Осень - Ба Цзинь

— Не благодари меня, Юнь. Я еще ничем не заслужил твоей благодарности, — произнес Цзюе-синь после минутной борьбы с самим собой. Глаза его увлажнились, он был не в силах говорить дальше или слушать что-либо. — Я пошел, — выдавил он из себя со вздохом, резко повернулся и ушел.

Стоя у дверей зала, Юнь проводила Цзюе-синя взглядом, в котором светились любовь и уважение. Во дворе было тихо. Листья платана, освещенные солнечными лучами, бросали на Юнь свою тень. В листве стрекотали цикады. Юнь хотела уйти, но из комнаты молодых супругов вдруг долетел звонкий смех. Брови Юнь невольно сошлись к переносице.

Не успел Цзюе-синь, придя в контору, подойти к дверям своего кабинета, как услышал там чей-то разговор. Он поспешно распахнул портьеры и вошел. В кабинете ждали его четвертый дядя Кэ-ань и Чжан Би-сю. При виде вошедшего Цзюе-синя, Чжан Би-сю, сидевший в кресле, вскочил и с улыбкой приветствовал его, а дядя продолжал восседать на вертящемся стуле у письменного стола, обмахиваясь веером, и лишь повернулся вместе со стулом.

— Ты что же сегодня так поздно, Цзюе-синь? — громко спросил он. — Мы ждем тебя.

— Я не знал, что вы придете сегодня, — без особого энтузиазма отвечал Цзюе-синь. — Я только что от бабушки.

— Я думаю купить для Фан-вэня какой-нибудь материал. Хотел захватить тебя с нами в магазин «Синьфасян».

— Для Фан-вэня? — удивленно повторил Цзюе-синь, думая о другом.

— Это барин дал мне такое имя, — осклабился Чжан Би-сю.

— А-а… — протянул Цзюе-синь, словно пробуждаясь от сна. — Сейчас пойдем? — спросил он Кэ-аня.

— Пойдем. А то у нас другие дела есть.

— Молодой барин только что пришел. Не хочет ли он отдохнуть? Он, наверное, устал, — сочувственно сказал Чжан Би-сю, глядя на Цзюе-синя.

— Ничего, лучше пораньше отделаемся, — покорился Цзюе-синь и вышел вслед за Кэ-анем и Чжан Би-сю.

Цзюе-синь заметил, что на них устремлены взгляды многих прохожих. Он знал, что все смотрят на Чжан Би-сю; даже люди, никогда не бывавшие в театре, по гриму, одежде и походке угадывали в Чжан Би-сю актера (актеры частенько не смывают грим после переодевания). Цзюе-синю было неприятно и неловко. Но оставить своих спутников и уйти он не мог. Приходилось терпеть. Видя, что Кэ-ань поглощен беседой с Чжан Би-сю, он прибавил шаг и ушел несколько вперед.

Придя в магазин «Синьфасян», Цзюе-синь в глубине души тяжело вздохнул: он думал, что Кэ-ань быстро выберет материал и уйдет, и никак не предполагал, что тот попросит его помочь в выборе да еще заставит договариваться о скидке. Увернуться не удалось. Но он ограничился тем, что молча, равнодушно стоял в стороне и следил за тем, как торговались дядя и Чжан Би-сю.

А Кэ-ань и Чжан Би-сю, не в пример Цзюе-синю, не спешили. Не обращая внимания на то, что Цзюе-синь то и дело утирает платком пот со лба, они внимательнейшим образом отбирали товар, рассматривали самые различные сорта материй и обменивались мнениями об их качестве. Приказчики магазина знали Кэ-аня как солидного клиента; им было также известно имя Чжан Би-сю, они уважали и Цзюе-синя и поэтому терпеливо прислуживали покупателям. А те выбирали все тщательнее и набирали все больше. Улыбающиеся приказчики сбились с ног. Вскоре у дверей собралась толпа поглазеть на Чжан Би-сю.

Наконец, материи были отобраны. На напудренном лице Чжан Би-сю появилась довольная улыбка. Кэ-аню покупки обошлись почти в двести юаней, не считая того, что он приобрел отрез первосортного материала для своей жены, госпожи Ван. Покупки, предназначавшиеся Чжан Би-сю, были отправлены к нему домой с посыльным из магазина. Стоимость их, разумеется, была записана в кредит: деньги магазин мог получить позднее, прислав за ними посыльного домой.

После этого Кэ-ань и Чжан Би-сю отправились на другую улицу, а Цзюе-синь вернулся в контору. Усевшись за стол и потягивая крепкий чай, он просмотрел утреннюю газету — сплошь невеселые известия: бесчинства бандитов в деревнях; гарнизоны собирают всевозможные налоги (кое-где уже на тридцать — сорок лет вперед); повсюду вспыхивают междоусобные войны… Дойдя до колонки «Смесь», он наткнулся на стихи, посвященные выступлению артиста Сяо Хой-фана и написанные двумя лицами — Гао Кэ-дином и Фэн Шу-хэ. Он нахмурился и бросил газету, не зная, чем заняться. Настроение у него еще больше испортилось после визита какого-то съемщика, зашедшего поговорить об арендной плате за магазинное помещение. Он долго бубнил что-то и никак не желал оставить Цзюе-синя в покое, словно догадавшись о его нерешительности. Едва-едва удалось отделаться от него. Но не успел Цзюе-синь выпроводить этого хитрого торгаша, как дверная занавеска вновь колыхнулась и вошел горбатый управляющий Хуан.

