(не)желанный брак, или Космический приют для хищных растений (СИ) - Лунёва Мария

— Я люблю тебя, моя девочка. И клянусь, если будет нужно — убью любого, кто посмеет приблизиться к тебе, — в его голосе появилась странная будоражащая хрипотца.

— И я. Мне не стыдно сознаться себе в том, что я уничтожу любого, кто посмеет замахнуться на родного мне человека. Ты спас свою семью, спаси ещё раз. Прошу тебя.

— Спасу.

Это всё что мне нужно было услышать. Конечно, я не хотела, чтобы дошло до такого ужаса, и буду первая, кто схватит его руку, не позволяя выстрелить. Потому как он нужен мне здесь. Живой и невредимый. И сама мысль, что из-за меня он вернётся в шахты, сводила с ума, но...

Но...

Подняв руки, я обхватила его за шею, зарываясь пальцами в мягкие волосы, собранные в низкий хвост.

— Прости за этот разговор, Калеб. Но он нужен.

— Поверь, я сделаю всё, чтобы они даже не поняли, что им конец.

Прикрыв глаза, я откинулась на его плечо. Несмотря на жуткий страх, мне было так хорошо. Калеб легонько коснулся губами моего виска.

— Ты такая нежная, Дали, хрупкая. Каждый раз, обнимая тебя, боюсь навредить. И всё же, кто рассказал тебе обо мне?

— Это неважно, — повторила я.

— Тринадцать человек, Дали...

— Да и чёрт с ними, — усмехнулась я. — Думаешь, мне их жаль? Что я стану тебя осуждать? Нет, милый. Добропорядочные граждане людьми не торгуют. А бешеному зверью туда и дорога.

— И про работорговлю знаешь? — пробормотал он. — Кто же просветил?

— Мне обидно, что не ты, Калеб. Куда интереснее услышать твою правду, а не версию людей со стороны.

Тяжело вздохнув, я зевнула. Такая усталость накатила.

На горизонте ярко вспыхнула молния, разрезая небо.

Подняв меня на руки, Калеб осторожно уложил в кровать и укрыл одеялом.

От простыней пахло мылом и свежестью.

— Наверное, всё же стоило поговорить, — нехотя признал он. — На улице снова гремит.

— Знать бы прогноз, — я взглянула в окно.

Над куполом нависали тяжёлые тёмные тучи. Ветер раскачивал кроны деревьев, стоящих чуть поодаль от дома. Казалось, они танцуют странный танец, слушая музыку стихии.

— Увы, Люси, ничего не нашла, — взяв мою ладонь в свою, муж сжал её, поглаживая большим пальцем внутреннюю сторону запястья. — На Кеплере это время называют "сезон дождей". Он предшествует затяжному лету...

— Весна, — сообразила я.

— Да, малыш. Поздняя весна. Я закрою купол и прослежу, чтобы девочки забрались в свои кадки. Потом заберусь к тебе под одеялко, и мы поговорим.

— А деду твоему позвонить? — спохватилась я.

— Дай мне хотя бы час, Дали. Старик быстро просечёт, что я не в духе. А он очень не любит, когда я впадаю в ярость.

— Сорвиголова?!

— Импульсивный, да, — муж кивнул. — Но с твоим появлением этого во мне убавилось.

— Ага, — я проказливо улыбнулась, — поэтому после двух дней отсутствия связи ты подорвал шахты. Устроил в тюремной колонии маленький апокалипсис. И примчался сюда.

— Ну, да. Я прождал целых два дня. Прогресс налицо. Дед похвалил, — Калеб, наконец, улыбнулся и, поцеловав меня в уголок глаза, поднялся и вышел.

Тихо посмеявшись, я глубже укуталась в одеяло.

Весна!

О, как я хотела увидеть лето на Кеплере, а ещё лучше дожить до зимы.

— Зелёная! — раздался рык мужа на улице. — Лапушка, да хватит бутоны набивать! Выплюнь эту саранчу. Выплюнь, я сказал! Ловить только то, что в куполе. Пухляш, или счисти всё это с листьев, или спрячь. Я вам не Дали! Сказал не обжираться, значит, исполнять.

— Вояка, — пробурчала я, догадываясь, за кого замуж вышла. Если так дело пойдёт — девочки у него маршировать начнут.

Хлопнула входная центральная дверь, затем верандная.

— Всё, малыш, зелёные по горшкам. Я закинул ещё ящик каура в печь, тебе нужно тепло.

— Забирайся ко мне, — я откинула одеяло.

