Kurohibi. Черные дни - Gabriel

только, что у людей это занимает годы и придется долго ждать, а я тут…

— Не придется. Это простая химическая реакция.

Тень со стенок капсулы исчезла. И тут растерявшийся Синдзи вдруг обнаружил, как прямо перед ним в LCL стало образовываться уплотнение, будто крошечные частицы загустевшей массы сливались в комок, сначала небольшой и бесформенный, но постепенно нарастающий, обретающий очертания человека. Уже различались торс, голова и конечности, однако существо сплошь состояло из полупрозрачного желеобразного вещества малинового цвета. Синдзи с интересом и замешательством следил за метаморфозами Ангела, смотрел, как фигура, похожая сначала на воздушный шарик в форме человека, стала обретать конкретные черты: четко вырисовывались руки и ноги, пальцы, рельеф тела, включая настоящую женскую грудь с маленькими сосочками, пупок, бугорок на ложбинке. Появились очертания лица, губы и нос, закрытые глаза, уши, существо уже и вправду напоминало человека, если бы не одна деталь — тело по-прежнему оставалось малиново-прозрачным и пустым внутри. Сложные по строению части не сформировались — уши не имели рельефа ушной раковины, на гениталиях отсутствовали всякие намеки на отверстия, зачесанные назад волосы слились, будто смазанные гелем, под кожей отсутствовал рельеф костей, хотя желеобразная масса как-то и сохраняла свою форму. Тело получилось слишком гладким и упрощенным, но, тем не менее, узнаваемым. Лицо даже вышло практически с естественными очертаниями.

Лилли открыла глаза, взглянув на изумленного Синдзи серебристыми зрачками, и разомкнула губы.

— А... — донесся голос, на этот раз чистый девичий, исходящий из ее рта. — А-ам. Ма. Тело тяжелое. Сковывает и давит. И неудобно говорить.

Она развернулась на месте, осмотрев свои руки и пощупав лицо, и растерянно произнесла:

— Ой.

— У тебя неплохо получилось, — наконец, обрел дар речи Синдзи.

— Непонятный цвет. Это сложнее, чем я думала.

— Да уж, я тебя насквозь вижу. Ну, все же лучше, чем ничего.

— Это нехорошо. И неудобно очень. Вы всегда так себя чувствуете?

— Полагаю, дело привычки.

— Разумно. Похоже, что мне нужно формировать ДНК, иначе тело не выстроить.

Синдзи начал разглядывать ее лицо, которое получилось на удивление подвижным, эмоциональным, особенно во время речи. Смотрелось это забавно, хотя бы потому, что человек обычно более сдержан на эмоции и не пытается выразить их с каждым своим словом.

— Что? — спросила Ангел, изобразив недопонимание.

— Ты знаешь, мне кажется, что ты получилась большим человеком, чем некоторые люди.

— А? — она изумленно округлила глаза.

— Ты слишком человечна. Я удивлен.

— Я просто залезла в твою голову. Я не смогу сделать того, чего ты не знаешь, но у тебя достаточно жизненного опыты, чтобы на основе него сформировать личностную оболочку.

— Ага… — Синдзи задумчиво почесал голову. — Значит, ты есть часть меня?

— В какой-то мере… — Лилли сама растерянно устремила на него взгляд. — Я не могу этого знать наверняка. Кажется, у людей так и происходит с собственной самоидентификацией, но все сложно, нет четких рамок, и меня это сбивает с толку. Разумом я все понимаю, но почему-то чувствую боязнь и волнение. Дело не во мне. Это ваше, вы так существуете.

— Может быть, и так. Но люди не все время трясутся от страха, в безопасности они чувствуют себя спокойно, в неизвестности волнуются, в радости наслаждаются. Это естественно, что тебя пугает новизна.

Тут Лилли вдруг резко подняла голову, будто ее что-то озарило.

— Да, это страх, но еще и любопытство. Ты мне интересен, Икари Синдзи, не как представитель другой формы жизни, а как такой же, как я.

— Чего? — тот опешил.

— Не делай такого выражения лица! Эта реакция мне не нравится. Я говорю, что хочу познать эту себя через тебя.

— Э-э… Ладно…

— Тебе что, все равно?

— Ну, не сказать, что все равно. Я просто подумал, что ты меня хочешь растворить или сожрать…

— Не говори глупых вещей. Если я тебя растворю или сожру, то ты станешь таким же, как я до этого, запертый в моем чреве. Это будет негативным результатом для нас обоих.

— П-Понятно…

— Хотя, если пожелаешь, можешь стать частью меня. Но я вижу, что тебя это тревожит, так что я обещаю, что выпущу тебя невредимым. Моя судьба все равно определена, а так у меня есть возможность познать человеческую сторону души.

— Если ты так говоришь… — Синдзи сделал паузу, вслушиваясь в биение своего сердца. Былая нервозность улетучилась, и даже волнение пошло на спад. Сейчас он ощущал любопытство и некоторое облегчение, глядя на полупрозрачное девичье тело Ангела, отметив заодно, что ее груди колыхались вполне натурально. Он улыбнулся: — Я верю тебе.

— Я рада, — Лилли улыбнулась в ответ, мило растянув губки и прищурившись. Получилось не по-человечески искренне.

— Ты и впрямь забавная.

— А?.. Это опять был сарказм? Нет, чувствую, что нет. Это что-то, что взволновало и спутало мысли… Это смущение?

— Ты сейчас… серьезно смутилась?

— Я не знаю… Я не должна была, но твои слова влияют на мое состояние, будто я хочу слышать лишь то, что волнует и делает приятно. Что это было?

— По-моему, ты нервничаешь.

— Это абсолютно не так! — внезапно слишком бурно выпалила Лилли, и тут же осеклась. — Я нервничаю… Без оснований. Нет, из-за тебя.

— Я что-то не то сказал?

— Наоборот. Икари Синдзи, что-то происходит. Между нами должен быть барьер границы абсолютного страха, но я его не ощущаю. Будто я уже растворилась в тебе, но я не потеряла свою границу личности, я все еще существую, и ты тоже. И одновременно я ощущаю тебя в своей душе, как будто ты там существуешь. Это… это… — Лилли нервозно засуетилась на месте. — Это очень пугает... И тревожит, но при том оно становится желанным, волнующим. Это так необычно.

Ангел вдруг заметалась на месте, взболтал вокруг себя LCL, — она то прикладывала ладони к груди и лицу, то бросала на Синдзи беспокойно-восхищенный взгляд и снова продолжала суетиться. Синдзи это настолько позабавило, что он тихо хохотнул, отведя лицо в сторону.

— Это не смешно! — выпалила Лилли, в один миг подплыв к нему. — Я паникую, а ты смеешься! Ты жестокий!

— И-Извини, — запнувшись, промямлил он. Лилли нависла прямо над его креслом, так близко, что можно было различить собственное отражение в ее чистых серебристых глазах.

Тут Ангел тоже поняла, что