Чайки возвращаются к берегу. Книга 2 - Николай Асанов

Т — турт — артиллерийские башни, их количество и местонахождение;

А — армамент — вооружение судна;

Р — радар — локаторные установки, их количество и форма.

Все вместе собирается в слово-формулу «Филмстар», что означает звезда экрана. Конечно, это шутка, но от шутливого названия английская формула не становится более безобидной. А формула «Сиал» придумана для описания подводных кораблей. Вот тебе, пожалуйста, слушай:

С — спешиал деатурс — особые приметы, форма;

И — идентификатион — опознавательные знаки, номер;

А — армамент — вооружение;

Л — ленгтх — длина.

А теперь у меня к тебе один вопрос, товарищ полковник: не пора ли кончать эту затянувшуюся игру с англичанами? Теперь-то у них будет время на телеграммы. В ближайшее время вы, господин Будрис, получите столько заданий, что у вас не хватит времени на сочинение дезинформационных телеграмм в «Норд». Уж если господа англичане решили получить проценты на свои затраты, то постараются нажать на группу Будриса… Что, я не прав?

— Прав-то ты прав, дорогой Вэтра, но не от меня все это теперь зависит. Игру надо продолжать. Хотя бы для того, чтобы англичане, сорвавшись здесь, не начали засылку новых шпионов в другие места!

— Ну хорошо. Тогда я должен ответить Маккибину. Для этой цели мне необходимо съездить в Дольск.

— В Дольск ты поедешь непременно. Эти англичане так верят в шпионаж, что никакому чиновнику из посольства доверять не желают. Шпионы, шпионы, шпионы, сорок тысяч шпионов — вот их мечта! Ну, черт с ними, будем продолжать игру!

— А что будешь делать ты?

— Попрошу разрешения на отъезд. Англичане ждут многих сведений. Этим уж я займусь сам.

Вечером следующего дня он сел в поезд и отбыл в Ригу. Вэтра как-то сразу почувствовал себя осиротевшим. Однако по-прежнему работал напряженно и только вечерами вспоминал: «Будриса бы сюда!»

Теперь его навещал полковник Вавин.

Вавин привез ему данные о промышленности Дольска. А однажды они съездили туда. Шел снег, погода была мягкая, через полтора часа они оказались на месте. Там посетили областное управление КГБ. Лидумс проехал по улицам города, сверяясь с планом, и запомнил местоположение некоторых предприятий. К вечеру они вернулись домой.

Лидумс закончил свой отчет к пятнадцатому ноября. В этот день его навестил генерал Голубев.

Голубев взвесил на руке папку с «мемуарами» Вэтры, сказал:

— Да, весомо! За мелкими частностями нам придется снова обращаться к вам. А сейчас — поехали! Машина ждет внизу.

Вэтра переоделся. Сели в машину.

Окна были закрыты шторками. Машина пошла в город.

Они миновали городской въезд, гостиницу «Украина», проехали мимо поворота на Садовое кольцо, и вдруг машина въехала в Кремль. Вэтра заволновался.

К дому правительства прошли пешком. Широкая лестница вела в Георгиевский зал.

Генерал и Вавин были в штатском, не выделяясь среди приглашенных, просто сопровождали Викторса Вэтру. Теперь он чувствовал себя именно Викторсом Вэтрой, не было ни Лидумса, ни Казимира, был Викторс Вэтра. И едва они вошли в зал, как все смолкло.

Тут были ученые, инженеры, строители, шахтеры, колхозники, и это была та среда, в которой каждый чувствовал себя спокойно, ибо они все были друзьями, товарищами. И Викторс Вэтра успокоился, хотя сама церемония награждения оставалась волнующей.

Когда его вызвали, он не спеша прошел к столу Председателя Верховного Совета, пожал ему руку, благодаря за награду. На темном пиджаке Вэтры появился орден боевого Красного Знамени.

Вечером Вэтра сел в рижский поезд, отправляясь на родину, чтобы снова начать жизнь гражданина, художника, давно не прикасавшегося к полотну.

9

Он вернулся домой из длительной командировки и вытащил с чердака старые картины, которые требовалось освежить. Когда друзья собирались у него в мастерской, он говорил, что лучшие полотна оставил в Москве, предложил их на выставку, к которой готовится.

Труднее всего было с Анной.

Что-то надломилось в ней, она стала боязливой, потеряла веру в успех. Ей было страшно нести в издательство свои рисунки, было трудно работать над ними, она все ждала, чтобы муж помог ей. «Ей надо переломить себя — вот единственное лекарство», — думал Вэтра.

