Студент в СССР 3 (СИ) - Коруд Ал

Полковник начал затравленно озираться, а Мазур, прищурив глаза, уставился на меня.

— Думаю, что его можно увести.

— Поймите, Студент, — Абрамов выглядел сумрачно, — вы сами вряд ли сможете вести операцию такого уровня.

— Ваш я уже увидел.

— Эх. Ну кто знал, что этот придурок найдет брешь в системе безопасности. О вас ему сообщили его старые знакомые по ВВС. Он боевой заслуженный лётчик.

— Товарищ генерал, — вмешался Мазур, — а что он намеревался с помощью нас осуществить?

— Его старый друг, летчик-космонавт, тоже генерал, Смирнов, — Абрамов был честен с нами, — был здесь моим заместителем. И некоторое время назад он без разрешения взял вездеход и добровольцев, и пошел к Сфере.

— Что с ним случилось?

— А мы точно так и не знаем,— пожал плечами генерал. — До точки он не дошел, вездеход стоит около берега не шелохнувшись. По идее его должно было за это время снести течением.

В наш разговор вмешался отмалчивающийся доселе Гаспарян.

— Ваш космонавт во временном континууме. Время для него попросту замерло.

— А я считаю, что они уже погибли от старости. Течение времени для живого ускорилось.

«Академик» был также категоричен и смотрел на оппонента с раздражением.

— Тогда почему вездеход не сносит, Вежливцев? Два паводка прошло!

— Да он попросту застрял!

— Хватит спорить! — стукнул ладонью по столу Абрамов. — Вопрос в том — можно ли идти к «Сфере» завтра, как мы и планировали?

«Академик» меланхолично заметил:

— Только что случился неожиданный выброс. Мы еще не разобрались с его параметрами.

— Черт дери! Через три дня погода испортится, ожидается шторм. Возможно, со снегом.

Я озадаченно повернулся к Гаспаряну:

— Частенько у вас происходят выбросы такой мощности?

Ученый посмотрел на меня поверх очков:

— Такого давно не помним.

— Понятно, это, значит, из-за меня!

Гаспарян некоторое время смотрел сквозь меня, а потом разразился неизвестной мне бранью. Видимо, на армянском. Вежливцев, наоборот, заулыбался:

— А я говорил, что параметры нестандартные!

— Стоп, товарищи ученые! Если учесть данный фактор, то когда станет возможен выход?

Ученые переглянулись:

— В лучшем случае послезавтра.

— Тогда готовимся на это число. Свободны.

— Да пойми ты, у нас же четко разработанный график. Вы, в случае чего обратно можете и не вернуться.

Абрамов порол горячку. План у него! А ничего, что я ставлю на кон собственную жизнь!

— Товарищ генерал, действуем отныне по моему плану.

Командующий набычился.

— Вы хорошо подумали? Это же какая ответственность!

— Абрамов, не вам говорить об ответственности. Да и никто не мешает командовать вам людьми. Но окончательное решение за мной.

— А если я сейчас позвоню в Москву?

— Ничего не изменится. Думаете, мне зря дали красный код?

Генерал-лейтенант еще некоторое время сверлил меня взглядом. Затем как-то разом скис, плечи опустились, глаза потухли:

— Ну тогда тебе и карты в руки.

После того как генерал ушел, Мазур некоторое время сверлил меня взглядом, а затем задал самый важный вопрос:

— Ничего парням пояснить не хочешь?

— Пока не могу, каптри. Считаешь, что кто-то откажется? Я винить его не буду. Скорее всего это дорога в один конец.

— Нам не привыкать. Дело-то хоть того стоит?

— Без базара!

Глава 27 Тропой Харона

Смотреть на красоты окружающей нас великолепной природы было совершенно недосуг. Именно это ёмкое слово определяло наше общее состояние нервозного отношения к окружающему нас миру. Но даже в так в смурное утро красота Путорана величественно проглядывала то тут, то там, впечатляя и погружая в странные мысли. Меня же с самого подъема бил жуткий мандраж. Потому, заметив это состояние, окончательной подготовкой и посадкой занялся Мазур.

