Ржевский 8 - Семён Афанасьев

— Золотые слова, — согласилась герцогиня.

— Так вы кабаки и баб тоже вниманием не обходите, — без какой-либо агрессии в голосе заметил один из сопровождающих принца. — Особенно твоя фамилия.

— Ни в коем случае не в ущерб боевой и специальной подготовке, — серьёзно покачал головой спутник. — Первым делом — подготовка, девушки — потом. И тебе советую на носу зарубить, если с тем неплохим стволом, что у тебя на боку бестолку болтается, хоть как-то управляться научиться надумаешь.

* * *

Конфронтации вручную не случается. Лишние гвардейцы на удивление здраво воспринимают мои аргументы и испаряются не только из кабинета, а и вообще из здания.

— Этих мордоворотов тоже следом, — бестрепетно указываю первым взглядом на боевиков церкви, вторым сверлю троих старших церковников. — Или сам не поленюсь встать и провожу, — поясняю лаконично и мужественно.

Заметил: есть ты реально готов чего-то добиться и в стремлении пойдёшь до конца, иногда достаточно просто предупредить.

Противоположная сторона, если не совсем идиоты, сама может пойти на конструктив, избегая ненужного кровопролития.

Религиозные деятели, судя по их покинувшим помещение здоровенным «младшим братьям», дураками не являются.

— Что здесь? — без затей протягиваю руку и беру листик, являющийся камнем преткновения между юстицией и самодержавием. — «… Закон… запрет финансирования Суда биржей…». — Переворачиваю страницу. — «… всех арестованных до… освободить…».

Ха, братец сидящей в тюрьме за дело Юли решил одним выстрелом хлопнуть двух зайцев, даже трёх.

Освободить сестру, зарубить на корню будущую независимость суда от любых властей и, здесь не точно, измерить температуру личных отношений.

Могу ошибаться, но такое впечатление, что тёзка по фамилии Михайлов сейчас запускает пробный шар: а вдруг прокатит.

Если проскочит у него одна процедура в изменившихся реалиях, следом пойдёт табун. Верблюдов. Как говорит Далия.

— И что вы обо всём об этом думаете? — листик возвращаю царевичу, сам смотрю на судью.

— Гражданин Михайлов обратился ко мне в официальном порядке, как к дежурному работнику суда, — поясняет бледный чиновник. — Хочет роспись как представителя органа, что планирует делать потом с филькиной грамотой — понятия не имею.

— А подпись…?.. — начинает было Елена.

— Вы же видите документ, — удивляется чиновник. — Разумеется, ничего подобного я подписывать не буду, Ваше Сиятельство, — он чуть привстаёт и кланяется красивой девушке.

Которую, в отличие от двоюродного брата, узнал сразу (вижу по лицу).

— А вы что скажете? — игнорируя принца-недоумка, обращаюсь к церкви. — Попутно: какая ваша роль?

— Лучше, Ржевский, ты, — нейтрально на вид предлагает один из инквизиторов. — Раз ты такой умный, вещай свою точку зрения.

— Ничего хорошего не сообщу, — пожимаю плечами без паузы. — Маразм и коррупция.

— Подробности? — уточняет его подельник в рясе.

— Дим, осторожнее, — встревожено предупреждает герцогиня с большими сисями на своём языке. — Какой-то странный ментал, церковный. Чувствую, что твои мысли прочесть пытается, но подробностей не вижу. Вроде и ранг у него небольшой, но как в другой метрической системе лежит. Наджиб бы разобралась, — вздыхает она. — Наджиб монстр и гений от профессии, не я, слабосилок.

Занятно. Сама Мадина гением считает как раз Далию: у той магической искры ни на грамм, зато подготовка — как у бегемота.

— Спасибо, — вежливо благодарю спутницу вслух. — Не парься, мне ментал не страшен.

Потому что расовый бонус, добавляю про себя из-за проснувшейся нетрезвой говорливости.

