Друзья, любимые и одна большая ужасная вещь. Автобиография Мэттью Перри - Перри Мэттью

Я впал в ступор.

У меня началась паника. Калоприемник полон. Наркоты нет. Ничто не отделяло меня от меня. Я чувствовал себя маленьким ребенком, который в темноте боится монстров. Но, может, я сам стал монстром?

Я нашел эту лестницу. Медсестра? Ее нигде не было. Терапия? На хрен терапию. Я бился головой об эти стены с той же силой, с какой Джимми Коннорс бил справа от линии. Много топ-спинов.[21] Прямо с этой чертовой линии.

Лестничные проемы.

Вот так каждый день я все ближе и ближе подходил к смерти.

Запас трезвости во мне кончился. Если я уйду, то никогда не смогу вернуться. И если бы я ушел, то ушел бы жестко. Мне пришлось бы очень сильно попотеть, потому что у меня очень высокая живучесть.

Моя история не похожа на историю Эми Уайнхаус, которая какое-то время держалась трезвой, а потом первая же выпивка ее убила. Но в том документальном фильме[22] она говорит фразу, которая верна и для меня. Когда она выиграла «Грэмми», то сказала другу: «Я не могу этим наслаждаться, если я не пьяна».

Идея быть знаменитым, идея быть богатым, идея быть самим собой — я не могу наслаждаться ни одной из этих идей, если я не буду под кайфом. И я не могу думать о любви в отрыве от желания кайфануть. У меня нет духовной связи, которая защищает меня от этих чувств. Вот почему я все время нахожусь в поиске.

В первый раз, когда я достиг дозы в 55 таблеток в день, как персонаж Бетси Маллум в мини-сериале «Ломка», я не понимал, что со мной происходит. Я не знал, что я зависим. Я стал одним из первых среди селебрити, кто публично отправился в рехаб. Да, в 1997 году я участвовал в телешоу номер один в Америке и в это же время отправился в реабилитационный центр, и эта новость попала на обложки всех журналов. Но я понятия не имел, что со мной происходит. Бетси Маллум в сериале «Ломка» переходит на героин, а это полная сайонара — вы видите, как она кивает, улыбается и умирает. Но эта улыбка, это чувство… я все время хочу его испытать. Должно быть, она почувствовала себя как никогда хорошо, но это ее и убило. Я все еще ищу этот блаженный момент, но только без смерти. Я хочу найти такую связь. Я хочу найти связь с чем-то большим, чем я, потому что я убежден: это единственное, что на самом деле спасет мою жизнь.

Я не хочу умирать. Я боюсь умереть.

Я даже не научился находить безопасные пути для получения наркотиков. Однажды один из моих соратников по работе познакомил меня с нечестным доктором. Я сказал ему, что у меня мигренозные головные боли — на самом деле у меня было, наверное, восемь врачей, которые лечили мою выдуманную мигрень, но я все равно сделал 45-минутную МРТ, чтобы получить у него «лекарства». Иногда, когда дела шли совсем плохо, я даже заходил к наркоторговцам домой. Когда мой наркодоктор умер, ему на смену пришла медсестра. У нее были все таблетки, но она жила в Долине, и всякий раз, когда я хотел получить таблетки, мне приходилось ехать к ней. Результат: я все время был в ужасе.

Она говорила:

— Войдите!

— Нет! — кричал я. — Нас арестуют! Просто возьми деньги, а я сваливаю!

Позже она стала просить, чтобы я сидел с ней и принимал кокаин. Я брал таблетки, дрожа от страха, немедленно заглатывал три штуки, мчался домой и уже там ловил полный кайф, стремясь окончательно избавиться от страха. А это означало, что у меня было еще больше шансов попасть под арест…

Гораздо позже, когда я жил в Сенчури-Сити, я несколько раз пытался найти предлог для того, чтобы спуститься со своего сорокового этажа и оплатить заказанный наркотик. В то время я был очень болен и слаб, мой желудок еще не оправился от операции, я жил один, потому что в это время свирепствовал ковид. В то время одна медсестра продавала мне наркотики, но они на меня уже не действовали. Я позвонил торговцу наркотиками и сказал, что купил бы у него еще и оксиконтин. Таким образом у меня бы появились дополнительные наркотики к тем, которые были мне официально прописаны, так что я смог бы кайфануть по-настоящему. На улице таблетки стоили около $ 75 за штуку, так что я давал парню по $ 3000 за раз — и так несколько раз в неделю.