Он предложил Анне сделать несколько портретов.

Сначала она отказывалась, но Викторс настоял. Первой ее работой стал портрет старой актрисы. Анна выполнила портрет в строгой манере старой классики, чему потом удивлялась и сама. И портрет получился…

Чуть ли не каждый день звонил Балодис. Викторс оказался прав в своих предположениях… Англичане так насели на Будриса, что только поворачивайся! Работали обе рации — Альвираса и Бертулиса — и задавали Будрису столько вопросов, что он составил длинный список, а Комитет госбезопасности предупредил некоторые учреждения, что их деятельностью чрезвычайно интересуются… англичане, и посоветовал этим учреждениям принять соответствующие меры для дезинформации противника.

В одной из таких телеграмм англичане передавали:

«Дорогой Будрис! Крайне необходимо, чтобы кто-нибудь из ваших друзей выехал в город по списку Лидумса № 25 на продолжительное время…

На берегу реки находятся важнейшие корпуса судостроительного завода, представляющие собой два больших ангара. В них производится сборка подводных лодок из готовых секций, поступающих с других заводов.

Необходимо зафиксировать типы подводных лодок и количество секций в них.

Длина подводных лодок примерно сто метров. Их спускают в реку ночью или утром около пяти часов.

Нужно зафиксировать дату спуска, размеры лодок, из каких дверей цехов они спускаются на воду.

В следующие после спуска дни наблюдайте подвоз новых секций.

Лодки перед спуском окрашиваются в огненно-красный цвет и только после установки на них машинного и иного оборудования их перекрашивают шаровой краской.

Таким образом, по цвету можно определить, сколько новых лодок спущено на воду за определенный отрезок времени. Поэтому очень важно проводить наблюдения регулярно, если возможно, то через день.

Важно также знать, работают ли ночные смены и в каких помещениях. Вообще все, даже то, что на ваш взгляд кажется мелочью, для нас имеет очень большое значение…»

Круг интересов отдела «Норд» все расширялся. Правда, пока Англия, бывшая владычица морей, большую часть своих вопросов и запросов связывала именно с морем.

Англичанам не терпелось пробиться за пределы Балтики. Им хотелось бы проникнуть на восток, юг, север. И Викторс с уверенностью предполагал, что не ему одному предстоит длительное путешествие, что такие же путешествия предстоят и Графу, и Мазайсу, и Делиньшу. Делиньшу в особенности: он же теперь Барс, лучший радист «Норда»…

Весной наступит время Викторса Вэтры.

Рига готовилась к встрече Нового года. Викторс Вэтра готовился к выставке, писал много и хорошо. Анна взялась за второй портрет: молодой девушки. Это было тоже очень хорошо, не потому, что портрет выписывался быстро и умело, нет, Анне все приходилось начинать очень трудно, каждую работу подолгу обдумывать — а вдруг что-то выйдет не так? — и она постоянно советовалась с Викторсом. Но Викторс уже видел, что работа пойдет…

Свои тайнописные отчеты англичанам Викторс тоже послал. Он написал о Дольске, ответил на вопросы, касавшиеся многих других городов, правда, он туда не поехал, черновик письма составлял Будрис. Викторсу пришлось лишь переписать этот черновик, используя тайнописную копирку.

10

Граф расселил Альвираса, Биля и трех их помощников на зиму по отдаленным лесным хуторам. С каждым из пришельцев с Запада рядом жили по одному-два человека из отряда Графа. Делиньш с согласия хозяев свою радиостанцию свернул: англичане разрешили ему легализоваться так же, как и Юрке, новому стивидору в Вентспилсе…

Работали две шпионские рации: Альвираса и Бертулиса, который в эфир выходил все реже.

Мазайс слезно умолял Будриса освободить его от охраны Бертулиса. Парень, по его словам, все чаще задумывается. «Почти как Эгле!» — писал он в своих сообщениях. А это был очень опасный симптом.

В январе Бертулису должно было исполниться двадцать пять лет. И он все чаще жаловался Мазайсу, что ему нет смысла отмечать эту дату. Что он успел сделать в своей жизни?

Где-то в восточных районах Латвии жила его семья: отец, мать, братья и сестры. В сорок четвертом году, когда он был всего-навсего учеником экономической школы в Риге, немцы вывезли его в Германию. Он едва успел отправить короткую записку отцу…