О чем рассказали мертвые - Ариана Франклин

Затем, не спуская глаз с черной неподвижной фигуры на берегу, Аделия схватила кинжал, который всегда лежал под подушкой. С оружием в руке стало не так страшно. «Эх ты, трусиха! Ему сюда не попасть без крыльев или осадной лестницы». И теперь, когда во всем доме нет света, он не видит ее.

Прокравшись к окну, чтобы осторожно закрыть ставни, Аделия еще раз убедилась, что человек по-прежнему стоит и упрямо таращится в темноту, буравит глазами стены…

Тут женщину обуял такой панический ужас, что она мигом слетела с лестницы вниз. Страшила нехотя заковылял за хозяйкой.

Внизу раздался визг, и кочерга в руках Матильды Гладкой каким-то чудом остановилась в локте от головы хозяйки.

— Ой! Как же вы, госпожа, меня напугали!

— Ты меня тоже до смерти напугала, — сказала Аделия, тяжело отдуваясь. — Кто-то стоит на том берегу реки и пялится на наш дом.

Служанка наконец опустила кочергу.

— А, этот… С тех пор как вы перебрались в крепость, он повадился торчать там каждую ночь. И смотрит, смотрит. А чего глазеть? У меня аж мороз по коже: окромя Ульфа, других штанов в доме нету.

— Где Ульф сейчас?

Матильда махнула рукой в сторону полуподвала для прислуги:

— Спит без задних ног.

— Ты уверена?

— Ну да.

Женщины выглянули через окно-розетку.

— Ушел.

Сейчас, когда соглядатай пропал, стало еще страшнее.

— Почему ты мне не доложила? — строго осведомилась Аделия.

— Я глупым делом решила, что у вас и без того хлопот полон рот. На что вас глупостями беспокоить? А городским стражникам я, вестимо, сказала. Только эти ослы, когда через мост бежали, так копытами гремели, что от них и безногий успел бы удрать! Меня же дурочкой выставили. Говорят, это какой-нибудь жопогляд непотребный. Ты, мол, не забывай свечу задувать, прежде чем заголяться!

Матильда Гладкая положила кочергу на место, громыхнув по решетке камина. Звук отозвался недобрым эхом в пустом доме.

— Значит, это вовсе не жопогляд? — мрачно сказала служанка.

— Нет.

На следующий день Аделия отправила Ульфа в крепость — от греха подальше. Пусть поживет за прочными стенами еврейской башни, под присмотром Гилты и Мансура!

Глава 13

— Без меня ничего не смейте предпринимать! — грозно сказал сэр Роули, попытался встать с постели и скатился на пол. — Ай! Ой! Чтоб ты сдох, Роже Эктонский! Дайте мне секач, я отрублю этой сволочи причинное место и скормлю его рыбам!

Стараясь не смеяться, Аделия и Мансур сообща подняли больного с пола и водрузили на кровать. Ульф напялил ему на голову слетевший ночной колпак.

— С Мансуром и Ульфом мне ничего не грозит, — примирительно сказала Аделия. — Да и поплывем мы средь бела дня. А вы пока поупражняйтесь вставать с постели и медленно ходить по комнате. Только не перетрудитесь. Неспешная прогулка укрепит мышцы живота и поспособствует заживлению раны. Вы пока не боец, так что нечего вскакивать с постели как ошпаренный.

Сборщик податей застонал от бессильной ярости, резко потянул себе на шею одеяло и опять застонал, уже от боли.

— Прекратите ворчать и крутиться! — строго сказала Аделия. — Кстати сказать, это не Роже всадил в вас секач. Но в свалке никто не заметил, кто именно.

— Плевать. Поганца Роже следует повесить до приезда королевских судей. Те могут принять во внимание его тонзуру, и он легко отделается!

— Не беспокойтесь, Роже накажут, — сказала Аделия. — Если не за попытку убийства, то за подстрекательство толпы к осквернению могилы Симона… Впрочем, я тоже не огорчусь, если его повесят.

— Он вломился во главе вооруженной оравы в замок, на землю короля, едва не оскопил меня… Да этому негодяю виселицы мало, его надо насадить задницей на вертел и поджарить на медленном огне! — Тут сэр Роули осторожно повернулся, чтобы заглянуть Аделии в глаза. — А вы, такая наблюдательная, заметили, что в стычке получили ранения только вы да я? Урон нападающих я не беру в расчет.

Аделия действительно не придала этому факту никакого значения.

— А, бросьте. Велик ли ущерб — только сломанный нос!

— Не преуменьшайте, Аделия. Только чудом не случилось худшего.

Конечно, все могло кончиться куда печальнее. Но она и сама виновата. На ее месте менее храбрая женщина бежала бы с визгом прочь, не дожидаясь начала баталии.

— Еще одно бросается в глаза, — сказал Роули, со значением играя бровями. — Раввин не получил ни единой царапины.

Аделия растерялась.

