Сын помещика 3 - Никита Васильевич Семин

вашем окружении не найдется тех, кто бы тут же доложил о картине моим недругам.

Заинтриговал меня этот Фаррух, что уж тут сказать. Настолько, что я не выдержал и напрямую спросил его:

— Так что же за картину вы хотите получить?

— Портрет моей жены, выполненный вот в этом стиле, — тут он достал из-под столика, за которым мы расположились, холст.

Развернув его, я еле сдержал свое удивление. На картине была изображена женщина — без всякого портретного сходства, но с одной очень «интересной» деталью — несмотря на приличное платье, у нее была полностью обнажена грудь! * Он это серьезно? Я поднял на Фарруха удивленный взгляд.

— И вы позволите взглянуть на вашу супругу в таком виде?

— Да, — спокойно кивнул перс. — Естественно, рисовать вы будете в моем присутствии. Это же не помешает вам?

— Нет, — помотал я головой.

— Большую часть суммы вы получите как раз за свое молчание, — добавил мужчина. — Так что, вы согласны?

На несколько секунд в зале повисло напряженное молчание.

* — такой стиль реально существовал и назывался «каджарское декольте». «Каджарское декольте» — это художественный приём, характерный для живописи эпохи династии Каджаров (1795–1925) в Иране. Он представляет собой изображение женщин с полностью обнажённой грудью, что стало популярным мотивом в каджарской живописи, но не отражало реальных норм одежды того времени.

Глава 16

20 — 21 июля 1859 года

Хоть времени до моего ответа прошло немного, но за несколько секунд у меня в голове пронеслись сотни мыслей. Не влезу ли я в какие-то разборки между персами, если соглашусь на сотрудничество? Картину-то этот Фаррух может и для личного пользования просить, но и тем же друзьям-приятелям показать. Кто сказал, что среди них не найдется недоброжелателя этого Фарруха? И не захочет ли он как-то повлиять на перса, попытавшись добраться до меня? Да и сам мужчина признался, что входит в некую политическую оппозицию нынешним властям Персии.

С другой стороны — если соглашусь, то выйду на международный уровень. Через этого Фарруха можно будет заказывать товары с юга. Какие — вопрос десятый, как говорится: была бы возможность, а применение ей найдется. Что касается его просьбы молчать — тут вообще проблем не вижу. Сам я смогу удержать язык за зубами, а те же родители не будут меня допрашивать, стоит сказать им, что дал слово дворянина. К этому сейчас относятся строго. Да и остальные тоже поймут и настаивать не будут. Все те же приличия и общественное мнение.

— Я согласен, — все же решился я.

Будут у меня из-за картины проблемы или нет — то еще «бабушка надвое сказала». А возможность завести хорошее знакомство с представителем другой страны, да еще из аристократии — не зря же Али Фарруха «ханом» называл — дорогого стоит.

— Хорошо, — улыбнулся перс. — Вам принести холст с красками?

— Все необходимое находится в моей пролетке.

— Тогда я распоряжусь, чтобы слуги принесли ваш инструмент. Вы же не против начать прямо сейчас?

— Это меня не затруднит, — заверил я перса.

Через пару минут в комнату хозяин дома Али лично принес необходимый для рисования инвентарь, сразу же удалившись. А еще через пару минут вошла и жена Фарруха. Не скажу, что это была прямо красавица писаная, но тут скорее сказывается, что она из иного этноса. Я как-то больше к нашим славянкам привык. А так — ничего, вполне милая. Только брови очень густые, не меньше чем у самого Фарруха, да нос почти такой же.

— Мне делать фотографическое сходство, или… — тут я замялся, как бы сказать по вежливее, — сделать вас еще прекраснее, — все же нашелся я со словами.

А дело было в том, что когда она обнажила грудь, то та оказалась несимметричной. Да и соски были в половину размера, заслоняя собой весь объем груди-двоечки.

— На ваше усмотрение, — не сделал мне жизнь легче Фаррух.

Его жена молчала, будто и не ее я буду рисовать, не высказывая никакого мнения. Мысленно пожав плечами, я решил для начала накидать карандашом контуры и показать «свой» чуть скорректированный вариант. Если не понравится, то буду рисовать то, что вижу по факту.

Хорошо хоть со всем остальным никаких проблем не было. Платье у женщины было строгим, как у наших барышень — с куполообразной юбкой в пол и длинными рукавами. Ну а то, что она грудь тут обнажила — спишем на культурные особенности персов. У разных народов свои причуды. Вон, нашу русскую баньку тоже не все европейцы понимают, а для нас ее посещение не только способ поддерживать гигиену, но и одно из любимых удовольствий.

— Прошу, — позвал я примерно через полчаса Фарруха, — вот мое видение вашей супруги. Оставить так, или все же рисовать как есть?

Мужчина, который до этого пил чай, поглядывая то на меня, то на жену, поднялся и подошел. Внимательно осмотрев карандашный набросок, но покачал головой.

— И как теперь мне смотреть на мою Заррин во время постельных утех?

Вопрос был риторическим, это я видел по глазам мужчины. Чуть вздохнув, словно разочаровавшись, что у меня получилось изобразить его жену лучше, чем сваял бог, он махнул рукой.

— Оставляйте свой вариант.

От его слов я почему-то почувствовал за собой вину. Будто сделал что-то постыдное. Но не время для рефлексий. Дальше я уже просто стал наносить краски, придавая цвет и объем портрету. Особенно трудно пришлось подобрать правильный оттенок кожи. У персиянки он отличался от наших женщин, и пришлось повозиться, пока навел нужный оттенок. Но все же сумел добиться нужного результата.

Когда картины была завершена, день давно подошел к концу, и на улице взошла луна. Глаза слипались, приходилось усилием воли отгонять подступающий сон.

— Все, — облегченно выдохнул я.

— Вы — настоящий мастер, — уважительно склонил голову Фаррух.