Еще вчера я получил в свое распоряжение АКС и три магазина патронов. Хотя вряд ли из него придется стрелять, но и с голой жопой все равно идти было сыкотно. Вдобавок весь вчерашний день пришлось выслушивать нытье Абрамова, что мы все делаем неправильно, плюс бесконечные и бестолковые споры ученых. Как ни странно, но в суть великого проекта Проф их все-таки не посвятил. Ну, значит, на это были некие резоны.

До последнего остающиеся в лагере пытались из меня выудить хоть какие-то крохи информации. Вместо этого я потребовал себе все, что есть у них. Затем долго пытал генерал-лейтенанта и глав научных отделов, задав им массу странных вопросов. Если ученые громко возмущались, то гэбист, как ни странно, отнесся к этому вполне положительно. Он ведь горел делом. Как и многие в СССР. И куда только это все потом девалось?

Выйти решили после рассвета, когда станет окончательно светло. Сегодня пасмурно, мрачные громады окружающих долину гор действуют на нервы, а пожелтевшая листва навевает уныние. Для подхода к «Сфере» мы использовали экспериментальный катер на воздушной подушке. Только вместо кабины на нем было сооружено нечто вроде решетки из проводов. Дополнительный двигатель постоянно гонял в ней по кругу электричество. Гаспарян утверждал, что решетка хоть отчасти защитит нас от неизвестного излучения.

Я сильно сомневался в данном утверждении, но благоразумно помалкивал. Ребята и так напряжены без меры. Ведь мы идем буквально в неизвестность.

— Гончий, сбавь скорость.

В принципе долететь от лагеря до «Сферы» можно минут за пятнадцать. Но торопиться нам особо некуда, да и ученые попросили сделать по пути несколько замеров. Метр за метром катер пожирает пространство, идя вдоль левого берега над рекой. В воздухе как будто постепенно сгущается тревога. Нет, я бы не назвал это состояние страхом. Скорее предчувствием неожиданной развязки. Мазур то и дело бросает на меня красноречивые взгляды. Сейчас я царь и бог нашей маленькой команды. И сразу после отплытия все узнали правду. Вот только обдумывать ошарашивающую новость военным некогда. И что характерно — никто из них не дрогнул!

Настоящие мужики!

— Смотрите!

Не успел сидящий сбоку Леший крикнуть, как нас ударило в первый раз. Решетка зашипела, по ней пробежали искры, один из двигателей яростно завыл. Но мы в это время все скопом уставились на вездеход «Космонавта». Он на самом деле застрял на камнях. Напоролся сам или позже снесло, непонятно. По его корпусу били буруны, но такую махину просто так с места не сдвинешь. Получается, не правы были товарищи ученые?

— Да он же еще живой!

Я внимательно пригляделся к сидящему за рулем вездехода военному. Это было похоже на сильно замедленную съемку. Эти еле заметные движения ресницами и дыхание едва можно уловить. Во сколько же тут замедлено время? Раз в десять или больше?

«Хм, так это и есть пресловутая "темпоральная капсула"?

— Его можно спасти?

Леший обернулся ко мне и ждет ответа. Все сегодня ждут от меня ответы на вопросы. А у меня внезапно пересохло горло. Под озабоченными взглядами товарищей вынимаю из рюкзака термос и с жадностью делаю несколько глотков кофе. Молодцы ребята из столовой, сварили, а не растворимый залили.

— Попробуем на обратном пути. Надо отсюда быстро уходить. Как бы самим не попасть в ловушку.

Гончий, сидящий за рулем, озабоченно кивает и тут же добавляет скорости, затем в какой-то момент неожиданно отрубается и падает башкой прямо на руль. Тот еле успевает перехватить стоявший рядышком Анзор. И тут меня начинает натурально «колбасить»! А как еще назвать эдакую припадочную трясучку? Как будто наркомана со стажем меня трясет, в глазах все мутнеет. Еле успел схватиться за поручень. Леший с неподдельным ужасом уставился на меня, затем у него самого из носа потекла кровь. Чуть позже затрясло его и Анзора. Из всех в действующих нормально выглядел лишь Мазур. То ли здоровье у него до хрена, то ли организм оказался не таким восприимчивым к данному излучению.