— Смотри, Дали, не сдержусь, — он прищурился.

Я вернула одеяло на место.

— Такой вид на изящные ножки скрыла.

Калеб со дня прилёта спал со мной на кровати. Мне и в голову не пришло, гнать его на пол. Но с каждым днём его взгляд становился более тяжёлым, а объятия теснее. Кроме того, просыпаясь утром, я ощущала его огромное желание, прижимающееся к ягодицам. Только моя болезнь и, чего скрывать бледный вид да припухшие глаза, сдерживали этого мужчину. Но надолго ли?

— Ноги будем растирать? — он достал бочонок с мазью.

Я поморщилась.

— Надо, Дали, и не думай, что я не заметил, как ты покачнулась на кухне. Завтра весь день в постели!

— Нет! — возмутилась я. — Это просто слабость от резкого движения.

— Детка, не спорь со мной. И на глаза нужно примочки с травками, плохо сходит покраснение.

— Ну, Калеб, ну, миленький...

— Не спорь!

С этими словами он принялся обмазывать меня смердящей пакостью.

— Готово, — услышала я через минутку.

Забравшись в кровать, Калеб спеленал меня в одеяло и обнял.

— Ты расскажешь о том, за что тебя посадили? — напомнила я.

— Не забыла, значит?

— А ты надеялся?

— Да было немного, — он поморщился.

— Калеб?

— Я всё расскажу, любопытная ты моя, — повернувшись набок, он словно навис надо мной. — Мой дед — вояка старой школы. Ты ведь видела его. Он много лет проработал на одном месте. В его подчинении целая станция.

Но что-то пошло не так? — поторопила я его.

— Да, что-то пошло не так. Совсем не так! Его зам развернул деятельность, не вполне законную. Подсовывал нужные бумаги деду. Тот, считая его другом, подписывал не глядя. Как текущую документацию, — муж снова умолк, подбирая слова.

— А там?

Никогда не любила длинные объяснения. Всегда торопила рассказчика и никак не могла избавиться от этой привычки.

— А там, и торговля нелегалами, и продажа оружия, и зачистки... В общем, когда всё всплыло, дед и рта раскрыть не смог. У этой паскуды были в рукаве козыри против него.

— Документы с подписями, — быстро догадалась я. — Ты убил всех причастных?

— Да, я уничтожил весь офицерский состав. Пролез к ним под видом нелегала с Марса. Меня решили продать на станции. На Нептуне. Дождался нужного момента, когда при гадёныше будет весь пакет доков на деда. И всё. От корабля ничего не осталось. Дед мог больше не переживать. Конечно, я действовал не один, но взрывчатку закладывал лично и понимал, что выживших не будет. Но там в деле были все, даже пилоты, что доставляли живой груз к адресату. После катастрофы открыли дело, и постепенно через заказчиков вышли на всех погибших офицеров. В детали вдаваться не хочу. Мутная история... Не люблю об этом говорить.

— Тебя судили люди...

Он кивнул.

— Дед и Орк посуетились и перекинули моё дело к дальнему родственнику. Я получил минимум. Чтобы не загреметь на урановые шахты — оформили брак. Через него же — новые доки. Заплатив немного кому надо, изменили в дубликате сначала генеалогическое древо, потом место рождения. Так родилась новая личность. С моей смертью на шахтах старая была уничтожена и вычеркнута из баз данных. Теперь захочешь ничего не разберёшь. Здесь скажем, что доки перепутали, а я отбывал срок в колонии-поселения за драку. В паспорте именно эти данные.

— Сложно как, — я потёрлась щекой о его грудь.

— Засыпай, — шепнул он. — Хм, может живность какую заведём?

— Папа сказал, что нужна коза, — пробурчала я.

— Я помню, во время бреда ты говорила и что-то про корову...

— Да, тоже полезное животное.

Устроив меня удобнее, Калеб обнял и прижал к себе.

— Как же я мечтал очутиться здесь рядом с тобой.

— Бывшей жене ты также говорил? — я приоткрыла один глаз.

— Нет, малыш, я и лица её не помню. Глупый был, молодой. Я до тебя, Дали, ни к одной женщине такого не испытывал. Ты словно кусочек пазла, закрывающий брешь в душе. Мой человечек.

— Ты почему сразу со мной не связался? Хоть понимаешь, мальчишка, во что впутался?

Знакомый голос вырвал меня из объятий сна. Чуть пошевелившись, ощутила, как на моё бедро опустилась тяжёлая рука мужа.