Правда, ловили меня чаще, чем я проворачивал эти операции. Врач из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, который занимался моим лечением, устал от меня и сказал, что больше не будет мне помогать. Я не мог его винить — все были в ужасе оттого, что я принимаю таблетки фентанила и от них умираю. (Конечно, когда я попал в лечебный центр, то мой тест на фентанил сразу же дал положительный результат.)

Моя болезнь — это большая и ужасная вещь. Вам смешно? Но в мою жизнь наркозависимость принесла так много разрушений, что мне уже не до смеха. Зависимость — это испорченные отношения. Зависимость разрушает даже повседневную жизнь, процесс бытия самим собой. У меня есть друг, у которого нет денег, и он живет в квартире, которую ему оплачивают. Актером он так и не стал, у него диабет, он постоянно в долгах и при этом не работает. Так вот, я готов в любую секунду поменяться с ним местами. В самом деле, я готов отказаться от всех денег, всей славы, всего этого дерьма, чтобы жить в квартире с регулярной арендной платой. Я бы променял постоянное беспокойство о деньгах на то, чтобы избавиться от этой болезни, от наркозависимости.

Я не только болею этой болезнью, у меня она и протекает тяжело. На самом деле у меня все обстоит настолько плохо, что вы даже не сможете представить. Зависеть — значит все время стоять спиной к стене, ожидая нападения. Рано или поздно наркозависимость меня убьет. Роберт Дауни-младший, говоря о собственной наркозависимости, однажды сказал: «Я чувствую себя так, как как будто у меня во рту пистолет, мой палец лежит на спусковом крючке — и при этом мне нравится вкус металла». Как я его понимаю. Даже в хорошие дни, когда я трезв и смотрю вперед, это чувство всегда со мной. Пистолет по-прежнему там.

Думаю, что в мире осталось уже не так много опиатов, способных вызвать у меня кайф. Да, я нахожусь на дне, очень глубоко на дне. Мои дела должны будут пойти совсем скверно. «Эта Вещь» должна на самом деле стать большой и ужасной, прежде чем я сумею от нее избавиться. Когда я работал над сериалом «Мистер Саншайн» — а я не только снимался в нем, но и писал для сериала, а также работал дома над заметками, адресованными автору сценария, — я ставил рядом с собой бутылку водки и подготавливал себе 13-14 рюмок, но не обычных, а «домашних», которые втрое больше обычных. После четырнадцатой рюмки на меня уже ничего не действовало, и я прекращал пить.

Думаю, что сейчас я нахожусь в схожей ситуации с опиатами. Их мне всегда было мало. В Швейцарии я принимал по 1800 миллиграммов опиатов в день — и не ловил кайф. Так что же прикажете мне делать? Позвонить наркоторговцу и попросить все наркотики сразу? Теперь, когда я думаю об оксиконтине, в моей голове сразу же всплывает мысль о перспективах носить калоприемник всю оставшуюся жизнь. Но это то, с чем я не могу справиться. Вот почему я думаю, что мне будет довольно легко продолжать отказываться от опиатов — они больше не действуют. Главное, чтобы я после очередной операции (а их у меня было уже 14) не очнулся с намертво пришитым калоприемником.

Пришло время придумать что-нибудь еще. (Говорят, что следующий уровень — это героин, но я в ту сторону не пойду.) Между прочим, мой отказ от алкоголя и опиатов не имеет ничего общего с принуждением. Просто они больше не работают. Если бы кто-нибудь прямо сейчас вошел в мой дом и сказал: «Вот тебе 100 миллиграммов окси», я бы сказал: «Мне этого мало!»

Однако проблема сохраняется: я остаюсь собой, куда бы ни пошел. Я приношу с собой свои проблемы, тьму и всякое дерьмо, поэтому каждый раз, покидая реабилитационный центр, я изучаю географическую карту и покупаю себе новый дом. И потом в нем живу.

И первое, что я делал, когда приходил осматривать эти дома (хобби у меня такое), — я рылся в аптечках домовладельцев, чтобы посмотреть, нет ли у них каких-нибудь таблеток, которые я мог бы «позаимствовать». Не надо быть полным мудаком — вы должны взять правильное количество таблеток. Нельзя брать слишком много, иначе они точно узнают, кто это сделал. Важно проверить дату, которая стоит на банке с таблетками — зачем вам препараты с истекшим сроком годности? Правда, если срок годности давно истек, то можно взять их целую кучу. Но если таблетки совершенно новые, то лучше взять их пару, не больше. В воскресенье я обычно обходил пять открытых для осмотра домов — это занимало весь день.