Ермак. Война - Игорь Валериев

с другом, а ужин отдай врагу. А я вчера поступил наоборот, не завтракал, не обедал, лишь поздно вечером поужинал.

– Понятно… Когда прибыли в Порт-Артур?

– Вчера утром и прибыл на «Рионе».

– Уже слышал о разгроме, который «Варяг» и миноноски учинили в Мозампо, – Панферов тяжело вздохнул и задумчиво уставился в тарелку. – А мы «Варяг» бросили! А про него теперь такую песню поют…

Капитан второго ранга, подняв голову, мрачно посмотрел на меня.

– Официант, водки! – громко крикнул он.

– Константин Александрович, стоит ли с утра-то начинать.

– По чуть-чуть… Помянуть Всеволода Федоровича, других офицеров и нижних чинов. У меня на миноносце шесть человек погибло и двадцать пять ранено. Мы чудом ушли! Только благодаря темноте да тому, что японцы практически весь огонь на «Варяге» сосредоточили. А так бы еще немного, и к Нептуну в гости нырнули бы всем экипажем, прости меня, Господи, – Панферов перекрестился.

В этот момент рядом со столом появился официант, принесший часть моего заказа и графинчик водки с рюмками. Ловко расставив тарелки и наполнив беленькой емкости, он незаметно испарился.

Командир «Лейтенанта Буракова» поднялся, держа рюмку в руке, за ним встал и я.

– Как в песне поется: не скажет ни камень, ни крест, где легли во славу мы русского флага. Лишь волны морские прославят одни геройскую гибель «Варяга»! Царства вам всем небесного! – Панферов залпом опрокинул рюмку в рот.

– Слава вечная и светлая память героям, – я также одним глотком проглотил водку.

Сели, закусили. Кап-два, задумавшись, ковырялся в яичнице с ветчиной. Я же, съев несколько ломтиков «салфетошной» рыбы[10] и ветчины со слезой, приступил к двум хорошо приготовленным котлетам по-пожарски, гарниром к которым выступал рис, приготовленный, видимо, по какому-то китайскому рецепту. Все было очень вкусно.

Подошедший официант, принесший для меня сдобу, масло и кофе, по знаку Панферова вновь наполнил рюмки.

– А теперь, Тимофей Васильевич, за победы русского флота при Мозампо и Чемульпо!

Пришлось вновь вставать и пить, тем более тост кап-два поддержали практически все присутствующие в ресторане.

– Про бой с Того что-нибудь новое слышно? – поинтересовался я, когда шум в зале утих.

– Только то, что известно от офицеров «Ангары». Японцы потеряли «Хацусэ» и «Касаги», мы – «Сисой Великий» и «Боярина». Эскадра находится либо не в зоне действия радиотелеграфа, либо идет в режиме молчания. Надеюсь, что в том бою удача будет на нашей стороне и мы окончательно разгромим японский флот! – эмоционально закончил Панферов.

Я хотел сказать что-то соответствующее моменту, но тут раздались звуки сирен нескольких корабельных ревунов из порта. Вздрогнув от неожиданности, я спросил:

– Это что такое?!

– Боевая тревога по крепости. В море замечены корабли.

– Противника?

– Пока только корабли. Через час-второй станет понятно, какие корабли увидели с наблюдательных постов, – возбужденно произнес Панферов. – Так что позавтракать успеем. Вы потом куда, Тимофей Васильевич?

– Даже и не знаю. У меня здесь через полчаса встреча назначена. А потом должны были дежурные казаки прибыть с заводным конем для меня.

– Если встреча надолго, то лучше ее перенести за пределы города или в укрытие для штаба укрепрайона и крепости, если ваш статус позволяет.

– А вы куда, Константин Александрович?

– Конечно же, на корабль! Пусть полный ход мы сейчас и не дадим, но двадцать пять узлов точно сможем. Вернее всего, нас отправят проверить, что это за корабли, если они не станут подходить к порту.

– Можно послать новые миноноски, у них скорость больше, – произнес я.

– Скорость-то больше, а запас хода меньше, – Панферов поморщился, как от зубной боли. – Ладно, аппетит пропал. Да и в бой лучше идти с пустым животом. Продолжайте дальше без меня, Тимофей Васильевич, я в штаб на постановку задачи. Официант?!

Рассчитавшись, несмотря на мои протесты, за весь стол, кап-два покинул ресторан, я же налег на завтрак. Как говорится, война войной, а обед, точнее, завтрак, по распорядку. Жалко, что не успел спросить Панферова, по какой причине Руднев вышел из порта на полчаса раньше. Хотя какая теперь разница.

Вернувшись в номер, стал дожидаться своих агентов. Из более ранних отчетов наших бойцов невидимого фронта было известно, что в Японии в одна тысяча восемьсот девяносто восьмом году было организовано общество «Тоадобункай», что означало «Восточное общество единой культуры». Создано оно было для «улучшения испорченных войной японо-китайских отношений», и первыми шагами этого общества стало открытие школ японского языка в китайских городах Баодин, Нанкин, Сватоу и во многих других.

В действительности общество было отделом японской разведки, который активно занимался широкомасштабной вербовкой среди китайского населения для создания разведсети в Китае на случай войны с Россией. Одним из методов работы данного отдела было приглашение китайских студентов и служащих «погостить» в Японии. Также и большое количество японцев отправилось в Китай, где они под видом изучения китайского языка селились в китайских семьях и проводили «разъяснительную» работу.

Это сильно напомнило мне программы и гранты США, Англии, других стран НАТО в моем прошлом-будущем по языковой практике во время международного обмена студентами. Как там сказал Екклесиаст: «Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем».

А тот же Сунь-Цзы еще в шестом веке до нашей эры утверждал, что «причиной победы просвещенных государей и мудрых генералов над противником всякий раз, как они предпринимают поход, являлось то, что они знали все наперед», то есть располагали упреждающей информацией о противнике. Эта истина породила другую: «Если бы знать всегда и заблаговременно намерения противника, то можно было бы заручиться превосходством даже при численно слабейшей армии».

В общем, к началу одна тысяча девятьсот третьего года большинство преподавателей западных наук в китайских школах были японцами.

Постоянно увеличивалось число и военных шпионов. Еще до начала боксерского восстания в Тяньцзинь прибыла группа японских военных инструкторов во главе с майором Аоки и капитаном Сиба.

После освобождения Пекина от восставших уже полковник Аоки «по просьбе» китайского генерала Натуна, начальника городской охраны Пекина, занялся организацией сил китайской полиции в столице. Вскоре почти все губернаторы «пригласили» японцев для реорганизации китайской полиции. Одновременно с этим в правительственном аппарате Китая шла замена неугодных японцам китайских чиновников сторонниками сближения с Японией. Такая же ситуация сложилась и в Корее.

В Маньчжурии дела нашей контрразведки также были не очень хороши, так как Маньчжурия долгое время находилась в тесных торговых отношениях с Японией. Большинство китайских фирм, имевших отделения во всех значительных городах Маньчжурии, были тесно связаны с японским государством.

В пограничной с Россией Монголии японская разведка в последние два года также развернула активную деятельность. Через