Трагедия закона. Простым канцелярским шилом - Сирил Хейр

Он вздохнул и повернулся к стоявшему у него за спиной человеку.

— Что ж, теперь все это на какое-то время ваше, — сказал он. — Должен заметить, что, за исключением дыры в потолке, помещение в недурном состоянии. Впрочем, будьте поосторожнее с книгами. Некоторые из них очень грязные. Особенно те, что в углу возле камина. Ну и, разумеется, кое-где могут попадаться осколки стекла. Надеюсь, вы не собираетесь привозить сюда слишком много собственных книг?

Мужчина усмехнулся и ответил:

— Не слишком. Точнее говоря, всего лишь один том «Холсбери», который я совершенно случайно успел прихватить с собой в ночь налета. Кстати, это единственное документальное свидетельство деяний нашего блаженной памяти Малбери-Корта. С вашей стороны очень любезно позволить мне пожить здесь. Трудно даже представить себе, что бы я делал, если бы вы…

— Не стоит об этом, старина. Это вы оказываете мне большую любезность, соглашаясь присмотреть за всем этим, пока меня не будет.

— Когда вы уезжаете?

— Как всегда, сегодня же вечером. В моем возрасте я обычно чувствую себя отчасти дураком, соглашаясь на совершенно новое для меня дело, но на этот раз мне почему-то показалось, что им просто необходимо, чтобы я занялся этим, и я не счел возможным отказаться.

— А в чем, если не секрет, заключается это дело? Наверное, оно связано с одним из министерств?

— Управление по контролю за производством и использованием взрывателей, — многозначительно ответил Петигрю. — Слыхали о таком?

— Э-э, да. Думаю, да. Надзор за торговлей взрывателями, так ведь?

— Боюсь, это было бы весьма неадекватным определением того, чем они занимаются на деле. Джентльмен, с которым я встречался по поводу этой работы, оказался ни более ни менее как личным помощником главного инспектора. Причем он недвусмысленно дал мне это понять, весьма многозначительно рассуждая о, так сказать, «должном управлении». Я забыл, как он выразился буквально, но, смело могу вас заверить, его аргументы произвели на меня определенное впечатление. Хотя, возможно, в этом есть и некоторое преувеличение. Став их официальным юрисконсультом, я невольно буду в каком-то смысле важной персоной. Насколько важной, вы можете легко определить, если не затруднитесь просмотреть шедевр популярной литературы вроде «Распоряжений в области допустимых ограничений практического использования взрывателей» номер 3 за октябрь 1940 года, хотя, честно говоря, я бы не советовал вам делать этого, если у вас нет в этом конкретной и острой необходимости.

— Вообще-то мне не совсем понятно, почему бы вам не консультировать их прямо отсюда, из Темпла.

— Мне тоже, но, поскольку само управление находится в Марсет-Бей, значит, именно там мне и надлежит быть.

— Марсет-Бей. Так, давайте-ка посмотрим, где это.

— Можете не смотреть. Как мне дали понять, это где-то в районе Северного Полярного круга. В самой глубине. Нет, хуже, на каком-то, как в свое время совершенно справедливо определил Шекспир, «богом забытом острове». Как бы там ни было, но билет туда у меня уже в кармане, и если я не отправлюсь на вокзал прямо сейчас, то наверняка опоздаю на поезд. Так что прощайте, старина. Обустраивайтесь тут потихоньку. Если вдруг задымит труба, как она любит делать при восточном ветре, то лучше всего дюймов на шесть приподнять дальнее окно и какое-то время не закрывать дверь. Тогда дым пойдет в соседнюю комнату, что можно считать значительным достижением, если, конечно, вас там не дожидается важный клиент. Я буду писать вам и, может, даже пришлю весточку о продажах взрывателей на черном рынке.

В отличие от большинства людей, которые любят только обещать, что напишут и расскажут о том, как идут дела и жизнь на новом месте, Петигрю всегда выполнял все свои обещания. Первое письмо своему жильцу он написал приблизительно через две недели после отъезда в Марсет-Бей.

«Дорогой Билл, — писал он. — Вы когда-нибудь мечтали жить в мраморном дворце? Если да, то вряд ли имеет смысл описывать его. Полагаю, первый и, к счастью, последний лорд Эглуисуирв, который возвел это помпезное строение незадолго до войны, задумывал его как величественный символ шикарной и полной удовольствий жизни. Правда, не совсем понятно, почему для этого он выбрал такое, безусловно, милое, но ужасно ветреное место на берегу ледяного моря. Лично мне трудно вообразить, чтобы хоть кто-то в здравом уме мог захотеть жить в таком чудовищном великолепии. Во всяком случае, его лордство умер, не выдержав там и двух месяцев, после чего это великолепие долго стояло пустым, пока какому-то гению не пришло в голову, что мраморные залы просто идеально подходят для размещения там батальонов машинисток, а бесконечные мраморные коридоры устроены нарочно для того, чтобы посыльные женского пола могли, громко цокая каблучками, бегать по ним с папками или, чаще, с чайниками.

Мне в каком-то смысле повезло — я получил в свое полное распоряжение небольшую и относительно тихую комнату, предназначенную, судя по всему, для одного из служащих высшего ранга. В соседней, еще меньшей, но вполне уютной комнатке расположилась моя молоденькая секретарша. Похоже, она знает свое дело, и главное — слава тебе господи! — не трещит без умолку. Интересно, что это — застенчивость или какой-либо врожденный порок? Разобраться с этим более детально я еще не успел, так как у нее невыразительное, совершенно не запоминающееся лицо. В любом случае по сравнению с некоторыми другими работающими здесь женщинами мою мисс Браун можно смело считать подарком судьбы.

