Рожденный убивать - Александр Горохов

- Что-то ты зашибаешь сегодня, Илья Иванович, как никогда! Мне, конечно, не жалко, но эдак на вторую "пульку" тебя не хватит. А я отыграться хочу. Должен дать мне шанс.

- Отыграешся. Мне только позвонить надо.

Компания отпустила его к телефону, поскольку сами проголодались и против тайм-аута никто не возражал.

Кабинетик Воробья оказался занят - в большом кресле возле телефона подремывала посудомойка, но сон её был чуток и при появленнии Ярова Анфиса тут же открыла глаза.

- Позвонить зашел, да?

- Да... А вы что здесь ночуете, Анфиса?

- Звонка жду. Из Парижа, а потом с Лондона.

Яров решил, что предупреждение Воробья не лишено оснований - он действительно выпил слишком много.

- Из Парижа? Лондона?

- Ну, да! - сварливо ответила Анфиса. - Мне в ночь на среду по дешовому тарифу всегда дети звонят. Дочь с Парижу, сын с Лондону. Чо тута такого? У меня в доме престарелых к телефону не подзовут, гады. И вообше там не поговоришь по семейному. Чо тут такого?

Ничего такого. Если горбатая мать дочери в Париже и сына в Лондоне заканчивает дни свои в доме престарелых и моет посуду в придорожном трактире - натурально ничего такого. Хрен поймет дикости Российской жизни.

Горбунья уже поднялась из кресла.

- Тоже небось звонить надо? Не стесняйся, тебя станция перебьет, если до меня надо будет. А я на кухне подожду.

В тот момент, когда Яров набрал последнюю цифру телефонного номера он вдруг сообразил, что не знает, о чем будет говорить.

- Отделение уралогии. - прозвучал торопливый голос Елены.

- Это Яров, - ответил он все ещё не ведая, что скажет. - Елена Викторовна, в моих устах это звучит нелепо и даже смешно. Но я вас люблю...

- Это звучит хорошо. - ровно ответила она. - Но, Илья Иванович, позвоните завтра, у нас очень тяжелая ночь, трое больных после операции.

- Да, да, я понимаю. Извините.

Яров положил трубку и...

... и проснулся в своем киоске, лежа на раскладушке в обнимку с пустой бутылкой водки. Он тупо глядел на бутылку, пока не сформулировал своего отношения к происходящему. "Ничего, всё в порядке. Родная водочка однажды поможет тебе не проснуться никогда. Добавишь в святую влагу щедрую дозу снотворного и уйдешь из этого мира без страданий и мучений, вполне в хорошем настроении".

Какие-то непонятные поначалу звуки раздражали Ярова,он прислушался и вдруг понял, что впервые в жизни его разбудили соловьи. Гомон, щебет, переливы были такими что в душе зазвенело.

Яров выбрался из будки и оказался в очень раннем весеннем утре. Солнце едва поднялось над восточной кромкой, трасса была пустой, небывалая свежесть пронизывала воздух. И отовсюду доносиласт многоколенчатая трель невидимых певцов. Сколько Яров не присматривался, но так никого и не увидел в чахлых ветках берез и пыльных кустов, которые торчали вдоль дороги.

Всё равно - жизнь прекрасна.

Покопавшись в своем восприятии этого дивного утра, Яров решил, что подобное состояние и определятся, как "светлое настроение". Однако, когда на память пришел состав событий грядущего дня, то в нем ничего светлого не предвиделось.

Он вернулся в киоск и обнаружил на прилавке непочатую бутылку пива, два листа бумаги, густо испассанных столбиками цифр и четыреста сорок три рубля: бумажками и монетами. Значит, вчера сыграли-таки две "пульки", а деньги - его выигрыш. Принес ли он эти регалии победы сам, или его сюда привели, уложили спать и оставили приз друзья - вспомнить он не мог. Скорее, все же - добрался до логова самостоятельно, иначе Воробей уложил бы спать у себя. Пиво тоже пришлось по делу. Голова была несколько ватной, а после пивного лечения, одной бутылки хватило, чтоб полностью оценить все прелести начинающегося дня.

Он оглянулся. Над крышей шашлычной, из кухонной трубы уже курился дымок - разжигали плиту. Заправку "Стандарта - 2000" со своей позиции Яров как следует разглядеть не мог: кажется, там все ещё было тихо, зато пара служащик "РБ-Люкс" поливали асфальт площадки и стены станции водой из шлангов.

Яров решил, что не помешает помыть стекла и собственного зеведения дорожная пыль за несколько дней покрывала его будку густым слоем и никакие дожди не спасали.

В багажнике у него были две пустые канистры, он завел мотор, пересек шоссе и подкатился к заправке.

- Доброе утро, раненько встаете, Илья Иванович! - крикнул молодой парень в резиновом фартуке, толстый шланг в его руках бил рассеяной веерной струёй.

- Кто рано встает, тому бог подает. - ответил Яров доставая из багажника канистры. - Соловьев слыхал?

