Параллели - Герберт Циргибель

Он откинулся на спинку стула и выжидающе глядел на меня.

— Это написано в отчетах? — спросил я, сомневаясь.

— Нет, — коротко ответил он.

Может, он смеялся надо мной с самой серьезной миной? У меня был уже готов ответ, который показал бы ему, что меня не проведешь, но тут я вспомнил, чего я от него хотел, — те самые отчеты.

Поэтому я только сказал:

— Ваша фантазия удивительна.

От него не ускользнуло то, что я при этом двусмысленно улыбнулся. Густая краска залила его худое лицо. Он возразил резким тоном:

— Фантазия — третий глаз человека, он проникает в самые дальние дали. Но какой от этого прок? Большинство людей слепо на этот глаз. Совсем слепо!

Он быстро встал и удалился, коротко, холодно попрощавшись.

Ошеломленный его резкостью, я смотрел ему вслед. Теперь о фильмокопиях не могло быть и речи.

Однако через несколько дней он сам принес мне фильмы. Обрадовавшись, я поблагодарил его за такую внимательность. Мы снова разговорились. У него, по-видимому, был тогда удачный день, и в тот раз я узнал о нем значительно больше.

Как я и предполагал, не было никого, с кем он был бы в близких отношениях. Я спросил у него, почему он не обращает внимания на девушек, проживающих в башне, ведь это так естественно для симпатичного молодого человека.

Он только махнул рукой, а когда я не удержался и спросил, уж не ждет ли он какую-нибудь звездную деву, меня встретил негодующий взгляд.

Закончив работу и поужинав, он обычно удалялся в свою маленькую квартирку, а в хорошую погоду сидел в саду до тех пор, пока над ним не раскрывалось звездное небо.

Он читал ночи напролет. Истории о космических приключениях. С лихорадочно блестящими глазами он рассказывал мне о быстрых, как мысль, космических флотилиях, созданных «хорошими мозгами», о Звезде вечной Красоты, о суперсфере разумных кристаллов и о том несчастном, что из-за своей неискупленной вины, словно «Летучий голландец» вселенной, обречен без отдыха бороздить бесконечность.

Быть может, я, слушая все это, едва заметно покачал головой. Он сразу умолк и оставил меня одного. И так было не один раз, когда мы с ним встречались. Он не терпел ни малейшего сомнения по адресу своего воображаемого мира, который был для него реальностью.

Потом я долгое время его не видел. Я уже думал, что он нашел другую работу и уехал из башни, когда он вдруг снова случайно попался мне навстречу.

Я едва его узнал. Он совершенно изменился. Если раньше он небрежно одевался, то теперь его костюм являл собой образец аккуратности.

Он располнел, на лице не было ни следа былой мечтательной углубленности.

— Эй, Адам! — окликнул я его. — Я вас не видел целую вечность. Вы переехали или были в отъезде?

Мы пожали друг другу руки. Как сильно он сжал мою руку!

— Я живу теперь в триста пятом кольце, — сказал он. — Прежняя квартира стала слишком мала. А детям теперь тоже нужно место.

— Детям? Поздравляю, Адам! Как же это произошло?

Он засмеялся:

— Как обычно это происходит. Я не переставал удивляться.

— Но для этого нужна… жена. Наверно одна из этих… беллатриксианок?

— Почти, — признался он, хитро подмигнув.

— Адам, вы ведь знаете, я очень любопытен. А ваш случай особенно интересен мне.

После короткого раздумья он потянул меня за собой.

— У вас еще есть время? Мне нужно передать сервороботу мясо, — он указал на пакет, торчащий под мышкой, — а то он опять не успеет управиться к ужину.

— Вы — и мясо? Я думал, вы вегетарианец.

— Полная перестройка, да? Ну, вы еще многого наслушаетесь.

Мы поехали на кольцо 305.

И там я услышал от Адама, как произошла перемена.

Однажды вечером ему что-то понадобилось в кольце 137. Здесь он еще ни разу не был. На обратном пути он не нашел дорогу к лифту и заблудился в соседних коридорах.

Неожиданно перед ним оказался магазин. Мясная лавка! Ничего интересного для него, любителя растительной пищи. И если он все же остановился, то лишь из-за продавщицы за прилавком.

Это была молодая девушка, такая красивая, какой он никогда не видел. Неописуемо нежная и грациозная, похожая на призрачное создание, она двигалась почти невесомо между топорами для разделки говяжьих туш и колбасами. Ее лицо обрамляли волосы цвета меди. Они искрились, как звездный свет в ясные зимние ночи, и лежали вокруг мраморной шеи, мерцавшей, как бледный Нептун. Так виделось Адаму. Разумеется, ужасную мясницкую работу пришлось оставить людям, подумал он. Роботам, по-видимому, нельзя было бы выполнять эту работу, это лишило бы их уважения к живым, так сказать, деморализовало бы их. Но как попало сюда это создание?

Повинуясь необъяснимому побуждению, он вошел в лавку. Покупателей было немного. Он не обратил на них внимания и уставился на девушку. Когда наконец подошла его очередь, она взглянула на него. Какие глаза! Зеленые, как море, бездонные и завораживающие. Или, может быть, просто ожидающие, спрашивающие, что он хочет купить? Нет, она смотрела как… Конечно, как фея! Были такие одурачивавшие мужчин существа, они жили где-то в глубине вселенной, вспомнил Адам. Он читал об этом. Сердце забилось у него где-то в горле. А если эта девушка?…

Он заставил себя успокоиться и смог только пробормотать:

— Пожалуйста, кусок… вот того.

Фея кивнула, взяла топор и отрубила отбивную. Когда сверкающее лезвие вонзилось в кость, Адаму показалось, что он почувствовал сильный удар по затылку.

— Можно немного побольше? — спросила она, опираясь на топор.

Он услышал лишь соблазнительное пение из дальней дали, пение феи, перед которым нельзя устоять.

Она терпеливо ждала, пока он вновь не вынырнул из морской зелени ее глаз. Он утвердительно наклонил голову.

Держа в руке сверток с ужасным содержимым, он с достоинством вышел из лавки.

Дома он думал об этом происшествии. Фея с мясницким топором — непостижимо, невозможно! Может быть, это все было галлюцинацией — девушка, лавка? Но нет, вот лежал сверток. Он развернул его кончиками пальцев и позвал робота, который вел домашнее хозяйство.

Пусть уж он приготовит ему это мясо, только из уважения к фее. Но робот не имел представления, как это делают. Он не был на это запрограммирован.

Адам заказал по радио необходимый рецепт в фильмотеке. Это было делом нескольких секунд. И вскоре робот подал жареную котлету, которую Адам начал есть, углубясь в свои мысли.

Когда он осознал, что делает, он бросил остаток вместе с тарелкой в мусоропровод и вошел в свой сад, чтобы избавиться от противного запаха жаркого, который с дьявольским упорством пронизывал всю квартиру.