На его худом лице с жиденькими хвостиками усов сияла добродушная улыбка. Передавая Цзюе-синю письмо, присланное одним из магазинов, он указал те места, на которые Цзюе-синю надлежало дать ответ. Цзюе-синь лишь буркнул что-то в ответ, занятый мыслями о другом. Затем управляющий ушел, и Цзюе-синь снова остался один. Сидя за письменным столом, он старался, не спеша, привести в порядок свои мысли и, сосредоточив все внимание на письме, подготовить ответ.

Но тут кто-то позвал его. Он прислушался. В это же мгновение дверная занавеска приподнялась, вошел старый У и вежливо доложил, что пришел третий дядя. Цзюе-синь быстро приподнялся со своего места.

В кабинет неторопливо вошел Кэ-мин и, едва успев переступить порог, тут же уселся в кресло. Цзюе-синь взглядом следил за ним. Вид у него сегодня был не плохой.

Приказав служителю приготовить чай, Цзюе-синь обратился к Кэ-мину:

— Разве вы сегодня никуда не отправились? Давно вы у меня не были. Наверное, за покупками собрались?

— Да вот жена просила меня купить ей кое-что. Я сейчас пойду, только сначала посижу у тебя немного. Ты очень занят? — добродушно осведомился Кэ-мин, принимая из рук старого У кальян и беря из вазочки бумажный фитилек, который старый У тут же зажег.

— Особенных дел нет. Недавно дядя Кэ-ань заходил, — улыбнулся Цзюе-синь.

При имени брата Кэ-мин немного изменился в лице и нахмурился:

— Я его только что встретил у дверей. Правда, он меня не видел. С ним был какой-то актёришка…

— Это — Чжан Би-сю, из кафе «Цюньсянь», — вмешался в разговор старый У, видевший Чжан Би-сю на сцене и знавший его в лицо. — Говорят, что господин Кэ-ань очень привязан к нему и всегда проводит время вместе с ним, — добавил он.

— А я слышал, что Кэ-ань и Кэ-дин даже приводили артистов домой. Уж не Чжан Би-сю ли? — нахмурился Кэ-мин.

— Его, — тихо ответил Цзюе-синь.

— Ну, эти гуляки прямо от рук отбились, — не выдержал Кэ-мин. Замолчав, он бросил трубку и погрузился в грустные размышления, не в состоянии сказать что-либо от душившего его гнева и раздражения. Цзюе-синь и старый У молчали, ожидая, что еще скажет Кэ-мин, так как верили, что он не кончил.

— А я-то думал, что у Кэ-аня есть какие-то понятия. Все-таки человек образованный, уездным чиновником был когда-то. Не думал, что и он так опустится. — Кэ-мин помолчал. — Отец возлагал на них надежды. Но, как говорится, горбатого могила исправит, — вздохнул он. — Видно, звезда нашей семьи уже закатилась. Ни ты, ни я тут ничего не сделаем. — Но тут же выражение растерянности на его лице сменилось выражением решимости, глаза снова загорелись, и он добавил: — Но пока я жив, я буду стоять на своем.

— Да, придется, — откликнулся тронутый его горячностью Цзюе-синь.

— Отец возложил все бремя на меня, и я должен поступать так, как хотел он, — с воодушевлением продолжал Кэ-мин. — Я не могу смотреть, как они проматывают состояние, не могу видеть, как они своими поступками позорят отца.

— Да, да, — согласился Цзюе-синь.

Кэ-мин замолчал. Опустив голову, он отсутствующим взглядом смотрел на трубку, зажатую в руке, и еще дымящийся фитиль. Затем он раскрыл коробку с табаком, набил трубку, раздул фитиль и закурил. Потягивая трубку, он размышлял. Старый У вышел и дожидался приказаний хозяина за дверью.

Видя, что дядя сидит неподвижно, увлекшись кальяном, Цзюе-синь тоже не стремился к разговору. Взгляд его снова упал на письмо.

— А зачем дядя приходил сюда с Чжан Би-сю? — вдруг поднял голову Кэ-мин.

— Они… — Цзюе-синь быстро отвел глаза от письма и умолк, затем продолжал: — Приходили сюда за материалом. Накупили на сто с лишним юаней.

— Да-а… — протянул Кэ-мин и, закашлявшись, поставил кувшин с кальяном на стол. Взяв чай, он отпил два-три глотка и раздраженно произнес, не выпуская из рук чашки: — Если так транжирить деньги, то за несколько лет все спустить можно. Ведь Кэ-ань потратил немало. Это состояние отец своим горбом наживал, а они не думают хоть чем-нибудь пополнить его. Ну, Кэ-ань, тот еще хоть уездным чиновником был с полгода, несколько десятков му земли приобрел. А Кэ-дин ничем никогда не занимался, только деньги тратить умеет. Землю свою распродал — всего третья часть осталась. Да и образцов каллиграфии разбазарил немало. Представляю, чем он кончит!