Ричард Длинные Руки – эрцгерцог - Гай Орловский

Теперь счет пошел, нужно торопиться. Великие Маги могут ощутить неладное, хотя вообще-то магическую мощь получают в том же объеме, однако лучше не рисковать.

Наверх ведет та бесконечная лестница, по которой мы спускались так долго, что устали. Я взвыл, это же сколько займет времени обратный путь, упал на пол и взмолился о мгновенном превращении в легкокрылого птеродактиля. Мгновенное не получилось, но, когда я оттолкнулся голенастыми лапами и пошел быстро-быстро месить воздух крыльями, ступени замелькали под моим пузом с такой скоростью, что слились в серую полосу.

Я долетел снизу до завала из рухнувшей крыши, упал на пол и снова превратился в человека. Не переводя дыхание, надо спешить, поспешил протиснуться, как голодная крыса, между глыбами и поскрипывающими от перегрузки балками.

Однажды застрял так, зацепившись сзади, что вертелся так и эдак, а перед глазами стоит горящая свеча, холод ледяными сосульками стучит в мозг: а правильно рассчитал? А не пережигает ли пламя веревку как раз в этот момент?..

Отцепиться так и не удалось, зато затрещала одежда, не выдержав. Я освободился, однако каменные глыбы пришли в движение, начали проседать, закрывая щели. Я отпрыгивал в ужасе, избегая быть раздавленным, пытался пролезть в щели, но их закрывало раньше, чем успевал сунуться.

Наконец каменные глыбы отыскали новое положение неустойчивого равновесия, я торопливо начал карабкаться снова, дважды срывался, а когда выбрался наверх, весь взмок от страшного предчувствия, что вот именно в этот момент перегоревшая веревка лопается, и Черный Камень рушится на Белый…

Но сил нет, я не прыгнул, а просто свалился с края полуразрушенного Укрытия, распластал измученные крылья. С минуту падал, а потом планировал, стараясь уйти как можно дальше.

Внезапно впереди все страшно стало снежно-белым. Я охнул, собрался в ком, прижал колени к груди и обхватил себя крыльями. Сзади с силой ударил тугой кулак воздуха. Небо и земля замелькали, как в калейдоскопе, я торопливо закрыл глаза и считал: один, два, три…

На счете «десять» открыл глаза и одновременно растопырил крылья. Внизу быстро проносятся поваленные деревья, меня несет над ощетинившимися острыми скалами, кустарники полегли, как скошенная трава, но дальше лес цел, только крайние деревья потеряли ветки…

Я опускался все ниже, рискнул оглянуться, по телу сыпануло морозом. Огромный котлован с обугленными краями на том месте, где высилось незримое Укрытие. Красная лава стекает по стенам, воздух поднимается такой накаленный, что струится, как горячая вода..

— Да здравствует солнце, — прошептал я, — да скроется тьма. Дорогу мирному атому! А люди-икс не такое уж и зло…

Глава 7

Зайчик призывно заржал, едва я вынырнул из низких облаков. Бобик поднял голову и радостно помахал хвостом. Я сложил крылья и некоторое время шел в крутом пике, затем растопырился, уперся грудью в плотную агрессивную подушку воздуха, кости затрещали.

Я сцепил зубы, у самой земли вывернулся и попытался сесть красиво, но лапы подогнулись, и так больно ткнулся клювом в землю, что навернулись слезы.

Бобик тут же насел сверху и с ликованием скакал по спине, голове и крыльям, приглашая играть, ему все равно, в каком я виде, вот чем собаки лучше женщин. Бобику не только неважно, чисто я выбрит или зарос щетиной, но и как вообще выгляжу.

И вообще собака будет любить меня даже в нищете и болезнях, чего трудно ждать от женщины.

— Я тоже тебя люблю, — ответил я задушенным голосом, — только слезь с меня… И тебя, Зайчик, люблю!

Уже не клюв — нижняя челюсть ноет, во рту солоно, а плечо начинает распухать. Я сосредоточился, через пару мгновений боль везде затихла, оставив в теле вялую слабость.

Я вскочил в седло, Зайчик не стал спрашивать «куды?», бодро ударил в землю копытами и пошел выбрасывать за спиной тяжелые комья, но Бобик, как водится, хвастливо вырвался вперед, время от времени со злорадством оглядывался и показывал длинный красный язык.

После дождя внизу все изумрудно-зелено, но искорка костра блещет, как оброненный с неба осколок зеркальца. Я принял беспечный вид, от костра вскочили, но даже не добежали до коней, как я остановил Зайчика и соскочил на землю.

— Все в порядке, — сказал я жизнерадостно, — нужно было проверить, туда ли прем. У меня хоть и память, но вдруг изменит с каким-то красавцем? Хуже того, предаст?

Сэр Макдугал, злой, как сто тысяч кобр, сжал кулаки, передохнул, глотая ругательство, процедил медленно сквозь сжатые зубы и не сводя с меня внимательного взгляда.

— Но что-то вы похудели, ваша светлость…

— Жара, — пожаловался я. — Обезвоживание! Чего-то попить бы… Супчика с мясом или похлебки с бараниной.

Он предположил:

— Может быть, сразу начать с оленины? Наши хлопцы подстрелили двух молодых красавцев…

— Только рожки начали отрастать, — добавил сэр Монтьярд.

Я потянул носом.

— Не подгорит?.. А то по запаху уже вроде давно надо есть, а то и жрать…

Кто-то из разведчиков прокричал жизнерадостно:

— Каркун, Ухоглаз!.. Оленину его светлости!..

Дреслер посматривал на меня осторожно, но помалкивал, хотя я видел, как в нем всплывают всякие разные вопросы, а он их заталкивает обратно. Похоже, обостренным чутьем мага улавливает какие-то необычные запахи, нечто неместное, словно я перепачкался при разрушении Укрытия всеми тамошними реактивами.

Я ел с жадностью, мой организм пока не умеет восстанавливать силы иначе, как сожрать что-то покалорийнее, а уж в аминокислоты и протеины трансформирует уже сам.

Сэр Макдугал посматривал на меня несколько странно. За время моего недолгого отсутствия сложно проголодаться настолько, чтобы потерять десяток фунтов. Если же у лорда получилось, то что-то же его заставило?

Закончив пожирать жареное мясо, я вытер пальцы о траву и посмотрел на ожидающего Зайчика. Сэр Монтьярд наклонился к моему уху, я услышал негромкий шепот:

— Хотите закончить чашечкой крепкого кофе?

Я пробормотал:

— Это нелегитимно.

— Да все уже знают, — ответил он тем же шепотом. — У многих есть что-то свое. Вон Каркун, на что уж простой деревенский дурень, а умеет подзывать жуков.

— Жуков?

Он кивнул.

— Да. Просто пошепчет, они к нему со всех сторон слетаются. Правда, только майские.

— А зачем? — спросил я.

Он пожал плечами.

— Не всем же везет, как вам. Вы хоть придумали это вот самое ваше кофе пить. А что с жуками делать… Наверное, что-то можно? Но пока не придумали.

Я вздохнул.