Полное собрание сочинений. Том 3. Развитие капитализма в России - Владимир Ленин (Ульянов)

Эту цифру г-на Руднева следует считать минимальной, так как, во-первых, данные земских переписей более или менее устарели, относясь к 80-м, иногда даже к 70-м годам, и так как, во-вторых, при определении процента с.-х. рабочих не приняты вовсе во внимание районы высокоразвитого земледельческого капитализма – прибалтийские и западные губернии. Но, за неимением других данных, приходится принять эту цифру в 31/2 млн. чел.

Оказывается, следовательно, что около пятой доли крестьян перешло уже в то положение, что их «главнейшее занятие» – наемная работа у зажиточных крестьян и помещиков Мы видим здесь первую группу тех предпринимателей, которые предъявляют спрос на рабочую силу сельского пролетариата. Это – сельские предприниматели, занимающие около половины низшей группы крестьянства. Таким образом, между образованием класса сельских предпринимателей и расширением низшей группы «крестьянства», т. е. увеличением числа сельских пролетариев, наблюдается полная взаимозависимость. Среди этих сельских предпринимателей видную роль играет крестьянская буржуазия: напр., в 9 уездах Воронежской губ. из всего числа батраков – 43 4 % нанято крестьянами (Руднев, 434). Если бы мы приняли этот процент за норму для всех сельских рабочих и для всей России, то оказалось бы, что крестьянская буржуазия предъявляет спрос миллиона на полтора с.-х. рабочих. Одно и то же «крестьянство» и выбрасывает на рынок миллионы рабочих, ищущих нанимателей, – и предъявляет внушительный спрос на наемных рабочих.

X. Значение вольнонаемного труда в земледелии

Попытаемся теперь обрисовать основные черты новых общественных отношений, складывающихся в земледелии при употреблении вольнонаемного труда, и определить их значение.

С.-х. рабочие, приходящие в такой массе на юг, принадлежат к самым бедным слоям крестьянства. Из рабочих, приходящих в Херсонскую губернию, 7/10 идут пешком, не имея средств на покупку ж.-д. билетов, «бредут за сотни и тысячи верст вдоль полотна железных дорог и берегов судоходных рек, любуясь красивыми картинами быстро летящих поездов и плавно плывущих пароходов» (Тезяков, 35). В среднем рабочие берут с собой около 2-х рублей[174]; нередко у них не хватает денег даже на паспорт, и они берут за гривенник месячный билет. Путешествие продолжается дней 10–12, и ноги пешеходов от таких громадных переходов (иногда босиком по холодной весенней грязи) пухнут, покрываются мозолями и ссадинами. Около 1/10 рабочих едет на дубах (большие, сколоченные из досок лодки, вмещающие 50–80 человек и набиваемые обыкновенно вплотную). Труды официальной комиссии (Звегинцева){69} отмечают крайнюю опасность такого способа передвижения: «не проходит и года без того, чтобы один, два, а то и больше переполненных дуба не пошли ко дну с их пассажирами» (ibid., 34). Громадное большинство рабочих имеют надельную землю, но в количестве совершенно ничтожном. «В сущности, ведь, – справедливо замечает г. Тезяков, – все эти тысячи сельскохозяйственных рабочих являются безземельными, деревенскими пролетариями, для которых все существование теперь в отхожих промыслах… Обезземеление быстро идет вперед и вместе с тем увеличивает число сельского пролетариата» (77). Наглядным подтверждением быстроты этого роста служит число рабочих-новичков, т. е. в первый раз идущих наниматься. Таких новичков бывает около 30 %. Между прочим, по этой цифре можно судить о быстроте процесса, создающего кадры постоянных земледельческих рабочих.