— Так что ты об этом думаешь? — с хищной улыбкой напоминает третий инквизитор, ментальными потугами явно присоединяясь ко второму.

— Дим!.. — герцогиня вскидывается по второму кругу.

— Уже понял, — отмахиваюсь безмятежно. — Ещё один.

— Ты так спокоен, — зябко передергивает плечами Елена, придвигаясь ко мне поближе. — Хотя маг этого профиля из нас я.

— «А нам любое море по колено, а нам любые горы по плечо», — весело напеваю в ответ.

— А ведь на вид — идиот идиотом, — задумчиво констатирует первый поп. — Ржевский, скажи уже хоть что-нибудь?

— А что вам говорить, если вы в пятом классе основы права прогуляли? — пожимаю плечами. — Вам разбор ошибок сделать? Или сразу ко второму этапу перейдём?

— Что за второй этап? — осторожно интересуется тёзка, вернувшийся после непродолжительного полёта за стол.

— Неконструктивное рукоприкладство же, — пожимаю плечами второй раз. — Обычно если до кого по-хорошему через слова не доходит, через руки появляется шанс. Или через ноги, как пойдёт.

— А какие ошибки видите лично вы? — с интересом подаёт голос судья.

— Во-первых, закон обратной силы не имеет. Это такой же столп юстиции, как и презумпция невиновности. Во-вторых, издание закона — процедура посложнее намазывания бутерброда. — Поворачиваюсь к посетителям. — «Источники власти и легитимность власти», слыхали когда-нибудь такие темы учебного курса? Вы вообще кто такие?

Виснет закономерное молчание.

Судья вспыхивает неожиданным энтузиазмом и пару раз жизнерадостно хлопает в ладоши.

— Аха-ха-ха, сейчас скажу, кто они, — моя спутница тоже резко стартует в направлении беспричинного веселья.

Или это я выпивший и причина от меня просто ускользает.

— Не надо, — деликатно останавливаю герцогиню, чтобы не плодить на ровном месте неконструктива за столом переговоров. — Я вообще-то имел ввиду с точки зрения законотворческого процесса.

— Нет уж, скажи! — начинает требовать третий по счёту инквизитор.

— Издать подобный закон, теоретически, мог бы ваш батюшка — если бы был в порядке, — поясняю наследнику, игнорируя церковь, которая вообще в данном случае не при делах. — Причём с оговорками: в Империи он ещё кто-то, но на территории Соты юридическое значение его эдикта ничтожно. Соответственно, он может попытаться запретить Суду Столицы получать деньги, но никак не может запретить Бирже Соты их отправлять туда, куда той заблагорассудится.

Не озвучиваю вслух, что и с первой частью лично мной ожидалась напряжёнка: хотел бы я посмотреть на того царя, которому дешёвым бумажным указом удастся отвадить судей брать деньги.

Не смешите мою шляпу, как говорил предок поутру в ответ на вопрос, будет ли он пить сегодня.

— Но теперь, после того, как он не появлялся на людях и пошли слухи о его дееспособности, абсолютно все будут требовать как минимум его личного присутствия на процедуре ратификации, — продолжаю. — А вы, дорогой тёзка Дмитрий, с точки зрения Права на законотворчество имеете столько же оснований, сколь и моющая посуду на вашей кухне девка.

— Полностью присоединяюсь к великолепному анализу не совсем трезвого Ржевского, — судья явно расправил плечи по мере снижения на него вполне определённого давления. — Ваше Высочество, мне сейчас даже неловко, — это он Диме.

— ???… — церковники начинают вспыхивать синхронным негодованием.

— Алкоголик, — в меня тычут пальцем, — маргинал и тупица. Но он же лучше вас разбирается в тех деликатных вопросах, в которых самодержец с закрытыми глазами должен ориентироваться!

— Где вы здесь ведите самодержца? — фыркаю скептически, не сдержавшись. — Кабы был, я бы уже давно разминался физически и вручную, —