- Еще бы! А наш командир как вчера в карты продулся, так ещё спит от обиды! Это вы его нагрели?

Яров не помнил общих результатов вчерашней игры и ответил неопределенно.

- Преферанс игра коллективная. Я нацежу у тебя водички.

- Что за вопрос!

С канистрами в руках Яров отошел к медным кранам, сполоснул лицо и принялся набирать воду.

Серая потрепанная "волга" с прицепом плавно подкатилась к заправочной колонке, мотор заглох и из салона, сильно прихрамывая вылез Хлебников.

Яров насторожился. Хлебников покосился на него, потом посмотрел в упор, лицо его дернула раздраженная гримаса и он пошел к кассе. Это был уже другой человек - без прежней уверенной походки, властности в каждом движении - теперь он словно волок на плечах многопудовый тюк придавившего его груза едва волочил ноги.

Хлебников торчал у кассы, пока Яров наполнил обе канистры и положил их в багажник. Он сел к рулю как раз в тот момент, когда Хлебников вернулся к машине, но прошел мимо нее, остановился возле Ярова и сказал глуховато.

- Простимся, как люди, Яров. Больше нам делить нечего.

Яров вылез из-за руля.

- Вы уезжаете?

- Я исчезаю.

Яров неловко улыбнулся.

- Обрубили все концы?

- Да, все концы и все долги.

Он подал руку и посмотрел Ярову в глаза:

- Сделайте так же, Илья Иванович. Обрубайте все концы и уходите отсюда.

- Мне нечего рубить. - Яров не помнил имени Хлебникова и смущался, поскольку не мог назвать его.

- Правильно. За товаром, который у вас застрял, сегодня подойдут. Отдайте все и не соблазняйтесь на такие штуки, не жадничайте, хотя товара у вас сейчас на четыре тысячи баксов, если считать в валюте по курсу. То есть столько вы должны наторговать за месяц. Это - сумма! Вы понимаете, что я хочу сказать?

- Конечно.

- И с той штукой, которая осталась у вас от меня на память, будьте осторожней.

- С пистолетом? - улыбнуля Яров. - Да это же водяная клизма! Водомет, так сказать!

Какое-то мгновение на лице Хлебникова ничего не отражалось, он спросил чуть настороженно.

- Вы ничегошеньки не понимаете в оружии или...

- Ничего не понимаю! Но клизму от пушки отличу! - обидчиво заверил Яров.

Хлебников отвернулся, прошел к своей машине, достал портфель, покопался в нем и подозвал Ярова.

- Подойдите, пожалуйста, мне хромать тяжко. Мой подарок вовсе не игрушка. Если в него вставить вот эти баллончики.

На его протянутой ладони поблескивали два металлических цилиндра, величиной с небольшой огурец каждый.

- Возьмите, Илья Иванович. Вставите баллон в рукоятку пистолета, с правой строны под большим пальцем, где предохранитель, есть кнопка. Перед тем, как начать стрельбу, нажмите эту кнопку до щелчка. Оружие будет готово к бою.

- Какому бою?

Хлебников бегло усмехнулся.

- Этот "вальтер" плюется серной кислотой. На пять-семь метров. В определенных условиях оружие пострашнее огнестрельного. Мгновенный ожог кожи такой, что рожа врага превратиться в кусок сырого мяса. А попадете на одежду, так она за секунду слезет с плеч сгоревшими тряпками. Штука не слабей пули. Неужели вы не разобрались?

- Я думал, что он водяной, детский...

- И водяной тоже. Хитро сделан. Германцы знают толк в оружии подобного рода.

Яров принял баллончики и спросил.

- А вы далеко?

- На покой. На родину. У меня дом в Феодосии. Разобью виноградник, камбалу, бычков буду ловить в море.

Яров заколебался, потом спросил нерешительно.

- Извините меня, я не в свое, конечно, встреваю... Но вас, как я понимаю дела, не могли так просто отпустить... Вы не обижайтесь, но вы ведь нарушили законы криминального мира.

Хлебников криво усмехнулся.

- А они и не отпустили. Они мне рекомендовали самому себе пулю в лоб пустить. Только я не какой-то там уголовный аристократ вонючий. Мне на их законы плевать. Не отыщут меня. Вовсе я не в Крым укатываю.

- Я так и подумал. Но если меня спросят, то...

- Вам и сказать нечего. - насмешливо ответил Хлебников. - Солнышко взойдет, я уже буду далеко.

- Значит, больше не увидимся...

- Увидимся. В ином мире.

Яров хотел сказать: "Я вас встречу", но шутка показалась ему нелепой и они вторично обменялись рукопожатием, после чего Хлебников полез в прицеп, доставать канистры под бензин.

Яров сунул баллончики в карман, сел в машину и вернулся в киоск. Нашел среди своего хлама большую бадью, перелил в неё воду из канистр и щеткой на длинной ручке принялся мыть стекла киоска.