Массовое передвижение рабочих создало особые формы найма, свойственные высокоразвитому капитализму. На юге и юго-востоке образовалось множество рабочих рынков, где собираются тысячи рабочих и куда съезжаются наниматели. Такие рынки приурочиваются часто к городам, промышленным центрам, торговым селениям, к ярмаркам. Промышленный характер центров особенно привлекает рабочих, которые охотно нанимаются и на неземледельческие работы. Например, в Киевской губернии рабочими рынками служат местечки Шпола и Смела (крупные центры свеклосахарной промышленности) и гор. Белая Церковь. В Херсонской губ. рынками рабочих служат торговые села (Новоукраинка, Бирзула, Мостовое, где по воскресеньям собирается свыше 9 тыс. рабочих, и мн. др.), железнодорожные станции (Знаменка, Долинская и др.), города (Елисаветград, Бобринец, Вознесенск, Одесса и др.). Одесские мещане, чернорабочие и «кадеты» (местное название босяков) летом тоже приходят наниматься на с.-х. работы В Одессе сельские рабочие нанимаются на так называемой Серединской площади (или «Косарке»). «Рабочие стремятся в Одессу, минуя другие рынки, в надежде иметь здесь лучшие заработки» (Тезяков, 58). Местечко Кривой Рог – крупный рынок найма на земледельческие и на горные работы. В Таврической губернии особенно выдается рабочий рынок в местечке Каховке, где прежде собиралось до 40 000 рабочих, в 90-х годах – 20–30 тысяч, теперь, судя по некоторым данным, еще меньше. В Бессарабской губ. следует назвать город Аккерман, в Екатеринославской губернии – город Екатеринослав и станцию Лозовую; в Донской – Ростов-на-Дону, где ежегодно перебывает до 150 тысяч рабочих. На Северном Кавказе – города Екатеринодар и Новороссийск, станция Тихорецкая и др. В Самарской губ. – слобода Покровская (против Саратова), село Балаково и др. В Саратовской губ. – города Хвалынск, Вольск. В Симбирской губ. – город Сызрань. Таким образом, капитализм создал на окраинах новую форму «соединения земледелия с промыслами», именно соединение земледельческого и неземледельческого труда по найму. В широких размерах такое соединение возможно только в эпоху последней, высшей стадии капитализма – крупной машинной индустрии, которая подрывает значение искусства, «рукомесла», облегчает переход от одного занятия к другому и нивелирует формы найма[175].

И действительно, формы найма в этой местности очень оригинальны и весьма характерны для капиталистического земледелия. Все те полупатриархальные, полукабальные формы работы по найму, которые так часты в среднечерноземной полосе, – здесь отпадают. Остаются одни только отношения нанимателей к нанимающимся, одна торговая сделка по купле-продаже рабочей силы. Как и всегда при развитых капиталистических отношениях, рабочие предпочитают поденный или понедельный наем, который позволяет им точнее регулировать плату сообразно со спросом на труд. «Цены устанавливаются для округа каждого базара (верст на 40 кругом) с математической точностью, и испортить цену нанимателям очень трудно, так как приезжий мужик лучше пролежит на рынке или поедет дальше, чем станет на более дешевую плату» (Шаховской, 104). Само собой разумеется, что сильные колебания цен на труд вызывают бесчисленные нарушения договора, – только не с одной стороны, как уверяют обыкновенно наниматели, а с обеих сторон: «стачки происходят с обеих сторон; рабочие уговариваются, чтоб просить дороже, а наниматели – дать дешевле» (ibid., 107)[176]. До какой степени открыто царит здесь в отношениях между классами «бессердечный чистоган», это видно из следующего, например, факта: «опытные наниматели хорошо знают», что рабочие «поддаются» только тогда, когда съедят весь свой хлеб. «Один хозяин рассказывал, что, приехавши на базар нанимать рабочих… он стал ходить между их рядами и палкой ощупывать их котомки (sic!): у которого хлеб есть, то с теми рабочими и не разговаривает, а уходит с базара» и ждет, пока «не окажутся на базаре пустые котомки» (из «Сельского Вестника» 1890 г., № 15, ibid., 107–108).