Воздушная война над СССР. 1941 - Геннадий Корнюхин

В середине ноября, в связи с началом немецкого наступления, «голубой эскадрилье» пришлось активизироваться и вновь приступить к интенсивным боевым вылетам. Однако до конца месяца на ее счет была занесена всего одна воздушная победа. Ее одержал майор Салас. Со своей стороны испанцы 27 ноября потеряли два самолета вместе с пилотами. Во время сопровождения пикирующих бомбардировщиков Ju 87 выпрыгнул с парашютом из горящего Bf 109Е майор Хосе Муньес Перес, который в часть не возвратился, и пропал без вести недалеко от города Истра Аристидес Гарсия Ренгель. 2 декабря эскадрилья лишилась еще одного летчика, Рикардо Батоламео Чаввария.

В декабре 1941 года из-за значительных потерь, резкого падения температуры и разгрома немецких войск под Москвой испанская эскадрилья была практически деморализована. Ее «мессершмитты» редко поднимались в воздух, в основном для ведения разведки, а пилоты боевым вылетам предпочитали больничные койки, постоянно жалуясь на плохой климат. Один из летчиков, капитан Лопес, перелетел на своем истребителе на советский аэродром и сдался в плен.

В январе немцы сняли испанское подразделение с фронта и отвели на аэродром Дугино около Вязьмы. В феврале испанские пилоты вылетели на родину, и таким образом эскадрилья 15.(Span) /JG 27 прекратила свое существование. Всего за время боевых действий испанские летчики выполнили на Восточном фронте 449 боевых вылетов и заявили 10 воздушных побед. Собственные их потери составили 6 самолетов и 5 летчиков в воздушных боях, и еще несколько «мессершмиттов» из состава «голубой эскадрильи» сгорели на земле в результате воздушных налетов.

Шесть сбитых самолетов записал на свой счет на Восточном фронте майор Анхель Салас Ларрасабаль, который после возвращения в Испанию больше в боевых действиях не участвовал. Он продолжил службу в испанских ВВС, вышел в отставку в звании генерала и умер в 1994 году в Мадриде.

Гастелло Николай Францевич

Подобно Валерию Чкалову и Борису Сафонову, в памяти сослуживцев Николай Гастелло навсегда остался поистине Человеком с большой буквы, с широкой русской душой и «золотыми» руками. Его боевая карьера в Великой Отечественной войне оказалась очень короткой, но она оставила ярчайший след в советской военной истории. Для всех последующих поколений советского народа Гастелло являлся символом мужества и патриотизма.

Родился Николай Францевич 23 апреля 1907 года в Москве, в семье выходцев из Белоруссии. После окончания школы работал литейщиком на паровозостроительном заводе в Муроме, куда переехала его семья. Затем освоил токарное дело, проявив при этом завидное умение. Причем профессией токаря Николай не ограничился и постепенно вник во все тонкости и ремонта станков. Страсть ко всякого рода механизмам и ручным поделкам у него появилась с детства. Так, очень популярны в семье Гастелло были всякого рода рамочки, фигурки и игрушки, вырезанные из дерева или фанеры. Инструмент для их изготовления и расходные материалы хранились в образцовом порядке в комнате Гастелло. Беспорядка он не терпел. С начальных классов его привлекали и самолеты, которые он клеил вначале из бумаги, а затем научился делать настоящие летающие модели, снабженные резиномотором. Попутно разобрался в швейном деле и на ручной машинке сшил даже весьма удобное и красивое платье для своей сестры Нины. Носила она это платье до тех пор, пока из него не выросла.

Из всех видов спорта Гастелло предпочитал футбол — на заводе в Муроме ему удалось организовать настоящий футбольный турнир. Любил музыку, хорошо играл на гармошке, а после приобретения баяна без Николая уже не обходилось ни одно мероприятие в заводском клубе. В двадцать два года женился и девушку выбрал под стать себе. Они никогда не ругались и понимали друг друга с полуслова.

В 1930 году семья Гастелло перебралась в Подмосковье, где Николай устроился слесарем на завод им. 1 Мая. Быстро продвинулся в должности до нормировщика, однако к этому времени все его мечты уже сводились к небу. В 1932 году он поступил в 11-ю школу пилотов, после окончания которой был направлен в 82-ю эскадрилью 21-го авиационного полка, оснащенную самолетами И-5. Затем перешел в бомбардировочную авиацию, летал на нескольких типах боевых машин (Р-5, ТБ-1 и др.), а в марте 1937 года возглавил экипаж тяжелого корабля ТБ-3. С мая 1938 года Гастелло командовал уже целым отрядом тяжелых бомбардировщиков ТБ-3 из 1-го ТБАП.

Следует отметить, что летное мастерство пришло к Николаю далеко не сразу. Гораздо легче ему вначале давалась материальная часть — он постоянно с увлечением копался во внутренностях самолетов. Однако постепенно терпеливость и настойчивость помогли ему приобрести необходимые навыки и в пилотировании.