— Вы хотите сказать, что евреи как-то замешаны?..

— Глупости. Меня просто удивляет, почему этот сброд не накинулся первым делом на раввина. Ведь они прибежали вроде как евреев бить! А на деле вышло, что пострадали только те двое, кто и после смерти Симона продолжает идти по следу убийцы. То есть вы и я.

— И Мансур никак не пострадал, — задумчиво произнесла Аделия.

— Против него зачинщики только оборонялись, когда он ринулся в потасовку. Не зная местного языка, араб никому не задает лишних вопросов. Поэтому никто и не планировал его покалечить!

Аделия взвесила сказанное.

— Не вполне понимаю, куда вы клоните, — сказала она. — По-вашему, Роже Эктонский убивает детей?

— Нет, какая вы сегодня несообразительная! — сказал сэр Роули, желчный из-за своей долгой физической беспомощности. — Роже искусно натравили на нас. Этому дураку внушили, что Господь будет рад, если кто-то прикончит двух мерзопакостных жидолюбов, то есть нас.

— Все пособники евреев в глазах Роже Эктонского достойны смерти, — упрямо возразила Аделия.

— До всех он добраться не может, — сказал сборщик податей, раздраженно морщась. — Что бы вы ни говорили, я совершенно уверен, что мы пострадали неспроста. Кому-то мы стоим поперек дороги. И понятно кому.

Теперь Аделия всерьез переполошилась. Если вдуматься, то лишь сэр Роули активно задавал лишние вопросы. И на пире Симон подходил именно к нему. Возможно, ущерб пропорционален ненависти Ракшаса: сборщика податей пытались убить, а ей только сломали нос для острастки…

— Мы вывели его из себя, Пико. Теперь остается только вывести преступника на чистую воду!

В волнении Аделия присела рядом с больным на край кровати.

— Наконец-то до вас дошло, — сказал сэр Роули. — Поэтому я требую, чтоб вы срочно перебрались из дома ростовщика сюда, в крепость. Поживете вместе с евреями. В тесноте, но в безопасности.

Аделии вспомнился упрямый ночной соглядатай с другого берега реки. По словам Матильды Гладкой, он торчал там каждую ночь. Сэру Роули Аделия умышленно не проболталась об этом пугающем факте. Помочь он все равно ничем не сможет, только попусту разволнуется.

Но опасность, без сомнения, нависла лишь над Ульфом. Вполне вероятно, что Ракшас присмотрел его в качестве следующей жертвы. Даже сейчас, выслушав версию сэра Роули, Аделия осталась при мнении, что в доме Вениамина бояться нечего. Надо только спрятать мальчика. Пусть Ульф ночует в замке, а днем находится под присмотром Мансура.

Ракшас хоть и зверь, но умный и догадливый. Если он, не дай Бог, учуял в сэре Роули угрозу для себя… о, этот дьявол ни перед чем не остановится… Страшно подумать, что сразу два дорогих ей человека, сэр Роули и Ульф, находились в смертельной опасности!

И тут Аделию ошеломила новая мысль: «А ведь Ракшас вертит нами как хочет! Мало-помалу всех загоняет в крепость. Если мы от страха не будем казать носа из замка, то никогда не настигнем его! Я должна остаться в городе и продолжить следствие».

Вслух салернка сказала:

— Ульф, изложи сэру Роули свои мысли насчет реки.

— Не хочу. Он скажет, что это чепуха.

Аделия вздохнула: мальчик явно ревновал ее к сборщику податей.

— Рассказывай, а там посмотрим.

Мальчик уныло оттарабанил свои соображения.

Пико действительно высмеял его.

— В этом городе все живут возле воды. Кто не идет к реке, тот от нее возвращается.

И брата Гилберта в качестве подозреваемого он отверг с порога:

— Что за вздор! Хилому монаху, набожному постнику Гилберту, слабо перебрести кембриджскую вересковую пустошь — что уж говорить о пустыне! Я не представляю его в роли руководителя банды!

Они горячо заспорили.

Гилта пришла с завтраком для сэра Роули и подключилась к диспуту.

Несмотря на мрачную тему обсуждения, разговор был полон шуток и взаимных подначек. Досталось и Аделии. Ее добродушно шпыняли сэр Роули, Гилта и даже Ульф. Она и сама подпускала беззлобные шпильки. Как же она любила этих людей! Шутить и смеяться с ними — несказанное удовольствие. Для вечно серьезной и сосредоточенной Аделии это оказалось в новинку, и она радостно осознавала, что это, наверное, и есть счастье — находиться в кругу близких людей, любить и быть любимой. Hic habitat félicitas. Здесь живет радость.

На кровати, благодушно пикируясь с ней, уплетал ветчину красивый крупный мужчина — жуткое скопище пороков, но все равно чудесный… Пико принадлежал ей, а она — ему. Из ослабленного горячкой сэра Роули исходила такая сила, что Аделия могла свернуть горы…