Дорога Смерти - Eldar Morgot

— Ты прав, доблестный командир, не для этого. Хотя всегда приятно побеседовать с умным и доблестным человеком вроде тебя.

Басили умолк, и некоторое время изучал переминающегося с ноги на ногу мзумца. Покорен и ждет приказов. Подонок. А ведь заполучить его было так трудно. Невероятно трудно, почти невозможно. Но, у всех людей свои слабости. Этот рыцарь не исключение. После того, как Чита Птах, гнусно ухмыляясь, принес весть о том, что наш рыцарь неравнодушен к молодым мальчикам, дело пошло на лад. Нанять смазливого проститута было лишь вопросом времени и организации…

Басили тихо кашлянул. Посетитель дернулся, словно его огрели чем-то тяжелым. Снова нервно оглянулся по сторонам, гремя доспехами. Отче держал паузу, пригубил вино. Пусть этот пидор поволнуется слегка. Богомерзкий мужеложец. Ничего, после того, как его услуги станут не нужны, Карлей Смерть с удовольствием потолкует с ним в укромном местечке. Всему свое время…

— Прости, храбрый рыцарь, немного задумался. Дел невпроворот… Хочешь вина, печенья?

Рыцарь облегченно кивнул и наконец уселся на давно предложенный стул. Ножны с мечом он положил на колени. Басили приподнял бровь. Вот глупец. Чита бдит. А от Птаха еще никому не удавалось уйти живым.

— Когда? — вдруг спросил рыцарь глухим голосом.

— Через три ночи, — Басили кивнул словно из-под земли появившемуся Птаху, который молча поставил на стол новый кувшин вина, чашу и блюдо с печеньем. Чита глумливо взглянул на рыцаря и также бесшумно вышел. — Ты получишь знак.

— Десант?

— Должен быть, но я не могу ручаться. Ведь мы с тобой по эту сторону Хумсты, не так ли?

— После того, как все закончится, что делать мне?

— Ждать указаний.

— Указаний? — визгливо спросил рыцарь. — Меня могут вздернуть на первом же дереве, и ты это прекрасно знаешь!

— Могут, — кивнул Басили, — как и меня. Как Читу или Карлея. Как других наших людей. Но ты знаешь, что Божьих Воинов много, всех не перевешаешь. Те, кто затеял эту дурацкую войну, ответят за все.

— А ты, отче, — усмехнулся офицер, — значит, голубь мира.

"Это ты у нас голубь, трахатель смазливых парнишек. Или наоборот, тебя дрючат в зад?"

— Достойный офицер все понял?

Дождавшись ответного кивка, Басили некоторое время смотрел, как рыцарь пьет вино. Ага, дрожит рука-то. Нужно будет сказать Чите, чтобы выбросил всю посуду, к которой прикасался этот мерзавец. Стул пусть сожжет. Пол зальет чачем, чтобы даже духа мужеложца не осталось!

Когда рыцарь ушел, отец Басили щелкнул пальцами.

— Чита, сын мой, — обратился от к вертлявому Следящему, — позови Карлея. У нас много дел… Почему ты ухмыляешься?

— Прошу прощения, святой отец, — Птах насмешливо скривил губы, — просто хочется знать, когда можно будет отрезать яйца парочке королевских холуев.

Глава Божьих Воинов налил себе вина. Глотнул. Ах, Ормаз великий, сказка, а не напиток!

— Скоро, друг Чита, очень скоро… У нас еще есть такое вино?

— Королева… — Зезва Ныряльщик поднял на Гулверда карие глаза. — Что ты хочешь этим сказать?

— Что хочу сказать? — сверкнул глазами инок. — Королева, которая не вполне человек и… Спокойно!

Кровь бросилась Зезве в лицо. Он вскочил и… медленно сел на скамью. Усилием воли подавил дрожь в руках.

— Неужели, — с горечью сказал монах, — ты еще не свыкся с мыслью, что на троне Мзума сидит существо, по крайней мере наполовину являющееся страховидлом?

Ныряльщик молча смотрел в открытую книгу, ничего при этом не видя.

— Вот что я тебе скажу, — Гулверд наклонился над столом. — Кем бы она ни была, пока я жив, я буду защищать королеву Ламиру. Мне плевать, есть у нее хвост или нет. Те, кто хочет свергнуть ее, люди. Но только внешне.

— Красивые слова, — выдавил из себя Зезва.

— Я всегда красиво говорю, — кивнул монах.

— И ты, — Ныряльщик криво усмехнулся, — говоришь про людей?

Гулверд несколько мгновений молча изучал хмурое лицо рыцаря, затем медленно проговорил:

— Каджи.

— Каджи, — словно выплюнул в ответ Зезва.

— Каков их интерес?

— Интерес? Интерес, курвова могила? Если бы знал! Скажи, как ты очутился в Цуме?

— Спроси лучше, что случилось со мной ночью, когда я добрался, наконец, до этого славного города.

Тихий смех Гулверда заставил Ныряльщика вздрогнуть. Шутник, курвова могила. Впрочем, мысли о шутках быстро оставили Зезву, когда инок начал рассказ. Несколько раз помрачневший донельзя Ныряльщик перебивал рассказчика, и Гулверд терпеливо пояснял.

— Шипение было вот такое?

Монах вздрогнул и схватился за нож. Зезва покачал головой. Курвин корень!

— Ты отлично воспроизводишь этот звук, — прошептал, наконец, Гулверд. — Кто это был? Ночники?

Зезва покачал головой.

— Тогда кто? — допытывался монах.

— Странно, что ты жив, — обнадежил его Зезва, поднимая глаза.

— Ормаз великий! — в свою очередь, прошипел Гулверд. — Из тебя и клещами ничего не вытянешь!

— Где ты видел растерзанных ночников?

— Возле заброшенного входа в катакомбы.

— Когда идешь в сторону моря?

— Нет.

— Нет?

— У разрушенного склепа с каменными дэвами, за виноградником.

— У самого пляжа! — потрясенно прошептал Зезва. — Но разве там есть подземные ходы? Как же так…

— Что ты там бормочешь? — Гулверд кусал губы.

— Какого рода были ранения?

— Чьи? Ночников?

— Да!

— Разорваны на куски. У одного вырван с мясом позвоночник, словно его выпотрошили на живодерне.

— Ты так хорошо видишь в темноте?

— У меня нашлись в карманах огниво и кусок тряпки… — Гулверд потер свой острый подбородок. — Так кто это мог быть?

Зезва долго молчал. Перевернул страницу. Затем другую. Бумага шелестела с тихим скрипом.

— Ночники или ночницы? Они охотятся отдельно друг от друга.

— Ночницы.

— Заметил ли ты какие-нибудь следы?

— Нет. Я бежал оттуда, так быстро, как только мог.

— В сторону от катакомб возле склепа с дэвами?

— Конечно! Дейла святая, да я ковылял, словно мои раны волшебным образом исцелились! Страх, — усмехнулся Гулверд, — великая вещь.

Зезва кивнул и снова погрузился в задумчивость. Через некоторое время окончательно потерявший терпение монах хотел спросить, когда же мзумец соблаговолит дать хоть какие-нибудь объяснения, Ныряльщик, наконец, заговорил:

— Ты остался жив. Не тронули, понимаешь? После того, как целую свору ночниц разорвали на куски. — Кто разорвал? — не выдержал Гулверд.

Ныряльщик закрыл книгу. Его пальцы дрожали.