Сталин и заговор генералов - Минаков Сергей Тимофеевич

Уроженец Лодзи, выпускник гимназии, во время эмиграции в Бельгии он окончил Брюссельский университет. С.Будкевич был с 1905 г. членом Польской партии социалистов, ее левого крыла, от которого и был избран в Петросовет в 1917 г. В 1919 г. его избрали членом Центрального исполнительного комитета Польской компартии. Впрочем, в том же году, в ноябре 1919 г., он оказался в составе РККА.

Назначенный военным комиссаром управления штаба 16-й армии, до марта 1920 г. он был ближайшим сотрудником Н. Соллогуба, М. Баторского, Е. Шиловского, Н. Варфоломеева. С марта 1920 г. по январь 1921 г. он, будучи переведенным в штаб Западного фронта, служил военным комиссаром административного управления и членом РВС Западного фронта, в июле—августе временно исполняя должность военного комиссара штаба фронта479 480. Здесь он находился в постоянном и тесном

сотрудничестве с Тухачевским. После выполнения ответственной работы в составе Штаба РККА с января 1921 г. по март 1922 г. С. Будкевич возвращается на Западный фронт; когда его командующим вновь был назначен Тухачевский. С марта 1922 по март 1923 г. Будкевич являлся начальником и военкомом Разведывательного управления (отдела) штаба Западного фронта под псевдонимом «М.П. Бобровский»481. Он был смещен с Занимаемой должности в марте 1923 г. в связи с «делом Варфоломеева» и отправлен в резерв Разведуправленйя Штаба РККА. Это было несомненное наказание. Его сотрудничество с Тухачевским возобновилось в 1924 г., когда последний был назначен сначала помощником, а с июля — заместителем и исполняющим обязанности начальника Штаба РККА. В это Время Будкевич являлся начальником 3-го, информационно-статистического отдела Разведуправления Штаба РККА, а с ноября 1924 г. — помощником начальника Разведуправления Штаба2. После пребывания военным атташе во Франции, в сентябре 1926 г. Будкевич возвращается в состав ответственных сотрудников Разведуправления Штаба РККА. Он был назначен начальником только что учрежденного 4-го отдела (внешних сношений). В это время Штаб РККА вновь возглавлял Тухачевский. Будкевич был смещен со своей должности и отправлен в распоряжение председателя РВС СССР в августе 1928 г. вслед за отставкой Тухачевского. Это была очевидная «опала» и одно из проявлений «чистки» Штаба РККА от ближайших сотрудников и единомышленников Тухачевского. После этого С. Будкевич занял скромное место ученого секретаря Военной энциклопедии. Он был арестован 6 июня 1937 гЛ .

Больше половины вышеперечисленных лиц, группировавшихся вокруг Тухачевского, были «генштабистами» по дореволюционному образованию и почти все — дворянами по происхождению, в том числе и из древних родов. Большинство начинали свою службу подобно Тухачевскому в императорской гвардии. Н. Какурин, С. Корф, Ю. Арватов ранее служили в

«антисоветских армиях», у А. Виноградова старший брат был белым генералом, А. Зайончковский, Н. Соллогуб, Д. Зуев, В. Го-товский, М. Баторский так или иначе в разное время были членами подпольных «контрреволюционных групп», следовательно, им были свойственны соответствующие социокультурные привычки и установки, политические симпатии и настроения. Это прежде всего великодержавный национализм, традиционный монархизм, аристократизм и «служебный антисемитизм», почва для «расцвета» которого в указанные годы была очень хорошо подготовлена. ,

