Война за трон 3: Опасный союз - Анастасия Соболева

class="p1">— А я что? Я ничего. Тише, так тише, — скосив взгляд на пустую стену, возле которой ещё недавно стояла самая настоящая оранжерея, пожал он плечами.

«Весь в братца», — с трудом сдержавшись, чтобы не закатить глаза, вздохнула я про себя, после чего уже в голос сказала:

— Тири, хватит метаться по комнате. Спускайся и отдай мешочек с печеньем Мехмеду. Он его поделит поровну, — заметив, как оба уже приготовились возмутиться, я резко добавила тоном, не терпящим никаких возражений. — И не спорить. Иначе одного выгоню к себе, а вторую отнесу назад в каморку. Всё ясно?

— Ясно… — тут же повторили они в унисон.

Наконец, под напором моего требовательного гласа, мелкота слегка притихла, и я смогла спокойно вернуться к своим размышлениям. С момента нашего проникновения в поместье Щербина прошло уже несколько дней. И пусть после того как я рассказала Евгению о своих приключениях, моей свободе и жизни, считай, ничего не угрожало, меня не покидало тягучее чувство тревоги. Я не переставала думать о том, почему партия мира решила так со мной расправиться, из-за чего мне постоянно казалось, будто я упустила нечто важное.

Эту тревогу не смогли развеять даже заверения Евгения в том, что он не станет выдавать суду, кто именно сообщил ему о складе оружия в доме Щербина. Вместо этого сделает вид, что сам обо всём разузнал. Таким образом, мне даже обвинения в незаконном проникновении в частную собственность члена МГИВ выше меня по рангу предъявить не смогут. Последняя часть обвинения, кстати говоря, делала его в разы серьёзнее.

Хотя Евгений часто подчёркивал, что в МГИВ обладатели чёрной метки могли судиться с носителями синей, строгую субординацию внутри организации это никак не отменяло. Да, здесь не существовало такой классовой дискриминации, как в Алуине, и «чёрные» действительно могли отстаивать свои права перед «синими», однако лишь в рамках дозволенного. Любые попытки подорвать авторитет высших, так же как и самые незначительные угрозы иерархии пресекались на корню. Другими словами, то, что я вломилась в дом обладателя синей метки лишь на основании своих подозрений, грозило мне большими проблемами. Но, как по мне, лучше уж так, чем в тюрьму за убийство.

К слову, по Евгению было видно, что он неслабо так удивился, узнав о проведённом мною расследовании. Благо, Евгений не стал меня ни в чём обвинять, а даже наоборот, заявил, что такие люди как я, в МГИВ ценнее любых передовых артефактов, и он верит, что в будущем я смогу принести большую пользу организации. Даже сам предложил скрыть подробности моих «ночных приключений». Уж не знаю, двигала им забота обо мне, или желание присвоить себе мои достижения, однако меня это не особо волновало. Чем меньше ко мне будет внимания окружающих, тем лучше для реализации моих планов в будущем.

Сразу после нашего разговора Евгений организовал задержание Щербина и арест его имущества. Как я поняла, так быстро и без одобрения совета ему удалось всё провернуть благодаря помощи Кирилла Фёдоровича — одного из трёх приближённых главы МГИВ, а также негласного лидера партии войны. Как бы там ни было, сейчас Щербин был взят под стражу и ждал судебных разбирательств как по делу об убийстве Егора, так и по делу о государственной измене. Но это ещё цветочки. Самое главное, совсем скоро должно пройти заседание МГИВ, посвящённое последним событиям, во время которого определится дальнейший путь и будущее организации.

Дело в том, что большинство идеологов войны настаивали, что все сторонники идеи мира виновны в подготовке переворота. Соответственно, должны быть изгнаны из совета и лишены синей метки. Такая угроза, как я поняла благодаря подслушанным Мехмедом разговорам, висела и над Андреем Павловичем — тем самым приближённым главы, который встретил меня в секретном хранилище МГИВ и, по словам Ибрагима, являлся негласным главой партии мира.

Само собой, Евгений был на седьмом небе от счастья. Более того, он вновь проникся ко мне тёплыми чувствами, которые, должна признать, слегка остыли после новостей о моём эльфийском происхождении. Теперь же учитель вечно бубнил что-то о том, будто «Диида во мне не ошиблась». Но что самое главное, Евгений больше не брезговал делиться со мной последними новостями. И то, что я от него узнала, полностью подтвердило сказанные Ибрагимом слова: политическая жизнь в МГИВ — это действительно то ещё ядреное варево!

Например, в своё время Ибрагим прямо заявил, что так называемый глава МГИВ и посланник богини на земле — всего лишь обычная марионетка. Да, его слово считалось решающим в любом вопросе, и воля мгновенно приводилась в исполнение, однако… Мозгов у него было не больше, чем у обезьяны. Его отец основал МГИВ и создал новое государство, да и вообще, как я поняла, был весьма талантливым человеком, сражавшимся за новую жизнь для простолюдинов вроде себя. Когда же он умер, его сыну досталось всё на блюдечке с голубой каёмочкой. Другими словами, нынешний глава МГИВ — обычный избалованный большой ребёнок. Три его ближайших подчинённых помыкали «главой» как только могли, при этом сам он об этом не догадывался, считая себя царём и богом. Мой короткий разговор с «посланником богини» это только подтвердил. Как-никак, в тот день он определённо не произвёл на меня впечатления умного лидера, способного успешно управлять целым государством. И это ещё мягко сказано! Единственная причина, по которой его ещё не сместили: три силы в совете никак не могли договориться между собой, и помыкать главой им было куда легче, чем враждовать напрямую.

Евгений, правда, о главе ещё ни разу плохого слова не сказал. В то же время он не скрывал, что его основная задача сейчас — перетянуть на свою сторону партию центристов в совете, а вовсе не «лидера». Только так ему и другим радикалам удастся избавиться от сторонников мирной идеи. Одновременно с тем, как я поняла, Кирилл Федорович обхаживал Артёма Игоревича — третьего и последнего приближённого главы, чтобы вместе с ним выступить единым фронтом против Андрея Павловича и, тем самым, одержать безукоризненную победу.

Мучило ли меня чувство вины? Возможно. Само собой, я не хотела победы партии войны. Вот только я понимала, что с Евгением имею неплохие шансы пробить себе путь наверх. Партия мира же ясно и чётко показала, что ни о каком сотрудничестве между нами и речи идти не может. Ведь чем больше я узнавала о судье Щербина, тем больше убеждалась в том, что без распоряжения свыше он и шагу не сделал бы.