Повседневная жизнь Европы в 1000 году - Эдмон Поньон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
От эпохи Каролингов осталось свидетельство, касающееся положения некоторых кузнецов, но, возможно, распространявшееся и на других ремесленников: кузнецы получали землю, как крестьяне, но их оброк состоял из производимого ими оружия. Однако они производили больше оружия, чем то, что требовалось в качестве оброка, и, вероятно, продавали его.
Текстильное производство
Процесс изготовления тканей был тесно связан с возделыванием земли, поскольку лен, шерсть, конопля являются непосредственными продуктами сельского хозяйства. Жены крестьян стригли овец и обрабатывали шерсть, в частности, прополаскивали ее в моче, сучили нити и ткали. Почти везде выращивался лен. Его замачивали в воде, промывали, отбивали и тоже ткали полотно. Женщинам вменялось в обязанность также красить куски ткани вайдой, мареной и киноварью и шить из них одежду. По крайней мере, так было во времена Каролингов. И эти работы вряд ли изменились, возможно, лишь пребывали в относительном застое в результате бедствий последующего времени.
Жены и дочери сеньоров тоже пряли и ткали, как и аббатисы женских монастырей. Возможно, так же как в предыдущем веке, они посвящали себя более изысканной работе: делали тонкие льняные вуали, ткали узоры, вышивали, готовя ткани для королей или епископов.
Инструментами текстильного ремесла были прялки, в особом изобилии имевшиеся, например, в Гданьске (Данциге) как раз около 1000 года, а также веретена, возникшие значительно раньше. Самопрялок еще не было, они, скорее всего, были принесены в Европу мусульманами Испании в VIII-IX веках, однако во Франции они получили распространение только в XII веке. Первые ткацкие станки, описанные в документах, относятся к XI веку. Они были вертикального типа и весьма примитивной конструкции. Их обслуживал один человек.
Шелк производили только византийцы, имевшие заводы по разведению шелковичных червей, равно как и арабы на Сицилии и в Испании. В XI веке в Лукке поселились евреи и греки — ткани и красильщики шелковых тканей, пришедшие из Южной Италии, которая все еще зависела от Византии. Во всех остальных местах шелк был предметом импорта, пользовавшимся особым спросом. Путешественники, отправлявшиеся в Восточную империю, старались привезти оттуда шелковые плащи, окрашенные пурпуром. Именно так поступил епископ Кремоны Лиутпранд, о многотрудном возвращении которого на родину мы уже читали. Однако покупка этих плащей и особенно их вывоз за пределы Империи были сопряжены с рядом сложностей. Несчастного прелата сочли недостойным одеваться в столь роскошные одежды, предназначенные для византийских вельмож. У него конфисковали пять плащей, несмотря на его возмущенные протесты. Те плащи, которые ему оставили, были более скромными, их вывоз был разрешен, и они были помечены свинцовой печаткой.
Другие технологии
Кожу и мех обрабатывали специализировавшиеся на этом ремесленники. Они работали с бычьими, козьими, овечьими и волчьими шкурами, из которых делали обувь. Особый вид этой обуви на деревянной подошве получил название «галльской», что доказывает ее весьма древнее происхождение. Для приготовления меховой одежды пользовались шкурами овец, куниц (вспомним ту мантию, которую в «Песни о Роланде» сбросил в момент раздражения Ганелон[191]), кротов, выдр, бобров. Эти животные в то время водились в лесах Западной Европы в куда большем количестве, нежели теперь. Искусству горшечников, существовавшему в течение много тысячелетий и во все времена оставлявшему потомкам осколки своих изделий, не приходилось жаловаться на упадок. Вот и все, что можно о нем сказать. Напротив, производство стекла в период высокого Средневековья переживало упадок, признаки выхода из которого наметились в начале XI века. Начиналось производство витражей, ставших чудом классического Средневековья. Вот еще один пример обновления, который можно отметить в 1000 году. Однако следует оговорить, что в целом новый технологический подъем начался не ранее XII века.
Глава XVIII РАБОТНИКИ ПОМЕСТИЙ
«Поместье — феодальный термин. Он означает земельное владение с сервами, дающее определенные права». Такое определение слова «поместье» предлагает Литтре. Если, вспомнив приведенный выше отрывок из поэмы Асцелина, принять, что сервами могли называться «держатели земли» различных категорий, то придется признать, что все они были «работниками поместий».
Каждый из них имел свой надел, который, если не считать податей и отработок в пользу сеньора, он эксплуатировал так, как если бы был его хозяином. Пришло время попытаться представить себе, по возможности конкретно, какова была жизнь этих людей. Нам в этом помогут Марк Блок и Жорж Дюби.