Какурин, Баторский, Готовский, Зайончковский открыто пропагандировали идеи революционной войны Тухачевского, мысля ее как «колыбель бонапартизма». Сохранившийся с дореволюционных времен пиетет перед «генштабистами», официальное признание за ними и в Красной Армии статуса высшего слоя командного состава армии, «мозга армии», интеллектуальной ее элиты, не могло не рождать невольного стремления к признанию своих воинских заслуг и авторитета со стороны «генштабистов» и у Тухачевского. Его активная военно-научная деятельность в первой половине 20-х годов, по крайней мере отчасти, была спровоцирована и этим стремлением. «Причисленный к Генштабу» в 1920 г. без академического образования Тухачевский, к чьим военно-стратегическим концепциям многие «генштабисты» относились весьма скептично, хотел не формального, но реального принятия в этот «орден посвященных в тайны военного знания». Поэтому отношение к нему со стороны «генштабистов» Какурина, Зайончковского, Виноградова и др. для него было в высшей степени важно. В равной мере просматривается и его стремление к признанию в военно-академической среде, со стороны «генштабистов», людей с высшим военным образованием.

В 20-е годы, когда военспецы-генштабисты определяли основные ценности в Красной Армии, а военно-теоретическая деятельность (в силу экономической слабости страны и практического отсутствия настоящей армии) оказывалась основной, Тухачевский много пишет, теоретизирует, претендует на создание «новой военной доктрины», «доктрины революционной войны». Однако, несмотря на достаточно обширное творческое наследие, оставленное им, и наличие целого ряда военио-теорети-ческих работ концептуального характера, он не написал ни одной военной монографии1. Примечательно, что еще в конце 20-х годов он сделал заявку на написание монографии «Стратегия», но несмотря на неоднократные напоминания со стороны военного издательства, Тухачевский так и не выполнил своих обязательств482 483.

А ведь в острых военно-теоретических спорах, особенно к концу 20-х годов, ему порой бросали упрек его оппоненты, находя безусловно больное место в его самолюбии484. Во всяком случае это было, видимо, неосознаваемое «желание походить на человека, оказывающего социальное алияние», как считал Э. Аронсон, «стремление походить... на членов этой группы». Это и был способ идентификации. В 20-е годы он идентифицировал себя с «их образом и подобием», с нравственными и политическими настроениями «генштабистов». В политическом аспекте это означаю идентифицировать себя с потенциальным «русским Бонапартом». Тем более что идея наступательной «революционной войны» пользовалась широкой поддержкой «революционных генералов» и «красных командиров», в том числе и в особенности в близком окружении Тухачевского. Однако, учитывая социокультурный контекст развития и проявления личности Тухачевского, его поведения и поступков, следует обратить внимание на то, что основы мировоззренческих и ментальных установок, определявшие личность Тухачевского и мотивацию его поступков в долговременном аспекте, обозначились уже к 1917—1918 гг.

Глава 4

ВОЕННАЯ ЭЛИТА КРАСНОЙ АРМИИ В НАЧАЛЕ 20-Х ГГ.

Складывание советской военной номенклатуры

Если следовать должностному принципу структурирования советской военной элиты, то в 1921 г. в нее можно включить в первую очередь руководителей высших центральных органов руководства Красной Армией, командующих фронтами и военными округами. Включение этой категории военных должностных лиц в состав советской военной элиты обусловлено тем, что они были «отобраны» властью как соответствующие ее представлению об «образцовых» высших военных руководителях. «Образцовость» их проявлялась прежде всего в надежности, которую чувствовала власть, доверяя им руководство всеми или частью вооруженных сил в масштабе всей или части территории государства. Иными словами, это та часть высшего военного руководства, которая, располагая доверием со стороны государственной власти, полностью или частично осуществляла военно-территориальное управление или военно-политически контролировала государственное пространство.

К лету 1922 г., после некоторых мероприятий по реорганизации военио-территориалыюго устройства и дислокации РККА, на территории РСФСР и СССР остались Западный фронт, Украинский военный округ, Московский военный округ, Петроградский военный округ, Северо-Кавказский военный округ, Отдельная Кавказская армия, Приволжский военный округ, Сибирский военный округ, Туркестанский фронт, 5-я Отдельная армия, Народно-революционная армия Дальневосточной республики. Таким образом, всего 11 военных регионов. Два из