Я всё равно тебе солгу (СИ) - Агата Чернышова

как я выгляжу, любая девушка считает моё изменение во внешности желанием быть похожей на дочь хозяина.

Тем более что мы были одного роста и телосложения, только у Алисы волосы были до плеч, у меня же значительно короче.

Немов предложение одобрил. В свою очередь предложил, чтобы я оделась, копируя стиль Алисы, но так, чтобы надетое на мне выглядело чуть хуже, чем то, что будет на ней.

Точного наряда соперницы, разумеется, я не знала, но изучила её фото в соцсетях и те, что предоставил мне Филипп. Девушка на этих последних фото выглядело так естественно, весь её облик излучал лёгкость и желание понравиться тому, за чью руку она цеплялась, что хотелось разозлиться.

Глядя на эти фото, я думала о том, что связывало этих двух людей. Явно, чувства. Влюблённость или что-то такое, глубокое. Понимание, уважение. Планы, наверное.

А потом они расстались. Интересно, почему? Немов на этот вопрос отвечал кратко: она мне изменила. Но я не верила: не выглядела дева с фото той, кто легко прыгает по койкам ради новых впечатлений. В её зелёных с поволокой глазах читалась безраздельное желание быть ближе к партнёру.

Так и подмывало разрезать фото на две части, и ту половину, где осталась Алиса, смять и выкинуть в мусорку.

— Возвращаю, — сказала я как-то за пару дней до приёма и протянула Филиппу фото. Тоненькую пачку из пятнадцати моментов их совместной жизни. Так я боролась с искушением.

— Изучила?

— Достаточно.

Он скользнул по мне насмешливым взглядом и спрятал фото в сумку.

— Ты часто их пересматриваешь? Тоскуешь по ней? — вырвалось прежде, чем я одумалась. Хотелось сказать что-либо язвительное, что задело бы Филиппа за живое, и заодно посмотреть, насколько попала в точку.

— Я по тебе скучал, видимо, зря, — холодно произнёс он и ушёл.

И вот сегодня, когда всё закончится, мы отпразднуем. Я и он. Возможно, это будет завтра или послезавтра, а потом я уеду. Обязательно уеду за новыми впечатлениями, которые вытеснят старые.

Ровно к шести в мою дверь позвонили. Я была готова.

Окинула себя придирчивым взглядом в зеркало: чёрное маленькое платье, длинная нитка жемчуга — ничего лишнего. И в то же время платье было слегка большевато, я в нём выглядела как девочка, примеряющая мамины наряды. Или девица, одевшая вещи с чужого плеча. Подражательница, не имевшая собственного стиля.

Увиденным я осталась довольна. И смело открыла дверь Филиппу.

— Я готова, — улыбнулась я ему и позволила себя поцеловать, подставив щёку.

Глава 5

— Выглядишь… — тут Немов запнулся, словно не мог подобрать слова, но вскоре нашёлся — Ты очень красива.

— Тогда надо срочно переодеваться, — пошутила я, стараясь не выдать того, насколько мне приятна эта похвала и оценивающий взгляд. Филипп смотрел с оттенком отстранённой гордости: мол, моя работа.

Я приложил к ней руку, вложил душу.

Конечно, а этом не было ничего такого, никакого намёка на личное, вероятно, он думает о том, какой меня найдёт его Алиса, но мне было приятно именно отсутствие холодности во взгляде. И даже некое одобрительное восхищение я отнесла на свой счёт.

— После твоих слов я себя чувствую выпускницей накануне школьного бала.

— Тебе очень идёт, правда, — Филипп перестал улыбаться. Стоя на пороге, не раздеваясь, он взял меня за руку и чуть пожал ладонь.

— Нам надо идти, — выдохнула я.

— Сейчас пойдём. Успеем.

Он наклонился и легонько коснулся моих губ. Уже через минуту я обвила его шею руками и отдалась во власть настоящего поцелуя.

Сколько он длился, сказать сложно: мне казалось минуту или целый вечер, но когда мы отстранились, я впервые опустила перед ним глаза, смущаясь и краснея не по сценарию, а почти по правде. Почти, потому что была в моём смущении нотка кокетства.

Вдруг захотелось, чтобы он увидел меня настоящую, оценил, захотел узнать поближе. Не только в постели, но по жизни. Долгой или короткой, полной ссор или взаимных упрёков, прерываемых физической близостью, но в попытке наладить то немногое, что могло быть между нами.

— Пойдём, — сказала я, прерывая неловкое молчание.

— Подожди, — он снова схватил меня за руку. — Посмотри на меня, Лара. Я хочу, чтобы ты знала: ты можешь мне доверять.

— Когда так говорят, обычно это означает обратное.

Я насторожилась. Слишком много объяснений всегда звучат попыткой оправдаться перед самим собой.

— Ты напряжена, вот я и подумал, что сомневаешься.

Колкости уже были готовы сорваться с языка, но я остановилась. Моя миссия быть подружкой Филиппа, а не вечно недовольной стервой. И тут в голову пришла интересная мысль, высказала я её уже в машине.

— А что если нам делать вид, что мы поссорились прямо перед вечеринкой, а сейчас стараемся делать вид, будто всё в порядке? Так Алисе скорее захочется тебя утешить?

— Мысль неплохая, — не отрываясь от дороги, произнёс Филипп после непродолжительной паузы.

— Но?

— Это будет выглядеть водевилем. Плохой игрой, стандартной ситуаций, как на подмостках кукольного театра.

— Почему кукольного?

— Потому что только там главным героям вставляют руку в зад и заставляют плясать под чужую дудку.

Немов поморщился и чуть не сплюнул на пол. Чем ближе мы подъезжали, тем заметнее он нервничал, это наводило на мысль: то ли страшился встречи с Алисой, то ли переживал за успех предприятия. Скорее первое: в делах такого рода, если верить его словам, он не новичок, хотя самолично проворачивает дело нечасто.

— А корма для животных? твой бизнес? Это прикрытие? — спросила я, когда мы подъехали к особняку отца Алисы в ближнем Подмосковье. К дворянской усадьбе, с одного взгляда, и к крепости с развитой системой видеонаблюдения, с другой.

— Не только, — сухо бросил он, давая понять, что не моё это дело. Он не доверял мне, так с чего мне ему верить?

Я снова засомневалась, как Немов решил провернуть своё дело, как простая горничная может вынести то, что хранит хозяин, и в очередной раз задала этот вопрос, глядя Филиппу в глаза. Хотела посмотреть на его реакцию. Даже умелые лгуны в первую секунду, когда их застанешь врасплох, могут выдать себя.

Но Филипп только небрежно отмахнулся. И горничная непростая, и готовилось всё давно, вообще, это не мои заботы.

— Верь мне, — повторил он, схватив меня за подбородок и повернув к себе. А потом склонился и снова поцеловал: кратко, торопливо, но довольно пылко. Наверное, считал меня влюблённой дурочкой, текущей от одного поцелуя.

Где-то это было правдой, но никакая романтическая привязанность не заставит меня закрыть глаза на осторожность.

Без инстинкта самосохранения в моём деле не выжить. У