Хищники - Гарольд Роббинс

Джей-Пи и Жизель тоже не теряли времени даром. Обзавелись двумя дочерями. Первая родилась в 1958-м, вторая — в 1959-м. Я поздравил их и послал каждой девочке золотую цепочку с бриллиантиком. Джек позвонил мне из Канн.

— Джей-Пи разочарован. Ему нужен сын.

— Как я понимаю, они над этим работают.

— Не забывай, что Джей-Пи — француз. Он не собирается отдавать государству свое состояние только потому, что у него рождаются дочери.

— Если Жизель может родить только дочерей, ему деваться некуда. Это его дети, его семья. Он не может вышвырнуть их на улицу. :

— Ты кое о чем забываешь, Джерри. Джей-Пи по-прежнему гей. Он скорее продаст компанию и оставит деньги в семье, чем отдаст ее государству. Ты же знаешь французские законы. Деньги остаются в семье. Во Франции Джей-Пи уже значимая величина. Он без труда получит высокий правительственный пост.

— И куда тогда денешься ты? Джек рассмеялся.

— Выкручусь. У меня приличный пакет акций как во Франции, так и в Штатах. А самое главное — мы с Джей-Пи не собираемся расставаться.

— Понятно. Я рад, что у тебя все в порядке. Позванивай.

После разговора с Джеком я задумался о том, что будет с Жизель, если Джей-Пи продаст компанию и перейдет на работу в правительство. Но потом решил, что мой совет не потребуется, ведь Жизель привыкла принимать решения самостоятельно.

В 1960-м у Джей-Пи и Жизель родилась третья девочка. Эту новость они сообщили мне сами. Тут у меня отпали последние сомнения в том, что Джей-Пи продаст компанию. В ноябре Америка с оптимизмом смотрела в будущее. Джон Кеннеди выиграл выборы, нарушив давнишнюю традицию: раньше хозяином Белого дома неизменно становился протестант. Кеннеди не только был католиком, но и принадлежал к новому поколению политиков. Американцы полагали, что приход Кеннеди знаменует начало новой эры.

Я всегда голосовал за демократов, а потому позвонил Анетт и предложил ей отметить праздничным обедом победу моего кандидата.

Я собирался пообедать в ресторане «У Никки Фелдера» на бульваре Заходящего солнца. В Париже во время войны мы с Фелдером вместе ремонтировали джипы. После войны он ушел в семейный бизнес, а когда его отец умер, продал ресторан в Нью-Йорке и открыл новый, в Лос-Анджелесе. Нью-йоркский стиль лос-анджелесцам понравился. Однако у Анетт были другие планы на вечер, так что обедать я поехал один.

На бульваре Заходящего солнца я развернулся, когда уже зажегся красный свет, проехал полквартала и свернул на автостоянку у ресторана.

— Рискованно поворачиваете, мистер Купер, — улыбнулся мне дежурный. — Копы отвалили с перекрестка за пару минут до вас.

— Я счастливчик. — Я протянул ему пятерку. — Только не поцарапай мою колымагу. Я за нее еще не расплатился. — К сожалению, на стоянке у Фелдера такое случалось.

Швейцар распахнул стеклянную дверь, я вошел в ресторан и огляделся. Зал забит битком. Фелдер уже спешил ко мне.

— Привет, Джерри, пришел пообедать? — Я кивнул. — Один? — Опять кивнул. Он оглядел зал. — Дай мне пару минут. Пропусти стаканчик в баре. Я угощаю.

Я посмотрел на него.

— Ты кое-что забыл.

На лице Никки отразилось недоумение, но он тут же все понял.

— Сегодня весь день полно народу. Через пять минут все будет в ажуре.

— У нас есть договор, Никки. Я плачу тебе двадцать «штук» за то, что ты ставишь на каждый столик по бутылке «плескассье». Ты получаешь в день по двадцать ящиков воды, которая не стоит тебе ни цента.

— Расслабься, расслабься, это моя ошибка. — Никки похлопал меня по плечу. — Успокойся, чего-нибудь выпей, я все улажу.

Я наблюдал, как он кружит по залу. Никки сразу чувствовал, на какой столик надо поставить воду, а за каким ждут не дождутся еды. Таким встроенным радаром обладают только профессионалы своего дела. В ресторанном бизнесе конкуренция высока как нигде, но ресторан «У Никки Фелдера» считался едва ли не самым популярным в городе. А удержаться на вершине зачастую сложнее, чем вскарабкаться на нее. Я протиснулся к стойке бара и заказал гленморендж[44].

Бар Никки предлагал не только широкий ассортимент напитков. С половины пятого и до полуночи за столиками и у стойки сидели самые роскошные шлюхи Лос-Анджелеса. По десятибалльной системе сплошь десятки и девятки, восьмерки попадались крайне редко.

