Вечность - Мэгги Стивотер

— Я хочу знать, где находятся Джеффри Бек и Грейс Брисбен, Сэмюель. Я слишком давно занимаюсь этим ремеслом, чтобы верить в совпадения. И знаешь, какой общий фактор во всех этих случаях? Ты!

Я ничего не сказал. Никакой я не общий фактор.

— Ну что, расскажешь все по-хорошему или мне придется действовать по-плохому?

— Мне нечего вам рассказывать, — отрезал я. Хейфорт долго смотрел на меня, как будто дожидался, когда я чем-нибудь себя выдам.

— Думаю, твой отец оказал тебе медвежью услугу, когда научил всем этим адвокатским штучкам, — произнес он наконец. — Это все, что ты хочешь мне сказать?

Я хотел сказать очень многое, но только не ему. Если бы на его месте был Кениг, я сказал бы ему, что-то не хотел такой судьбы для Грейс. Что скучаю по Беку. Что он был мне не приемным отцом, а просто отцом. Что я не знал ничего про Оливию, а просто пытался удержаться на плаву. Мне хотелось, чтобы они оставили меня в покое, и ничего более. Я смогу сам со всем справиться.

— Да, — произнес я вслух.

Хейфорт недовольно посмотрел на меня. Не знаю, поверил он мне или нет.

— Думаю, на сегодня мы закончили, — после долгого молчания сказал он. — Уильям, позаботишься о нем, ладно?

Кениг отрывисто кивнул, и Хейфорт поднялся. Когда он скрылся в коридоре, дышать сразу стало легче.

— Я отвезу тебя обратно к машине. — Кениг скупым жестом сделал мне знак подниматься.

Я встал и с каким-то удивлением обнаружил, что пол под моими ногами не разверзся. Зато колени у меня подгибались.

Я двинулся по коридору следом за Кенигом, но тут у него зазвонил телефон и он остановился.

— Постой, — сказал он, вытащив телефон и взглянув на экранчик. — Я должен ответить. Уильям Кениг, слушаю. Хорошо, сэр. Погодите. Что случилось на этот раз?

Я сунул руки в карманы. Голова у меня кружилась, я был как пьяный от этого допроса, от голода, от фотографий Оливии. Из диспетчерской слева доносился зычный голос Хеифорта. Диспетчеры засмеялись над какой-то его остротой. У меня не укладывалось в голове, как он способен так переключаться: только что пылал праведным гневом из-за убитой девушки, а секунду спустя как ни в чем не бывало балагурит с коллегами.

Кениг по телефону пытался убедить кого-то, что если жена забрала его машину, то это не воровство, ведь хотя они и разъехались давным-давно, машина все равно считается совместно нажитым имуществом.

— Привет, Том, — донеслось до меня.

В Мерси-Фоллз проживали, наверное, десятки Томов. Но я мгновенно понял, что это за Том. Узнал по запаху одеколона и мурашкам, которые забегали по коже.

В диспетчерской было окошко, выходившее в коридор с противоположной стороны от нас, и я увидел Тома Калперера. Он позвякивал ключами в кармане куртки — «фермерской» куртки, которые еще называют «грубыми» и «классическими», стоят они по четыреста долларов, и носят их обычно люди, которые ферму хорошо если видели из окна своего лендровера». У него было серое, осунувшееся лицо человека, не спавшего ночь, но голос звучал ровно и спокойно. Адвокатский голос.

Я попытался решить, что лучше: рисковать нос к носу столкнуться с Калперером или выносить тошнотворную вонь на кухне. Меня подмывало сбежать.

— Том! — воскликнул Хейфорт. — Здорово, чертяка. Постой, дай я тебя впущу. — Он выскочил из диспетчерской, прошел по искривленному коридору туда, где стоял Калперер, и открыл ему дверь. Он хлопнул Калперера по плечу. Разумеется, они были знакомы.

— Ты здесь по работе или какие-то проблемы?

— Зашел посмотреть отчет коронера, — отозвался Калперер. — Что сказал парнишка Джеффри Бека?

Хейфорт отступил в сторону, чтобы Калперер мог увидеть меня.

— Легок на помине, — заметил Калперер.

Вежливо было бы поздороваться. Я промолчал.

— Как твой старик? — поинтересовался Калперер. Ирония так и сочилась из его вопроса, не только потому, что ему совершенно точно было на это глубоко плевать, но и потому, что словечко «старик» было совершенно не из его лексикона и в этом чувствовался явный сарказм. — Я удивлен, что он сейчас не с тобой.

— Он был бы здесь, если бы мог, — ответил я холодно.

— Я говорил с Льюисом Брисбеном, — сообщил Калперер. — Предложил ему свои услуги в качестве адвоката.

Мне не хотелось даже думать о масштабе последствий, если Том Калперер выступит адвокатом и поверенным Брисбенов. В любом случае теплые отношения с ними в ближайшем будущем мне не светили. Да и вообще какие бы то ни было отношения.

— Ты как, совсем умом тронулся? — с изумлением в голосе спросил Том Калперер, и я спохватился, что слишком долго молчу, не заботясь о выражении своего лица, поглощенный собственными переживаниями. Он покачал головой, не столько издевательски, сколько поражаясь странности недотеп вроде меня. — Послушайся доброго совета, проси, чтобы тебя признали невменяемым. Боже, храни Америку. Бек всегда любил чокнутых.

Хейфорт, к его чести, попытался не улыбнуться. Кениг захлопнул телефон. Глаза у него сузились.

— Господа, — объявил он, — я намерен отвезти мистера Рота обратно к его машине, если он вам больше не нужен.

Хейфорт покачал головой, медленно и внушительно.

Калперер повернулся ко мне, не вынимая рук из карманов. В его голосе не было злости. Разумеется, с чего ему злиться — у него на руках все козыри.

— Когда в следующий раз увидишь своего отца, — сказал он, — передай ему, что через четырнадцать дней никого из его драгоценных волков не останется. Надо было давным-давно это сделать. Не знаю, в какие игры вы все играете, но с ними покончено.

Во взгляде, которым он проводил меня, не было мстительности. Лишь боль раны, которую слишком часто бередят и она не успевает затянуться. Мне ли было судить его? Он не знал правды. Не мог знать. Он считал, что они самые обычные животные, а мы беспечные соседи, эксцентричные любители волков, не задумывающиеся о безопасности окружающих.

Но видел я и то, что он не остановится, пока не истребит всех нас.

Кениг взял меня за локоть и через плечо оглянулся на Калперера.

— По-моему, вы путаете отца с сыном, мистер Калперер.

— Возможно, — согласился тот. — Впрочем, вы ведь знаете пословицу про яблочко и яблоньку.

Народная мудрость подтверждалась.

— Нам пора, — отрезал Кениг.

38

ГРЭЙС

Сэм задерживался.

Я не стала бы тревожиться.

Без него я не находила себе места в доме Бека и мучилась от своей бесполезности; когда я была волчицей, меня, по крайней мере, так не терзала бесцельность собственного существования. Я никогда прежде не сознавала, какую значительную часть моего времени занимали домашние задания, стряпня, наши безумные затеи с Рейчел, и снова совместное приготовление домашних заданий с Оливией, походы в библиотеку и починка разболтавшейся доски на крыльце, потому что у папы никогда не доходили до нее руки. Чтение было наградой за работу, а без работы я никак не могла уговорить себя сесть за книгу, хотя в подвале у Бека нашлась бы литература на любой вкус.