифровальной работы ближайших помощников: жену и Джима, а позже - Сиси и Пакбо.

Конечно, раскрывать тайну шифра нескольким лицам очень рискованно, даже если это самые верные люди. Но затягивать отправку сведений было недопустимо. Особенно это касалось информации Вертера, Ольги, Тедди и других берлинских источников Люци. Их сообщения следовало пересылать в Центр как можно быстрее.

Радиосвязь с Москвой по-прежнему была устойчивой, не считая отдельных дней, когда из-за атмосферных помех слышимость ухудшалась или когда наши переутомленные радисты делали ошибки. В таких случаях информация посылалась в эфир повторно. Весь зашифрованный материал сжигался тотчас после подтверждения Центра о его приеме. Это было непременным правилом.

Четыре наших радиста, хотя и за счет большого напряжения, обеспечивали нормальную связь. Как мне казалось, с ними все обстояло благополучно. Тревожило только положение Эдуарда - Хамеля (о встречах Розы с Гансом Петерсом я ничего не знал). Его арест, вероятно, не прошел бесследно, несмотря на то что судебные меры носили лишь условный характер.

После обыска в доме Хамелей и ареста Эдуарда я был уверен, что полиция так просто от него не отцепится, что за ним следят и конечно же занесли в список подозрительных лиц. И если агенты полиции или контрразведки установят за нашим радистом и его женой наблюдение, то легко выяснят, с кем они встречаются. А встречались Эдуард и Мауд со мной или с Леной, и притом ежедневно, получая от нас шифровки.

Элементарные правила конспирации требовали немедленного прекращения связей с Хамелями. Радиоквартиру необходимо было законсервировать, передатчик спрятать в не начинать работу до тех пор, пока мы твердо не убедимся, что слежки нет. Отказаться же совсем от двух проверенных, хорошо подготовленных радистов - такую роскошь мы позволить себе не могли. Джим и Роза не справились бы со всем объемом работы по связи.

Поэтому, переждав немного, дабы усыпить бдительность полиции, Эдуард и Мауд возобновили работу на рации. Мы, безусловно, понимали, с каким риском это сопряжено. То же самое подчеркивал в своей радиограмме Директор. Он указывал: "Извлеките урок из истории с Эдуардом. Немедленно проконтролируйте все связи сотрудников. Обратите внимание на связи радистов. Важна особая надежность окружения ваших радистов. Думайте о значении существования вашей организации".

Не исключая возможности вторичного налета полиции на дом супругов Хамель, я подыскал для них другую рабочую квартиру. Это была небольшая вилла по шоссе Флориссан, в дачной местности неподалеку от Женевы. Домик стоял возле обширного старого парка. Из окон хорошо просматривалось все вокруг слежку можно было заметить сразу. Свои передачи Эдуард и Мауд отныне вели главным образом отсюда. Но иногда, при особой срочности, приходилось пользоваться и квартирой Хамелей. Для этого здесь хранилась резервная рация. Эдуард оборудовал тайник, смастерил к нему надежный электрический замок. Даже при самом тщательном обыске тайник вряд ли бы обнаружили.

Зимой и весной 1943 года советские войска продолжали вести наступательные бои на разных участках фронта. Мы по-прежнему отправляли необходимые данные. В январе я получил задание, которое нужно было выполнить в первую очередь. "Установите, - радировал Директор, - какие планы и конкретные намерения имеет ОКБ в связи с наступлением Красной Армии, в особенности, как думает ОКБ парировать или нейтрализовать удары Красной Армии. Какие разногласия существуют в ОКБ относительно оценки положения, необходимых мероприятий и планов. Передайте это указание всем людям группы Люди..."

Задание было важным и трудным.

Но люди Люци справились с ним. В Москву были отправлены сообщения, раскрывающие отдельные оперативные замыслы гитлеровского командования, а также его оценку наступательных возможностей Красной Армии,

Вот одна из информации этого периода:

28.2.43. Директору. Молния. От Вертера.

Генштаб ожидает сейчас высшей точки советского наступления, а именно большого наступления Красной Армии у Курска, в направлении Глухов - Конотоп, а также предполагает попытку прорыва советских армий из района Харькова силой не менее 2-х корпусов между Богодуховом и Конотопом.