Боярышня Дуняша (СИ) - Меллер Юлия Викторовна

остатки света.

При такой темноте трудно было подобрать нужный оттенок краски, чтобы он создал тень

листочкам или наоборот отобразил солнечный блик. Раздраженная неудобством, Дуня

спустилась и ещё раз оглядела то, что уже сделано. С трафаретами дело продвигалось быстро, и

пора было переставлять строительные леса, но Дуняша хотела успеть прописать хотя бы тень на

заготовках, и если бы не непогода…

Боярышня убедилась, что помощницы доделают полосу без неё, решила отвлечься и

проверить посадки на подоконнике. Там уже начало что-то пробиваться, зеленеть, но

неравномерно. Так быть не должно.

Она, не обращая внимания на поглядывающих на неё людей, ожидающих еды, забралась

ногами на скамью и потянулась к поддону. Её роста едва хватило, чтобы посмотреть и

пощупать проклюнувшуюся зелень.

Довольная увиденным, она опустила голову и неожиданно наткнулась на настороженный

взгляд мужчины. Ей бы отвернуться, но заляпанная грязью одежда незнакомца не вязалась с его

властным звериным взглядом. И кажется, она знала этого человека.

Дуняша захлопала глазами, пытаясь вспомнить его и правильно поприветствовать.

Непростой муж смотрит на неё и ошибиться нельзя. Она застряла в состоянии непонимания

ситуации всего лишь на несколько мгновений, но угрожающие поползновения в её сторону

спутников этого человека заставили удивиться и попятиться.

Два воя непонятного знакомца быстро переглянулись между собой и постарались незаметно

придвинуться к ней, а в их лицах проступило что-то охотничье. Не ожидавшая ничего

подобного Дуняша вернула взгляд на главного и… вспомнила его!

— А ну, стой, глазастая, — прошипел вой узнанного боярина.

ГЛАВА 11.

Дуняша растеряно смотрела на боярина Бокеева, а он явно пытался вспомнить её и не

спешил урезонивать зарвавшихся холопов. Боярышня не могла понять причины их агрессии, но

звериные оскалы на повернутых к ней рожах заставляли цепенеть от страха.

Дуня скорее почувствовала, чем дошла умом, что видит перед собою отчаявшихся, загнанных людей. И в глазах боярина Бокеева та же сумятица, сплетенная с безысходностью, но

он всё ещё ищет мирный выход в отличие от обезумевших своих людей.

Что же произошло?

В последний раз Дуня видела его при входе в княжеский терем, а сенная девушка

насплетничала, что он не пожалеет жизни за великую княжну Марию Борисовну, потому что

любит!

— Василий Семёныч, — тихо произнесла Дуня, смотря ему в глаза, — что случилось?

Его люди дернулись, но едва слышный рык:

— Сядьте! — вернул их на место.

Дуня, не отрывая взгляда от тверского боярина, спустилась со скамьи и едва заметно повела

подбородком на выход.

За этот жест она готова была сама себе настучать по голове. В тёмном помещении между

трапезной и входом ей быстро и незаметно свернут шею! А она, видите ли, подметила, что

другие паломники поглядывают на неё из любопытства и будут обязательно глазеть и

прислушиваться, если она продолжить разговор с Бокеевым здесь.

Девочка отошла, взяла кувшин и понесла его к выходу. В коридоре специально хлопнула

тяжелой входной дверью, а сама отбежала в угол. Немного света поступало из верхнего окошка, мимо которого шла лестница, и этого хватало, чтобы оглядеться.

К сожалению, а может, в Дуниной ситуации, к счастью, в любую минуту тут мог появиться

кто-нибудь, но другого места переговорить не было. На улице вновь гремел гром, сверкнула

молния, а косой дождь с новой силой ударил по стенам.

— Боярышня? — вежливо обозначил себя Бокеев и чуть склонил голову.

Дуня равнозначно ответила мужчине и повторила вопрос:

— Что случилось?

Он молча сверлил её взглядом.

— Что с Марией Борисовной? — уточнила она.

Вот тут он ожил и с большей заинтересованностью посмотрел на Дуню, а потом вдруг вновь

поклонился, но уже значительно ниже. Видно было, что теперь он узнал девочку и вспомнил о

её участии в раскрытии заговора.

