Точка Бифуркации XII - Дейлор Смит

На этих словах я наконец нашёл нужную запись и включил её, указывая Евгению Константиновичу на экран.

— Обратите внимание на эту фигуру. Как он появился и как исчез.

Белорецкий слегка подался вперёд, напряжённо вглядываясь в изображение. Несколько секунд он внимательно следил за движениями беса, но, судя по нахмуренному лбу, ничего особенного заметить так и не смог.

— Вот здесь… — я вернул запись на несколько кадров назад и замедлил воспроизведение, — его тело трансформируется в дым. Ну и, собственно, из него так же ранее и материализовалось.

Князь недовольно нахмурился и качнул головой.

— Алексей, не ломай мне мозг. Мне ни о чём это не говорит.

Я усмехнулся, коротко кивнув. А ведь и правда, откуда такие нюансы знать людям, не обладающим даром супрессора?

— Понял. В общем, он появился и исчез как самый обычный демон. И это, вроде как, с первого взгляда вполне вписывается в картину произошедшего, — я внимательно следил за реакцией Евгения Константиновича.

— Но?..

— Но посмотрите, что происходит вот здесь.

Я нажал на кнопку, и изображение вновь ожило. Следующим кадром демон подошёл к границе артефактной защиты и, словно не замечая её существования, телекинезом разрушил сразу две точки расположения артефактов.

Белорецкий едва заметно выпрямился, его зрачки сузились. Мы вновь оба замолчали.

— Создаёт порталы, игнорирует артефакты светлых, владеет телекинезом… — задумчиво пробормотал он, медленно осознавая весь масштаб проблемы. — Крайне необычный бес… Больше похоже на одержимого демоном одарённого.

— Как бы не так, — качнул головой я. — Возвращаемся в самое начало, — с этими словами я отмотал видео назад и вновь нашёл кадр появления демона. — Одержимые так не перемещаются. Тёмному в таком случае нужно проделать целый квест: вылезти из тушки, переместить её куда нужно и вновь занять. Только вот с последним пунктом почти гарантированно может случиться промашка — одарённый постарается назад его не впустить. По крайней мере, мы бы стали свидетелями борьбы.

Лицо Евгения Константиновича теперь обратилось в ледяную маску, он сцепил пальцы в замок так крепко, что костяшки его рук слегка побелели. Только вот в глубине глаз читалось нечто иное — беспокойство и страх, которые он явно не хотел демонстрировать.

— Что предлагаешь, Алексей? — наконец спросил князь, с легким ожиданием в голосе.

Я молчал ещё пару секунд, просто изучая выражение его лица. Впервые с момента начала разговора я почувствовал, что он действительно слушает. К слову, аристократы его величины практически всегда держатся намного сдержаннее и безэмоциональнее, чем сегодня демонстрировал Белорецкий. Но правило быстро перестаёт работать, когда речь заходит об их детях. И на поверхность проступают эмоции вполне обычного человека.

Тишину нарушил стук в дверь. Мы с Белорецким синхронно повернулись на вошедшего внутрь слугу, застыв в немом вопросе. Его выражение лица было строгим, а осанка напряжённой, что уже само по себе говорило о срочности сообщения.

— Телефон, Ваша Светлость. Какой-то неизвестный. Утверждает, что ведает судьбой вашей дочери, — быстро и обстоятельно доложил вошедший мужчина, протягивая трубку.

— Любопытно. Я думал, мне первому позвонят, — бросил я, отмечая, как князь, не произнося ни слова, вытянул перед собой руку, в которую помощник поспешно положил телефон.

В очередной раз обменявшись взглядами, я коротко кивнул Белорецкому и застыл в ожидании. Его лицо не выражало ни удивления, ни беспокойства, но я точно знал — внутри него бурлило настоящее ледяное пламя, жаждущее вырваться наружу. Князь, как и все внутри помещения, отлично понимал, что сейчас его будут шантажировать жизнью дочери. Впрочем, это был тот звонок, который сейчас ожидался.

— У аппарата, — низким басом произнёс князь, прежде включая микрофон на телефоне и переводя звонок на громкую связь.

— Приветствую тебя, Евгений Константинович, — донеслось из динамика голосом с лёгкой хрипотцой. Он был неторопливым, слегка растянутым, будто говорящий смаковал каждое слово, твёрдо зная, что его собеседник вынужден слушать и никуда не денется. — Моё имя тебе знать не нужно. А вот то, что твоя дочь находится у меня в гостях — для твоего дома знание исключительно важное.

Белорецкий даже бровью не повёл. Взгляд его стал ледяным, а голос — ровным и бесстрастным. Могу ли я считать это его состояние своей заслугой или всё же следствием высоких навыков самоконтроля самого князя — уже не так важно. Главное, что теперь он способен здраво вести этот опасный диалог.

— Допустим, — бросил Евгений Константинович в трубку, не сводя взгляда с монитора, на котором на паузе завис силуэт нашего теперь уже общего врага. — Какие-то доказательства этим словам будут? Или мне предложено верить на слово тому, кто боится назвать своё имя?

— Получишь видеозапись на свой телефон после нашего разговора, — собеседник не колебался ни секунды. В его голосе звучала уверенность и неприкрытая угроза. — С этой же минуты тебе даются ровно сутки, чтобы ты вывел армию из Москвы и отправил назад в своё княжество. Иначе получишь дочь по запчастям.

На этой мерзкой, режущей слух ноте звонок резко оборвался. В воздухе повисла зловещая тишина, и только слабый статический шум в динамике напоминал, что ещё секунду назад здесь звучал чей-то голос. Я заметил, как у Белорецкого дрогнуло левое веко — едва уловимое движение, но оно говорило о многом.

Князь молчал. Его челюсть была сжата, а взгляд метался, словно зверь, пойманный в капкан и ищущий выход. Его дыхание, до этого ровное и размеренное, стало чуть глубже. Я мог почти слышать, как он мысленно прокручивал десятки возможных вариантов, выходов, решений.

Но затем… его руки медленно разжались, пальцы дрогнули, и он, казалось, на мгновение снова обрёл контроль над собой. Лишь глаза всё ещё выдавали ту первобытную ярость, что бушевала внутри этого сильного человека.

— Полагаю, будут и другие подобные атаки. Надо предупредить императора, — задумчиво бросил князь, уставившись на монитор, где вновь продолжалось воспроизведение записи с нападением на усадьбу.

Я внимательно наблюдал за ним. Даже сейчас, когда противник угрожал самой дорогой для него ценностью, Белорецкий не позволил себе показать слабину и мыслил отчётливо.

В этой комнате теперь было два человека, готовых идти до конца. И война, что устроил враг, уже точно не закончится для него мирным соглашением.

* * *

Кабинет дышал выдержанной строгостью и отголосками прошедших эпох. Здесь каждый квадратный метр был пропитан историей, вековыми традициями, стойким запахом полированного дуба и кожаных переплётов.