Человек, который хотел понять все - Бенилов Евгений

– Таня гневно повернулась к Францу. – Ты слушаешься? Только законченный идиот попрется отсюда неизвестно куда!

– Ты можешь разговаривать спокойно? Или хотя бы вежливо?

Таня опять встала и отошла к окну.

– Извини, – и после долгого молчания. – Я, наверное, пойду – мы с тобой не договоримся...

– Подожди, – Францу стало страшно, что она действительно уйдет. – Подожди, я согласен – никакие теории не могут предсказать, что будет на Четвертом Ярусе. Но предчувствиям ведь ты веришь?

– У меня нет предчувствий насчет Четвертого Яруса, – голос Тани звучал глухо и бесстрастно.

– А у меня есть – насчет Третьего. Я чувствую фальшивку.

– Ты не умеешь чувствовать. Ты умеешь только наблюдать, вычислять и делать выводы.

– Называй это, как хочешь, но здесь слишком чисто и уютно... Этот Фриц – слишком дружелюбен и слишком увлечен своей наукой... А при этом не понимает и половины того, что происходит вокруг! Здесь есть что-то от Первого Яруса: медсестры и врачи, разговаривающие на никому не известном языке, какие-то таблетки...

Таня резко обернулась и подошла к кровати.

– Тогда все сходится: раз Третий Ярус похож на Первый, то Четвертый будет похож на Второй... в точности, как они здесь говорят! – она опять села на край постели и склонилась над Францем. – Может, все-таки останешься?

– Знаешь, чем наш разговор отличается от партии в шахматы?

– Чем? – недоуменно переспросила Таня.

– Тем, что после троекратного повторения позиции шахматисты автоматически соглашаются на ничью.

Какое-то мгновение Таня молчала, склонившись в темноте над Францем, потом громко всхлипнула.

– Ты... ты...

На его лицо закапали слезы – это была неудачная шутка.

– Извини меня, малышка, – торопливо сказал Франц, – я не хотел тебя обидеть, – он притянул ее к себе за шею.

4. Таня: Развязка

Осторожно, чтобы избежать щелчка, Таня закрыла дверь. Теперь: два пролета по лестнице, двенадцать шагов до машины, двадцать два километра до Города. А сколько лет до конца жизни? Ей всего тридцать три – остатка жизни может хватить надолго.

«Без Малыша – НЕ ХОЧУ ЖИТЬ!

Тогда иди с ним вместе.

А идти с ним – НЕ МОГУ! Легко ему говорить, когда он не знает, как эта гадина мучила меня на Втором Ярусе».

Она медленно пошла в кромешной темноте коридора, ведя рукой по стене, чтобы не пропустить вход на лестницу.

«А что ему до того?... Она ему, вроде, даже понравилась.

Перестань, ну что ты городишь!

А почему он оттолкнул ее в сторону, когда те начали стрелять?

Добрый он, оттого и оттолкнул. А ты дура! Скажи спасибо, что он не помнит, что ты тогда в Лифте наговорила!

Пускай вспоминает, мне до этого дела нет. Все равно он меня бросил!»

На улице было темно, моросил дождь. Таня тихо прикрыла дверцу машины и пристегнулась, потом в последний раз посмотрела на черную глыбу больничного корпуса и окно Францевой палаты. Вот оно, рукой подать – на стекле блестят дождевые капли. Какое у него было мирное лицо, когда она уходила... Секунд десять Таня сидела, бессильно уронив руки на руль и опустив голову. Все, пора. Она завела мотор и плавно, на малых оборотах, тронулась с места.

«Господи, как теперь жить?

А так – как раньше. До того, как встретила Малыша. И не кривляйся, пожалуйста: выживешь. Поплачешь, помучаешься – и выживешь. Помнишь, как от тебя Иван ушел? А до этого – Сашка?

Да по сравнению с Малышом, Сашка и Иван – просто недоделки! Что ты их равняешь!

Не в том дело, что недоделки – дело в тебе! Ты всю жизнь прожила одна – и выжила. А Сашка и Иван, а теперь Малыш – даны тебе от щедрот... Много ли, мало – но это избыток, добавок, подарок... не существенный для выживания».

Выхватываемое фарами из темноты, девственно пустое шоссе набегало на машину монотонной нитью. Воздух со свистом обтекал ветровое стекло. Не сводя взгляда с дороги, Таня протянула руку вверх и зажгла лампу под потолком кабины. Затем, вытянув шею, посмотрела на себя в зеркало заднего обзора: на левой скуле лихорадочный румянец, на правой – красноватый шрам вылез из под слоя грима, под глазами – черные круги и разводы туши. Кошмар... «Ладно, сначала отплачусь, потом отосплюсь... поскорей бы до дома добраться». Таня выключила свет и нажала посильней на акселератор – машина, урча мощным мотором, плавно ускорилась до ста двадцати.

«А зачем же ты своему Малышу изменяла, если так его любишь?»

«Только б не было дома этого... красавца-мужчины. Дура я, дура... сто, тысячу раз дура! Зачем дала ему ключи? А вдруг он сейчас заявился и ждет? – на мгновение ее захлестнула паника. – Нет, он, помнится, собирался за Город с ночевкой».

Таня облегченно вздохнула.

«А-а, молчишь... нечего сказать? Что, может, Малыш тебе как мужчина не