Я оперся правым локтем на полированную, красного дерева стойку. Закурил, глубоко затянулся. Я смотрел на всех этих красавиц, а вспоминал Жизель. Клиши, война остались в далеком прошлом. Жизнь тогда была совсем другой. Каждый доллар приходилось вырывать с кровью. Если б не Жизель и Поль, подумал я, сейчас мы с Бадди по-прежнему принимали бы ставки на «Цифры».

— У вас сигареты с ментолом? — раздался рядом со мной женский голос с легкой хрипотцой. Такие голоса мне особенно нравились.

Я повернулся. Прекрасные волосы, выразительные глаза. Девять с половиной. Я протянул девушке пачку.

— Могу предложить только «Данхилл».

— Извините. — Она начала отворачиваться.

— А какие сигареты вы предпочитаете?

— Все равно, лишь бы с холодком. Я махнул рукой одному из барменов.

— Принесите даме «Данхилл» с ментолом. За мой счет.

Бармен, похоже, не смекнул, что к чему. Указал на полупустую пачку «Кул», лежащую перед ней.

— Говнюк, — процедил я, смял пачку и бросил ее за стойку. — Я думаю, эти залежались. От них дурно пахнет. А теперь принеси пачку «Данхилла» с ментолом и новую пачку «Кул», чтобы дама могла выбрать.

Бармен вытаращился на меня, и тут же его как ветром сдуло. Но секунду спустя он вновь стоял перед нами, протягивая девушке две открытые пачки. Она выбрала «Данхилл», и бармен тут же щелкнул зажигалкой.

Я улыбнулся.

— Вот так бы сразу, — и сунул ему двадцатку. Бармен благодарно кивнул и отвалил.

Девушка медленно выпустила дым через нос.

— Ты, видать, не из простых. Умеешь подать себя. Спасибо.

— Я никто, — ответил я. — А вот ты — красавица.

— Обедаешь один? — спросила она.

— Нет, если ты составишь мне компанию.

Я подождал, пока она кивнет и улыбнется, а потом поискал глазами Никки. Он времени даром не терял. Едва ли не на всех столах появились запотевшие литровые бутылки «плескассье». Официанты уже разливали воду по стаканам.

Подошел улыбающийся во весь рот Никки и чмокнул девушку в щечку. Все знали, что поцелуи в щечку — фирменный знак Никки. Он представил нас друг другу.

— Джерри, это Сью Эллен. Сью Эллен, это Джерри. — Никки сразу взял быка за рога. — Обедать будете в большом зале или за столиком влюбленных в баре?

— Ты знаешь, какой я предпочитаю столик. С угловой банкеткой в коктейль-холле. Он свободен? Улыбка Никки стала еще шире.

— Через три минуты он будет вас ждать. Сью Эллен проводила взглядом.

— Очень милый человек. Похоже, вы знакомы с давних времен.

— Служили вместе во время войны, — ответил я. — А было это давно. Расскажи о себе, Сью Эллен.

— Рассказывать особо нечего. Прямо с фермы я попала в королевы красоты американской глубинки. С детства смотрела на самолеты, пролетающие над головой. Мечтала о Калифорнии или Нью-Йорке. Вот и приехала сюда. И выяснилось, что я — одна из тысяч других девушек, с той же мечтой, но без грана таланта.

— У тебя прекрасные внешние данные. А это уже немало.

Вернулся Никки и проводил нас к столику. Он улыбнулся, когда я удовлетворенно кивнул, увидел на столике бутылку «плескассье». Я повернулся к Сью Эллен, едва место Никки у столика занял официант.

— Могу я предложить вам что-нибудь выпить? — спросил официант.

— Что будешь пить, Сью Эллен?

Она рассмеялась и наклонилась ко мне.

— Я шлюха. Что, по-твоему, заказывают шлюхи в ресторане «У Никки»?

Я взглянул на официанта.

— Бутылку «Дом Периньон» для дамы и гленморендж — мне.

Я отпил «плескассье», уже разлитой по стаканам. Все как надо: вода холодная, но зубы не ломит.

Все официанты слишком высоко себя ценят. Видят в себе потенциальных обладателей «Оскара». Наш вот точно воображал себя Полом Ньюманом[45]. Но получалось не очень: настоящий Пол Ньюман сидел за одним из больших столов в центре зала. Театральным жестом официант поставил перед нами бокалы для шампанского. Приподнял бровь, открывая бутылку. Капнул шампанского в мой бокал. Я попробовал «Дом Периньон», одобрительно кивнул. Официант наполнил бокал Сью Эллен и поставил передо мной стакан гленморенджа. После чего отбыл с чувством выполненного долга.

ГЛАВА 11

— Нравится, Сью Эллен? — спросил я, когда она пригубила шампанское.

— А кому нет? — Она улыбнулась, — Спасибо. Пообедали мы без изысков. Оба заказали салат «Цезарь». Сью Эллен отдала предпочтение стейку, я — языку в соусе с морскими моллюсками. Оба ели с аппетитом, будто весь день постились. У меня действительно с утра крошки во рту не было, у нее, похоже, тоже.