Страна Арманьяк. Корсар. - Александр Башибузук

- Держите... - я положил в ладонь Луиджи небольшой замшевый мешочек. - Денег не жалейте, сроку вам на все дела ровно восемь дней. И не светитесь...

- Сир... - Пьетро обозначил шутовской поклон. - Вы же нас знаете. Ничего тайного в Мехелене не останется. Все разузнаем.

- Надеюсь, - я оглянулся и заметил, как за угол конюшни шмыгнул неприметный монашек. - Ежели на воротах спросят куда, скажете: со срочным письмом к шевалье ван Брескенсу.

- И покажем, если что... - Пьетро подбросил футляр для писем в ладони.

- Вперед... - я кивнул близнецам и вышел из конюшни.

Да, вот так, приходится таиться. Неужто вы думали, что я поверил кардиналу? Ага, сейчас... До отбытия в Лондон, еще минимум две недели, так что близнецы за это время сами все разнюхают в Мехелене; по поводу заказчика отравителя, а я потом сравню с показаниями инквизиции. Ну а сам я? Да и у меня есть дела. Для начала, обеспечить визит Мергерит в Англию, да еще инкогнито, это вам не на променад съездить. Так что - за работу.

- Ваше высочество...

- Как вы вовремя, граф... - Мергерит одарила меня улыбкой. Сразу же за ней, как по команде разулыбались фрейлины, сопровождавшие герцогиню в прогулке по саду архиепископства.

- Всегда к вашим услугам, ваше высочество.

- Жан... - Мергерит лукаво потупилась. - А на вашей... как там ее...

- Шебеке.

- Да... на ней... в вашей комнате, большая кровать?

Первая статс-дама Анна де Стутевилл, прыснула смехом, и в желании скрыть улыбку отвернулась. Мергерит шутливо погрозила ей пальцем и сжала мне запястье.

- Ну так как?

- В моей каюте, есть большая и удобная кровать... - невозмутимо ответил я. - Но, увы, она одна на всем судне. И если кто-то, ослепительно красивый, но удивительно жестокосердечный, ее займет, я буду ютиться на коврике.

- Займет, займет... - дружно закивали головами статс-дама с герцогиней и засыпали меня вопросами: - А сколько можно будет взять с собой сундуков с нарядами? Будете ли вы нас заставлять переодеваться в мужчин? Ну а как, инкогнито же... А если на нас нападут пираты?! А если...

Пришлось отвечать, да еще не просто отвечать, а блистать куртуазностью, черт бы ее побрал. Так что, перейти к делу получилось только через пару часов.

Выяснилось, что Мергерит собирается взять с собой едва ли не всю свою дамскую свиту. Путем героических усилий с моей стороны, число оных сократилось до трех человек, собственно: Анны де Стутевилл, ее была уготовлена особая роль, и двух камеристок. Ф-фух... вроде бы умная девочка Мергерит, даже мудрая, а элементарных вещей не понимает. Впрочем, тут ее вины нет, Мегги всю жизнь прожила по правилам этикета, каковой регламентирует едва ли не каждый шаг и вне его просто себя не мыслит.

С количеством охраны, как гранд-камергер ее высочества, я решил сам, ни с кем не советуясь. Все просто, почетную миссию возьмут на себя мои архаровцы. Более чем хватит, ну а по качеству, они любым гвардейцам фору дадут. С методом перемещения на остров, тоже все ясно. А шебека на что? Но тут есть варианты...

Сложнее пришлось с гадским понятием 'инкогнито'. В Бургундской Фландрии, шпион на шпионе и шпионом погоняет, и что характерно, все они работают на Паука. Опять же, народец здесь особо пакостный, того и гляди, устроят бучу, воспользовавшись каким-нибудь поводом. Поэтому, пришлось подумать над операцией прикрытия. Даже несколькими операциями. Тем более, о предстоящем путешествии, вообще никто не должен знать - даже Машка с Максом, то бишь Мария Бургундская и Максимилиан, пока еще Австрийский. Но тут, Мегги и Анна, проявив присущую женщинам хитрость, мне очень помогли. Но об этом, немного позже...

Вот в таких хлопотах, прошел весь день. Я исчеркал стопку бумаги, послал с десяток писем, полностью исчерпав в качестве гонцов количественный состав своих сопровождающих и в результате, заработал жесточайшую мигрень от усиленных раздумий. И только собрался немного помахать клинками для разминки перед ужином, как люди кардинала сообщили мне, что в Антверпене, в гостинице 'Гусь и Гусыня', остановился некий дворянин Антонио де Формильяно, как две капли похожий на Винченцо Гримальди, ломбардского дворянина, в свое время подвизавшегося в кондотьерах. Моего старого знакомца и почти друга, кстати. На оного, по моей просьбе, инквизицией уже был выписан гончий лист. И вот, сработало...

Пришлось сломя голову, на ночь глядя лететь в Антверпен. В качестве эскорта, кардинал мне выделил десяток латников церковной стражи: мордатых, отлично экипированных здоровяков, почтивших бы своим присутствием любую гвардию. Можно было бы, конечно, особо не суетиться, а доверить дело инквизиторской братии, но тут дело деликатное, поэтому, лучше я сам. К тому же, мне надо в город по своим делам.

К рассвету, мы уже были в Антверпене, едва дождавшись когда откроют городские ворота, рванули прямо к гостинице: захудалому заведению, между первым и вторым кольцом стен. М-да... совсем что ли обнищал братец Винченцо?

Злой как собака от недосыпания, я пнул ногой дверь и ухватил сонного слугу за ворот грязной камизы:

- У вас квартирует некий де Формильяно? Живо говори, смерд, а то голову скручу.

- Угу... - прыщавый юнец с жирной бородавкой на носу от страха только мычал и усиленно кивал головой.

- Где он?

- Наверху он, по коридору прямо... ваша... ваше... - хозяин заведения, сутулый мужик, с изможденным сухим лицом, замялся, боясь накосячить с титулом. - Вот только... только...

- Что?

- Вот только, едва ли он дожил до сегодняшнего утра. Надо бы сходить, проверить... Тут такое дело... Прибыли-то они вдвоем. Ентот и еще один... такой же чернявый на обличье. Вчера вечером, слышно было как они сильно ругались в комнате. А потом, тот, что второй... ушел и не вернулся... Я послал, чтобы узнать, как там первый, а он проткнутый у грудях... но пока живой... Ну... как водится, я известил бальи, и вызвал лекаря. Бальи еще не являлся, а вот лекарь перевязал проткнутого и ушел, потому что тому платить было нечем... Ну а я что? Комната до завтрашнего оплачена, пусть лежит болезный... Ну а коник его, у нас в конюшне...

- В сторону... - я его оттолкнул, взбежал по лестнице и выбил дверь в комнатушку.

В сумраке на полу чернела большая запекшаяся лужа крови, обломки немудрящей мебели и битая посуда. У стены, скрючившись в эмбрион, на топчане лежал мужчина в заляпанной пятнами крови камизе.

- Винченцо... - я присел рядом и осторожно развернул его к себе лицом. Грудь у него, прямо поверх камизы, был замотана грязными бинтами.

- А-а-а... это ты... - ломбардец попытался улыбнуться, закашлялся и опять потерял сознание. С уголка губ, по небритому подбородку потекла алая струйка.

Судя по грязной обтрепанной одежде да и по окружающей обстановке, Винченцо Гримальди давно уже бедствовал. Я невольно поморщился - ломбардец оставался в моей памяти жизнерадостным богатым кутилой, никогда не считавшим монеты. Ну как тут не вспомнить притчу про предателей? М-да..