В Ростове, где базировался 1-й ТБАП, Гастелло пользовался всеобщим уважением среди однополчан, в первую очередь из-за черт своего характера. У него совсем не было врагов, поскольку в обращении с любыми людьми, независимо от их положения, он всегда оставался вежливым и тактичным. Хороший товарищ и скромный человек, Гастелло являлся и любимцем детворы, толпами собиравшейся на футбольные матчи полка. Его трудно было застать скучающим. Он постоянно был чем-то занят. В свободное время помогал жене по хозяйству, чинил сослуживцам разбитую на футбольном поле обувь, мастерил игрушки сыну и различные приспособления для дома. Например, он усовершенствовал электрический звонок у входной двери, который стал затем автоматически включать свет в прихожей. Часы-ходики соединил с радио, превратив их в своеобразный будильник. Настоящим шедевром являлся чернильный прибор у него на столе, представляющий собой целый набор миниатюрной авиационной техники и вооружения. Там было все: от самолета до гильзы от револьвера, которую можно было рассмотреть разве что в лупу. Из дерева и других материалов он изготовил точную копию бомбардировщика ТБ-3 с бомбовым и стрелковым вооружением, приборами и штурвалами в кабинах. Все четыре моторчика модели были присоединены к электросети, и, когда вечером выключался основной свет в комнате, винты самолета начинали вращаться, а на его крыльях и хвосте вспыхивали крошечные лампочки. Для полковых нужд Николай разработал особый быстроснимающийся чехол для бомбардировщика и сам его сшил. «Наш Францевич, — шутили в полку, — мастер на все руки. Токарь и слесарь, столяр, портной и даже сапожник».

Как командир, Николай Гастелло считал своим долгом вникать во все стороны жизни своих подчиненных. «Знать человека только по службе, — говорил он, — это значит знать его наполовину». Такой подход к делу послужил причиной того, что у дверей его дома нередко выстраивались даже очереди из членов семей сослуживцев, являвшихся за советом или с какими-то жалобами. Вместе с тем при всей своей внешней простоте Гастелло никогда не допускал панибратства с подчиненными и был непримирим ко всем нарушениям летной дисциплины. Даром взысканиями не разбрасывался, но и разгильдяйства не допускал. На службе не чурался никакой «черной работы». «В дни осмотра материальной части, — вспоминал его однополчанин Ф.Н. Орлов, — он засучивал рукава комбинезона, брал в руки инструмент и копался в моторе, залезал в плоскости. Борттехник Александр Александрович Свечников, которого мы любовно звали «наш доктор Сан Саныч», мог во всем положиться на командира. Он уж не оставит незамеченной даже малейшую неисправность, не уйдет с аэродрома до тех пор, пока машина не будет в полной готовности. Этого же требовал командир и от других членов экипажа. Когда объявлялась учебная тревога, он всегда первым прибегал на сборный пункт и терпеть не мог тех, кто опаздывал».

В мае 1939 года вспыхнул вооруженный конфликт в районе реки Халхин-Гол, и наряду с другими советскими авиационными частями в нем приняла участие и бомбардировочная группа из 1-го ТБ АП. Однако уже тогда ввиду своей устарелости самолеты ТБ-3 использовались лишь для транспортных целей. Перевозя оружие, снаряжение и раненых, экипажи тяжелых кораблей порой по 8—10 часов в сутки проводили в небе над практически безлюдной желто-коричневой степью. При выполнении одного из таких заданий отличился Николай Гастелло. Во время транспортировки раненых на самолете вдруг отказал один из моторов, но он сумел довести машину до самого аэродрома так, что из числа раненых и обслуживающего персонала никто ничего не заметил.

Рядом с группой ТБ-3 базировался на аэродроме 150-й СБАП, оснащенный новыми бомбардировщиками ДБ-3. Николай с завистью смотрел на пилотов этого полка, ведущих, по его мнению, настоящую боевую работу. Он часто навещал стоянки ДБ-3, рассматривал устройство и оборудование самолетов, подружился со многими экипажами. В конце концов, напросился у комбрига в боевой вылет под предлогом проверки ориентиров на местности перед выполнением ночных полетов. На задание отправился в качестве штурмана в экипаже комиссара 150-го авиаполка А. Ююкина. По стечению обстоятельств этот вылет сыграл значительную роль в дальнейшей судьбе Гастелло, оставив болезненную зарубку в его памяти. Во время первого захода на японские военные склады Николай довольно удачно сбросил бомбы, однако в ходе следующей атаки в самолет попал зенитный снаряд. Ююкин получил, вероятно, тяжелое ранение, поскольку приказал экипажу покинуть подбитый бомбардировщик с парашютами, а сам остался в самолете и затем врезался на нем в ближайший вражеский объект. Все это произошло на глазах Гастелло. Приземлившись на территории противника, он закопал в землю парашют, прятался до наступления темноты, а потом ночью добрался до своих войск.