Что касается остальных на этом, так сказать, „государственном предприятии“, то на близкое знакомство с ними у меня пока не было времени. Не говоря уже о главном инспекторе. Он обитает в гордом олимпийском уединении в личном кабинете покойного лорда Эглуисуирва. Думаю, при определенных обстоятельствах его можно было бы считать вполне разумным человеком, если бы не тот факт, что он был и остается государственным служащим высокого ранга, специально нанятым для выполнения конкретной работы и на конкретный срок данного „проекта“. Но делает он это, на мой взгляд, не совсем удачно: мало кого хвалит или поощряет, мало с кем общается, и это, учтите, в спектакле, большинство участников которого любители или случайные актеры вроде меня. Бедолага! В конце войны его, наверное, наградят за труды какой-нибудь медалью или даже орденом, но заслужить это ему будет нелегко, ох как нелегко.

Единственно, с кем мне удалось хоть как-то познакомиться, — это с теми, кто живет прямо надо мной в некоем подобии общежития — другого слова, увы, не придумаешь. Они все заняты инспектированием, и, думаю, наблюдение за их трудовым энтузиазмом доставит мне хоть маленькое удовольствие. Ведь иного источника для такового — за исключением моей мисс Браун, конечно, — здесь вряд ли можно ожидать, хотя неизвестно почему здесь есть и старая кляча по имени Гонория Дэнвил, в обязанности которой входит готовить и разносить чай — полагаю, вряд ли имеет смысл подчеркивать, что именно это и есть главное событие дня. Она глуховата, стара, полна дружелюбия и, похоже, не совсем в себе. Кроме нее интересной личностью можно считать и некую мисс Кларк — настоящую Медузу Горгону, управляющую отделом с чудовищной эффективностью и заставляющую даже меня буквально дрожать от страха.

Что касается мужчин, то здесь не покладая рук трудится чрезвычайно ядовитый молодой человек по имени Рикеби; достойный чиновник среднего возраста, бывший помощник адвоката, который, как я подозреваю, имеет определенные виды на мисс Б. (кстати, вы, возможно, помните его — ведь Мейхью и Тиллотсон ваши клиенты? Зовут его Филипс); и некий Эдельман, очкарик, о котором мне практически ничего не известно, кроме того, что он на редкость умен и превосходно играет в бридж.

Не хотел бы обременять вас дальнейшими описаниями, но совсем недавно мне пришлось сделать совершенно неожиданное для меня открытие, иначе не скажешь: малоприметный маленький человечек по имени Вуд оказался не кем иным, как автором, который пишет под именем Эмиас Ли. Уверен, что вам приходилось читать его произведения — должен признаться, весьма увлекательные, — хотя его представления о судебных процедурах далеки от действительности. Какое-то время он был здесь инкогнито, поэтому покраснел, когда я, впрочем совершенно случайно, его разоблачил, то бишь сорвал с него маску. Хотя жалеть ему особенно не о чем — материала здесь предостаточно, вся обстановка просто располагает к убийству.

Кстати, правда ли, что они собираются направить дело Барро на апелляцию? Я бы подумал…»

Конец письма посвящен чисто юридическим проблемам.

Глава 2

ЗАГОВОР

Случайно сделанное Петигрю открытие, что мистер Вуд писатель, вызвало у обитателей острова живейший интерес. Причем интерес, по большей части не основанный на знании творчества или симпатиях к книгам Эмиаса Ли. Однако все члены маленького сообщества чувствовали себя по меньшей мере обязанными объяснить, по каким причинам они так и не удосужились прочитать их. У мисс Кларк, например, «оставалось слишком мало времени на чтение»; принимая во внимание усердие, с которым она терроризировала своих подчиненных, это никому не показалось странным. Ее настоящей страстью было кино, и она частенько и нелицеприятно выражала свое неудовольствие по поводу того, что новые фильмы привозят в залив Марсет-Бей всего раз в неделю. Зато у мисс Дэнвил, наоборот, времени для чтения было хоть отбавляй. Ее редко можно было увидеть без книжки, хотя это всегда была одна и та же книга — небольшой томик в кожаном переплете, название которого никому так и не удалось узнать. Впрочем, по выражению ее лица во время чтения нетрудно было догадаться, что, скорее всего, это нечто религиозное. При данных обстоятельствах вполне естественно было бы предположить, что она в глаза не видела ни «Смерть на Бейкерлу», ни «Зажим на скрученном галстуке» или другие произведения Эмиаса Ли. Но как ни странно, факт его присутствия в Марсет-Бей вызвал у нее настоящее потрясение. «Раньше я просто обожала триллеры, — объясняла она, — но теперь я ничего подобного не читаю». Тут она демонстративно опускала глаза на лежащий у нее на коленях томик в кожаном переплете. Мисс Браун, когда ее спросили, только головой покачала, но никому, разумеется, не говоря уж о самом скромнейшем мистере Вуде, не показалось бы уместным ожидать членораздельного объяснения от столь молодой и застенчивой девушки, которой нежданно-негаданно выпало счастье встретить автора во плоти.