Выбраковка. Ночной смотрящий - Олег Дивов

За столом в вестибюле здания внимательно разбирал пропуска громила со значком АСБ, а рядом переминались с ноги на ногу трое пенсионеров весьма преклонного возраста, в форменной одежде. Гусев этот тип людей отлично знал – элитарная вохра, всю жизнь на боевом посту. Что бы ни охранять – лишь бы охранять. Такие же недобитые вертухаи стояли на всех дверях в Центральной клинической больнице, где случалось полеживать отцу Гусева, и чинили там форменный беспредел. Верные сторожевые псы, въедливые и злобные, бумажки проверять и никого не пущать – лучше не придумаешь. Сейчас лица у сторожевых псов были вытянуты куда больше обычного и стали вовсе уж овчарочьими.

У Гусева с такими горе-охранничками были давние счеты. Он их с детства возненавидел.

– Ну что, пердуны старые! – радостно воскликнул Гусев. – Устроили нам ЧП?

Выбраковщик на миг оторвался от бумажек, кивнул Гусеву и буркнул:

– Расстреляем на х...й всех троих...

После чего вернулся к своей работе. Наверное, он тоже хорошо знал и поэтому не любил недобитых вертухаев.

– Товарищ... – проникновенно заблеял один из пенсионеров, бросаясь к Гусеву и чуть ли не повисая на нем. – Товарищ...

Из бюро пропусков вышел еще один выбраковщик с пухлой засаленной амбарной книгой в руках.

– Отставить! – скомандовал он. – По стеночке построились.

Гусев брезгливо отодвинул старика и прошел к лифтам. Позади начались сдавленные рыдания, хватания за сердце и закатывания глаз. «А ведь доведут кого-нибудь до инфаркта, – злорадно подумал Гусев про юмористов из “группы поддержки”. – Господи, какое счастье, что все эти железобетонные деды скоро вымрут. А мы уже не станем такими. Во-первых, вряд ли доживем. Во-вторых, мы все равно совершенно другие. Мы просто не знаем того чудовищного порядка, который раздавил достоинство уходящих поколений. А нынешний порядок, как к нему ни относись, человеческое достоинство не ущемляет. Он может разве что убить тебя».

В коридоре пятнадцатого этажа толпились спасатели, милиционеры и выбраковщики.

– Эй! – негромко крикнул Гусев. – Где старший?

Из толпы выглянул парень в дорогом костюме и с явной нехваткой волос на голове. В руке он держал штатный аэсбэшный трансивер.

– Вы Гусев? Очень приятно. Лапин, государственный дознаватель второго ранга.

– Какие указания, старший? – спросил Гусев. – Тебе доложили, что мы намерены предпринять?

– Да, мне дежурный сказал. Ваш снайпер уже на позиции?

– Сейчас выясню. Господа, – Гусев обернулся к спасателям, – не найдется ли бинокля на минуточку? И откуда здесь можно выглянуть наружу?

– Да откуда угодно. Только не из этой комнаты, тут психолог работает.

– Животом на подоконнике висит, – объяснил дюжий спасатель, протягивая Гусеву прибор наподобие оптического прицела.

– Вы петлю накинуть не пробовали? – спросил его Гусев. – Лассо?

– Он ноги к стене прижал. За башмак зацепим – навернется. Зато наш медвежатник с замком почти уже разобрался. Один щелк – и готово. Вот если бы не щелкать... Услышит же, педрила, и как пить дать сбросится! Видали мы таких...

Гусев кивнул и зашел в первую же открытую дверь. Достал трансивер и перевел рацию на канал для переговоров внутри двойки.

– Ты на месте, Леха?

– Готов, – отозвался Валюшок.

Гусев посмотрел за окно. Валюшка на условленном балконе не оказалось, только дверь была распахнута. «Молодчина, – подумал Гусев, поднося к глазу монокуляр. – Умница».

Так и есть, Валюшок устроился на лестничной клетке, даже ствол наружу не торчал.

– Молодец, Леха, – сказал Гусев. – Сиди пока, жди команды. Самочувствие?

– Нормальное. Клиента вижу прекрасно. Что-то он на психа не особенно похож.

– Главное, чтобы упал внутрь, а там разберутся. Эй! Леха, ты не перепутал?! Там в соседнем окне наш психолог.

– Вот психолог-то как раз абсолютно сумасшедший...

– Валюшок! – прикрикнул Гусев. – В каком окне клиент?!

– Да в левом от меня, в левом, что же я – совсем обалдел?

Гусев облегченно вздохнул. Но что-то вдруг защемило внутри.

Оказывается, ему совершенно не хотелось, чтобы Валюшок стрелял в живого человека, единственная вина которого – желание покончить с собой при большом стечении народа.

«Интересно, кого я жалею больше – психа или Валюшка? Да Лешку, конечно же».

– Вот сиди и жди команды, – сказал он и вышел в коридор. Там почему-то стало гораздо просторнее. Гусев едва успел сунуть монокуляр в руку спасателя – люди в синих куртках с желтыми полосами быстро уходили, волоча свое оборудование. Остался только один у двери, наверное, спец по взлому замков.

– Лапин! – крикнул Гусев. – Мой боец на месте, клиента видит, готов стрелять.

– Разрешаю, – махнул рукой дознаватель.

– Секундочку! – удивился Гусев. – А основание?

Дознаватель нахмурился:

– По-моему, вам не обязательно это знать. Достаточно устного приказа старшего на объекте.

– Мне-то как раз обязательно. Я не вижу острой необходимости применять силу. Внизу ни одного человека, клиент никому не мешает жить. Что психолог, каково его мнение?

– Успокойтесь, Гусев. Мы установили личность клиента. Это брак, можете стрелять.

– Товарищ государственный дознаватель, – сказал Гусев. – Прошу разрешения лично осмотреть клиента.

Лапин оглянулся на парней из «группы поддержки», словно ища защиты. Но эта группа, судя по всему, про выбраковщика Гусева из Центрального слышала, а подозрительно юный дознаватель Лапин им был до лампочки.

– В противном случае, – настаивал Гусев, – я потребую дополнительной санкции от дежурного по отделению и старшего дневной смены и попрошу их зафиксировать мое особое мнение.

– Да идите, любуйтесь, – пожал плечами Лапин. – Только побыстрее.

Психолог как раз слезал с подоконника.

– Что скажете? – поинтересовался Гусев.

– До земли не долетит, грохнется на пристройку, – сообщил психолог. – Разве что если разбежится от самой двери...

– Вы именно это с ним полчаса обсуждали?

– Разумеется.

Гусев раздраженно крякнул.

– А вы разве не в курсе? – удивился психолог. – А-а... В общем, клиент надеется, что его узнает кто-нибудь внизу. Сам загнал себя в ловушку. До асфальта не допрыгнуть, за дверь не выйти...

– Детский сад какой-то! Так он будет самоубиваться или нет?

– Нет, конечно. Истерика уже прошла, а так он более или менее в порядке. К тому же боится высоты. Уже боится, протрезвел. Но переговоры его не устраивают. Говорит – либо все уходят, либо он прыгает.

– Реально его уболтать?