Убийца Бога - Дуглас Ричардс

– Боюсь, что нет. Сейчас в Интернете можно найти любые рецепты. Но если ты действительно хочешь что-то сжечь, нужно потратить какое-то время на эксперименты, определить нужную пропорцию компонентов. Бóльшая часть самодельного напалма – пенополистирол, пропитанный бензином. Даже с тем составом чертовски сложно иметь дело, а этот еще хуже. При таком типе пожара вода только осложняет ситуацию. Мы делаем, что можем, но оба здания безнадежны. Просто подумал, может, вы захотите знать…

– Шеф, вы были правы. Спасибо. Я у вас в долгу, – сказал Джейк.

Записав адрес пожара, он повесил трубку и повернулся к своему заместителю.

– Майор, выясни, можем ли мы получить записи с каких-нибудь камер видеонаблюдения, нацеленных на это здание, или картинку со спутников. Срочно, – добавил он, как будто от майора могла ускользнуть важность ситуации.

Колк выбежал из кабинета. Через десять минут он вернулся с кадрами, которых ждал Джейк, и вывел их на экран компьютера.

– Спутники не помогли, – сказал майор, – но мы получили четкое изображение этого мужчины, который несколько раз входил и выходил из комплекса. Он тащил красную детскую тележку с емкостями с какой-то жидкостью. И у нас есть видео, на котором прямо перед началом пожара от комплекса быстро уезжает микроавтобус.

– Удалось рассмотреть номер?

Колк покачал головой.

– Боюсь, что нет.

Джейк поставил запись на паузу и принялся разглядывать мужчину с тележкой. Его круглое лицо разрумянилось, и он выглядел усталым, будто бежал марафон, хотя всего лишь быстро тащил за собой тележку. «Явно не спецназ», – подумал Джейк.

Полковник обернулся к Колку.

– Случайно не знаешь этого парня?

Колк покачал головой.

– Угу. Я тоже.

Джейк совершенно не представлял, что происходит. Но, возможно, это та самая брешь, которая позволит покончить с «Икаром» раз и навсегда. Если, конечно, мужчина на видео еще не достиг этой цели.

– Отправь его изображение парням у суперкомпьютера, – распорядился Джейк. – И скажи, пусть запустят поиск с распознаванием лиц по всем криминальным и общедоступным базам данных.

Он наклонился к экрану, изучая лицо мужчины, и тихо произнес:

– Давай выясним, кто этот таинственный поджигатель. А потом узнаем, куда он едет.

34

Машина шла плавно, но сейчас начала подпрыгивать, будто они съехали на проселочную дорогу. Через пять минут тряски микроавтобус остановился, и дверь скользнула вбок. В проеме виднелся густой лес и большой двухэтажный коттедж, рядом с которым тек ручей.

Пока ван Хаттен под прицелом шокового пистолета заводил Киру внутрь, она постаралась как можно лучше рассмотреть окрестности. Судя по всему, коттедж был абсолютно изолирован.

Физик привязал Киру, все еще замотанную в смирительную рубашку, к тяжелому деревянному стулу, стоящему у стены, и сорвал ленту с ее рта. Потом отступил и уселся лицом к ней на небольшую кушетку у кирпичного камина.

– Антон, что все это значит? – напряженным голосом спросила Кира; у нее самой не было ни единой догадки.

– Не могу передать, как мне жаль, – сказал ван Хаттен. – Но я чувствовал, что это просто необходимо сделать. Если уж на то пошло, я считаю вас удивительным человеком, влекомым только и исключительно благими намерениями.

– Тогда зачем вы все это сделали? Я не понимаю. Вы с первого дня стремились присоединиться к нашей работе. Вы были в эйфории. Такое невозможно подделать.

– Это правда, – ответил ван Хаттен, опустив взгляд. – Но все изменилось. Я почувствовал вкус социопатии, о которой вы упоминали. Во время первого усиления ничего подобного не было. Но в третий раз мои мысли стали эгоистичными и жестокими. Злые – вот подходящее слово.

– Мы вас предупреждали.

– Знаю, но есть еще несколько факторов, которые перевесили чашу. Одно привело к другому. Когда я приезжал во второй раз, вы описали то видение, которое пережили на втором уровне разогнанного интеллекта. И это меня сильно встревожило.

– В какой части?

– Во всех, – просто ответил он.

Он умолк и уставился в дальнее окно, за которым виднелся безмятежный ручеек. Потом вновь обернулся к своей пленнице.

– Вы знаете, что я верующий?

Кира кивнула.

– Да. Мы досконально изучили вашу биографию. Верующий и воистину хороший человек. Вот почему мы так обрадовались, когда вы к нам присоединились.

– Вам не кажется странным, что ученый и упертый поклонник научной фантастики в то же время верит в Бога?

– Ничуть. Таких взглядов придерживаются многие ученые. Включая и других космологов.

Он нахмурился и покачал головой.

– Меня встревожило, насколько моя версия с повышенным ай-кью презирает саму идею Бога.

Он помолчал.

– Вы знаете, что наш мир отлично приспособлен для жизни?

Кира кивнула.

– Да. Я понимаю, мы существуем в зоне жизни. Не слишком холодно, не слишком жарко… в самый раз.

– Именно. Измените хоть одну из фундаментальных констант физики, и жизнь окажется невозможной. Будь протон хоть на один процент тяжелее, он превратится в нейтрон и атомы разлетятся. Будь слабое взаимодействие чуть сильнее или чуть слабее, чем есть, ядра звезд никогда не родят элементы высшего порядка, необходимые для жизни. И так далее.

– Я слышала, что вероятность именно таких значений этих констант составляет один к триллионам.

– Верно. И я склонен видеть в этих константах Бога.

Кира задумалась. Пока физик казался разумным. Как же ей сыграть? Следует ли ей любой ценой избегать возражений? Можно ли сердить человека, который кажется уравновешенным, хотя его действия свидетельствуют об обратном? Или ее жизнь как раз и зависит от способности возразить?

Для взвешенного решения ей не хватало информации. Она может только довериться своим инстинктам.

– Вы, разумеется, знакомы с контраргументами? – непринужденно спросила Кира, стараясь не говорить слишком вызывающе.

Похоже, ее вопрос не задел ван Хаттена. Уже хорошо.

– Да, – ответил он. – Если бы наша Вселенная была непригодна для жизни, не было бы и наблюдателей, то есть нас. А если так, какого еще результата можно ожидать? Еще есть теория хаотической инфляции. Наша Вселенная – всего лишь одна из бесконечного множества вселенных, возникающих из квантовой пены и раздувающихся в собственных больших взрывах. Каждая из них может иметь свои фундаментальные константы. Среди бесконечного множества вселенных непременно будет несколько, пригодных для жизни. К теории инфляции даже применима эволюция. Некоторые мои коллеги предполагают, что пригодные для жизни физические константы одновременно являются условием порождения большего числа дочерних вселенных. И потому вселенные, случайно родившиеся с иными значениями констант, не размножаются. В то время как вселенные с более… про-жизненными константами становятся доминирующими.