— Она жива? — нетерпеливо спросила Дуня.

— Жива, — глухо ответил боярин.

— А эта… отбыла? — Дуня опасалась произносить имя старой княгини вслух, но сумела

интонацией обозначить своё отношение.

— Эта? — зло и насмешливо переспросил он. — Сдохла…

Он не договорил, хотя наружу рвалось слово «тварь»!

Дуня резко втянула воздух сквозь сжатые зубы и на какой-то миг застыла в таком

положении.

Бокеев выжидающее смотрел на неё, а она пыталась сообразить, как всё произошло и что

сейчас делать. Соображать надо было быстро и правильно, а не так, как всегда. Первым делом

Дуня выдохнула:

— Хорошо.

Привязавшийся к ней страх после разговора с Ярославной и терзавший всё это время, наконец-то отпустил.

— Очень хорошо, — повторила Дуня и открыто посмотрела на Бокеева, давая понять, что не

враг ему.

Раз он вспомнил о её участии в раскрытии заговора старой княгини, то должен знать, что

зарвавшаяся стерва пыталась уничтожить всех Дорониных. Его понимающий кивок немного

успокоил Дуню и она, не отрывая от него серьёзных глаз, спросила:

— Как всё произошло?

Дуняша не ожидала, что её голос будет сух и резок, но получилось очень даже удачно. По-боярски!

Бокеев зло ощерился и, чуть наклонившись к Дуне, прорычал:

— Старая с-сука повторила попытку отравления Марии. Я пресёк, — лицо его дёрнулось, а

рука скользнула к ножу, но там и осталась. — Теперь в бегах, — рвано закончил он.

Дуня кивнула, не обращая внимания на то, что боярин хотел её напугать. Он явно находился

на грани срыва и был не адекватен, хотя старался держаться. А для неё важно было, что он не

проигнорировал её и ответил.

Боярышня же сейчас пыталась сообразить основное: главной врагини больше нет и явная

угроза устранена. В худшем варианте Великий князь может косо смотреть на весь род

Дорониных, но дед всё делал на его благо. Иван Васильевич не может не понимать, что мать

топила его своими действиями, но с мёртвой какой спрос? А у него сыновьи чувства…

Дуня закусила губу. Гадать, не затаит ли князь неприязнь к ней и всей семье было

бесполезно. Он сложный человек. А ещё ей хотелось упрекнуть его, что он во многом сам

виноват и в последний раз виноват тем, что слишком затянул с решением отправить мать на

постриг, а после не стал торопить её и… и женщины сами разрубили завязавшийся узел. Одна

сорвалась, чувствуя себя преданной и обиженной, а у другой нашелся защитник.

Но Дуне надо прямо в сей миг охватить всю картину целиком. Ей кажется, что дед удержит

благоволение князя, тем более там образовалась большая коалиция единомышленников. А вот

стоящий перед ней Бокеев сейчас первейший враг Ивана Васильевича и спаситель лично Дуни.

Коалиция тоже могла бы сказать спасибо тверскому боярину, но из-за политики не скажет, а

вот Дуня…

— Василий Семеныч, что ты будешь делать в Литве?

— С чего ты взяла, что я еду туда? — насторожился он.

— А куда ж ещё? Тверской князь слишком мал и он не сможет защитить тебя. В Новгороде и

Пскове неспокойно,и тебя сразу захотят использовать оппозиционные Москве партии. Не

думаю, что ты хочешь нарочно позлить князя.

— Нет, не хочу. Мне сейчас не с руки быть на виду.

— А твои люди? Оставишь их на расправу?

Боярин заскрипел зубами, сжал оружие, но опомнившись, отвёл обе руки назад и сцепил в

замок.

— У меня нет денег, чтобы всех вывезти и устроить на новом месте.

Дуня кивнула. Тверскую родню Бокеева не тронут, а те, кто в Москве ему служил, небось, уже разбежались.

— У меня тоже нет денег, чтобы помочь тебе, — призналась она. — Но я могу подсказать

тебе, как заработать на чужбине.

Она не столько видела, сколько почувствовала, что боярин не принял её слова всерьёз. И то