Дикая ведьма - Рейчел Гриффин

его магии. Если он захочет помогать людям, ему придется затем обучиться звездной магии, но я могу научить его основам, нашим законам и правилам и рассказать, как жить с магией.

Я достаю телефон из кармана, чтобы отправить ему сообщение, но останавливаюсь – я всегда так делаю, когда очень хочу написать ему. Пайк сам позвонит, когда будет готов, и мы поговорим.

Убрав сотовый, я собираюсь выйти из офиса, когда замечаю записку, приклеенную к своему шкафчику. Я отклеиваю ее, и мое сердце уходит в пятки. Такую записку мог оставить только Пайк.

«Открывать осторожно! Содержимое внутри может спасти жизнь!»

Смотрю на послание. Когда он успел написать его? Он уже поправился? Улыбался ли, когда писал это? Аккуратно сложив послание в карман, открываю шкафчик.

Я отскакиваю назад. Десятки батончиков вываливаются на пол. Их так много, что ими можно уложить пол в подсобке. Я ошарашенно смотрю на них, а потом разражаюсь смехом так, что живот начинает болеть и глаза слезиться.

– Только представь, сколько можно на них продержаться.

Я оборачиваюсь, и вот он. Стоит в дверях, опираясь на костыли.

Пайк выглядит самим собой: легкая усмешка, растрепанные волосы, новые очки. Мне хочется броситься к нему, но боюсь, что он не обрадуется.

– Пару месяцев точно, – говорю я.

Медленно он подходит ко мне, помогая себе костылями. Наклонившись, поднимает батончик и протягивает мне.

– Надеюсь, ты понимаешь, как мне трудно, – говорит Пайк серьезным тоном.

Я опускаю взгляд, мое сердце готово выпрыгнуть из груди.

– Прости. Как бы я хотела…

– Ты же знаешь, что я терпеть не могу эти батончики, – обрывает он меня.

Я поднимаю глаза и вижу, что на его губах играет усмешка. Меня охватывает радость.

– Ты в своем репертуаре, – фыркаю я.

– Именно, – довольно заявляет Пайк. – Ты не выносила меня, пока мы работали вместе, а что будет, когда ты станешь меня обучать?

Я снова фыркаю и невольно смеюсь.

– Могу себе представить.

Пайк подходит ближе, и я прислоняюсь к шкафчику, опасаясь, что не устою на ногах.

– Прости меня, пожалуйста, – говорю я. – Мне правда очень жаль.

– Знаю.

Он смотрит на меня серьезно. Изучает мое лицо, потом медленно заправляет прядь волос мне за ухо.

– Я всю неделю думал. Вот чем, по сути, занимался. Пытался понять, чего хочу от жизни, куда мне дальше двигаться и что сказать родителям, но не мог сосредоточиться. Каждый раз, когда пытался поразмышлять, мыслями возвращался к тебе.

– Правда? – спрашиваю, с трудом сглатывая.

– Да, и, если честно, это бесило.

– Сожалею, – говорю я, чуть улыбаясь.

– Очень сомневаюсь. – Пайк улыбается, но снова принимает серьезный вид.

Он нежно закатывает рукав моей рубашки, вздрогнув при виде красных вздутых шрамов, которые никогда уже не исчезнут. Мне хочется опустить рукав, чтобы спрятаться от его взгляда, но я больше не желаю скрываться. Пайк закатывает и другой рукав. Осматривает мои руки и болезненно морщится.

– Ты едва не сгорела, пока пыталась спасти меня от проклятья, и вытерпела столько боли, чтобы уменьшить мою. – Он выдыхает и качает головой. – Мне нужно много сил, чтобы ненавидеть тебя, Айрис, а я не хочу тратить силы на это. Лучше я прощу тебя.

– А ты сможешь? – спрашиваю, и во мне начинает теплиться надежда.

Я не жду, что мы вернемся туда, где были той ночью в палатке, когда он целовал и касался меня, и смотрел так, будто ему нужна только я и никто больше. Мне хватит и дружбы, смеха и шуток.

– Заклинание стало для меня проклятьем только потому, что я ненавижу ведьм, так?

– Да. – Киваю. – Я обожаю магию и быть ведьмой. Я бы никогда не посчитала это проклятьем.

Пайк вздыхает и подходит еще ближе. Теперь он стоит так близко, что я могу положить голову ему на плечо или поцеловать. Могу ощутить его дыхание на своей коже.

– Тогда научи меня, как любить магию.

Мы стоим неподвижно и смотрим друг на друга. Я не знаю, как принять его прощение, но точно знаю, как научить полюбить магию; полюбить то, как вселенная оживает от одной мысли. Пайку столько предстоит открыть – целый мир, и я жажду показать ему этот новый мир.

Медленно и нерешительно Пайк наклоняет голову, и я пытаюсь понять – не ошиблась ли? Может, зря надеюсь? Он смотрит мне в глаза, потом на губы, и я уверенно наклоняюсь к нему. Когда касаюсь губами его губ, мне кажется, что я снова могу дышать. Пайк целует меня нежно и спокойно, мягко и осторожно, и на душе у меня становится легче.

Пайк Алдер знает, что я ведьма.

Он знает, что я прокляла его, а теперь и сам стал колдуном.

Он целует меня, и я понимаю, что сейчас он хочет только этого. Прислоняюсь к шкафчику и обнимаю его, запускаю пальцы в его волосы и вдыхаю дыхание. Нежно касаюсь лица и щетины, когда он целует меня.

Мне хочется остаться здесь навсегда, быть в этом мгновении, но я знаю, что будут новые мгновения, новые поцелуи и новая жизнь, наполненная магией.

Пайк слегка отстраняется и прижимается ко мне лбом, закрыв глаза, словно не может вынести разлуки.

– Я скучал по тебе.

– И я скучала.

Неохотно отстраняюсь и смотрю на настенные часы. Мама и Сара ждут меня, да и я сама уже страшно хочу домой.

– Поужинаешь с нами сегодня? – спрашиваю, не желая прощаться.

– С радостью.

Пайк берет меня за руку, и мы пробираемся сквозь море батончиков в прекрасные сумерки.

Глава 30

День морозный. Туман густым полотном стелется по земле, и от него веет приятной прохладой. Мама показывает посетителям заповедник, Пайк еще поправляется, а я снова работаю весь день. Как приятно вернуться к рабочим будням. С улыбкой кивнув посетителям, которых мама провожает к птичнику, я иду к волкам.

Зима следует за мной повсюду, словно я исчезну в любую секунду. Она скулит, когда я ухожу, и ощетинивается, когда мы приносим новых животных. Мне кажется, волчица обижена, что я не взяла ее с собой. Она словно говорит, что могла бы предотвратить все наши злоключения.

Любая работа пока отнимает много времени. Даже с маминой магией кожа у меня все еще очень чувствительная и иногда стоит пошевелить рукой, как от боли на глазах выступают слезы. Удивительно, как меняется мое состояние, от легкого покалывания до непереносимой боли. Не понимаю, почему так происходит.

Но с каждым днем я иду на поправку и рада вернуться к работе.

Кассандра не обманула. Совет прислушался к ней.