Лицо земли
Для начала не будем забывать, что эти люди жили на лесных прогалинах. Обрабатываемая ими земля была со всех сторон окружена лесом. Обычно эта земля располагалась вокруг нескольких домов, в которых они жили. Группа таких домов составляла деревню, часто обнесенную забором. В некоторых областях, особенно в Западной Франции, дома отстояли друг от друга на большее расстояние. Тем не менее они образовывали некое целое. Вокруг возделывавшихся полей находился большой пояс необработанной земли, где росли растения, более или менее пригодные для пастбища. А дальше находились леса, становившиеся все более густыми по мере удаления от жилья. Если деревня являлась приходским центром, то ее украшала церковь. А если несколько наделов вместе взятые соответствовали территории маленького фьефа, или сеньории, то над ними возвышался замок сеньора.
Лес
Лес, в котором было невозможно установить непосредственные границы фьефа, не был разделен между владельцами. В принципе он принадлежал сеньору. Однако крестьяне имели право пользоваться им для своих нужд, как если бы он принадлежал всем: и его эксплуатировали, а точнее сказать, грабили всеми возможными способами.
Естественно, в нем охотились. Но это было занятие для сеньоров. Крупную дичь, кабана или оленя, невозможно было добыть без травли, а для этого нужны хорошие верховые лошади, которых у крестьян не было. Таким образом, сам порядок вещей поддерживал исключительное право, которое сеньор уже часто объявлял своим, не имея покуда возможности подвести под это юридическое обоснование. Конечно, можно себе представить, что кабана способен убить и пеший, например рогатиной, а оленя можно поймать, приготовив ловушку — яму, прикрытую ветками. Это легко себе представить, но довольно трудно осуществить, и потому такие случаи были скорее исключениями. Вероятно, по-другому обстояло дело с мелкими животными и птицами, которых при известной ловкости и изобретательности можно было убить стрелой из лука или камнем из пращи, либо поймать в силок. Независимо от того, было ли это позволено или нет, есть все основания полагать, что такая охота была повседневной практикой хотя бы для тех, кто, несколько обособившись от деревенской общины, жил за счет леса.
Эти «лесные люди», как их несколько позже стали называть во французских источниках, занимались ремеслами, для которых лес был основным источником сырья или необходимого топлива. Одни были угольщиками, то есть производили древесный уголь. Другие, а иногда, возможно, и те же самые люди, пользовались этим углем, чтобы растапливать кузнечные печи. Некоторые просто жгли ветки, чтобы получить золу, использовавшуюся в то время для производства стекла и мыла. Были также и те, кто обдирал кору с деревьев, измельчал ее и получал дубильные вещества для обработки кож. Некоторые плели веревки из лиан. Напротив, бортники оберегали деревья: их работой была добыча меда и воска диких пчел.
Этот маленький мирок состоял из кочевников поневоле. Спалив ветви, они не рубили больших деревьев, ибо стволы не подходили для их целей, да и орудий для этого у них не было. Ободрав кору и обобрав пчел, они были вынуждены искать новые места и строить новые временные хижины, под кровом которых можно было спать. Это были отщепенцы, дышавшие воздухом свободы, не известной деревенским жителям. Они, несомненно, слегка презирали деревенских и вызывали у них немалое беспокойство, иногда не без причин.
Но и деревенские много что брали у леса. Им нужно было дерево, чтобы согреваться и иметь освещение (смоляные факелы), для того чтобы делать утварь и строить дома, заполнять прутьями ухабы на дорогах, делать заборы или ограду замка. К тому же, в те времена, по словам Марка Блока, «менее удаленные, чем наше, от древних обычаев собирательства», людям был нужен лес не только ради дерева: из мха и сухих листьев они делали подстилки, из плодов букового дерева выжимали масло, — сейчас горожане и не знают, что масло можно делать из бука. Они находили в лесу каштаны, хмель, чьи шишки можно использовать как приправу или для придания оттенков вкуса пиву. Дикие яблони, груши, боярышник, сливы давали им свои кислые плоды. Кроме того, они отводили свой скот в лес пастись, потому что, в зависимости от времени года, там можно было найти молодые побеги, зеленые листья, желуди, плоды бука и травы подлеска. Все помнят, что свиньи большие любители желудей. Никто не удивится и тому, что козы питаются листьями. Однако овцы, коровы и лошади тоже находили себе пишу в лесу. Они жили там на свободе, и их иногда было нелегко вновь найти.
