Нежная королева - Ольга Елисеева

-- Ты действительно этого хочешь? - мягко спросил владыка прекрасного города.

-- Да. - кивнула королева.

-- И именно сейчас? - усомнился белокрылый. - Ты уверена, что тебе самой не нужно, чтоб он страдал? Не нужно жалеть его? Быть ему ближе?

-- Я откажусь от этого. - покачала головой Хельви. - Но я хочу, чтоб ему стало легче.

Лорд Монтаньяра кивнул.

-- Ты любишь не для себя. - удовлетворенно сказал он. - Так что ему мешает справиться с болью сна?

-- Руки. - твердо ответила Хельви.

-- Ах, да. - улыбнулся лорд. - Связанные руки. Как я мог забыть!

И тут Харвей узнал его. Однажды, после особенно долгого и ничего не давшего допроса, Свищ так рассвирепел, что приказал тюремщикам отвести лорда Деми не в его камеру, а спустить вниз, в переполненные казематы для воров и убийц. Там заключенных готовили к отправке на каторгу. Там царил такой смрад и такой ад, что ни один случайно попавший туда человек не выходил таким же, как вошел. Тюремщики бросили будущим каторжникам несколько медных монет, которые могли пригодиться им на этапе, а потом швырнули в открытые двери своего упрямого пленника.

-- Ломайте, ребята. Свищ приказал.

Харвей не пережил бы и получаса, если б кто-то внезапно не тронул его за плечо.

-- Идем. - услышал он властный и вместе с тем ласковый голос и, открыв глаза, увидел это прекрасное, полное сострадания лицо.

-- Идем. - повторил незнакомец и, взяв Деми за руку, повел куда-то наверх. Там они застыли, между небом и землей, а когда Харвей попытался оглянуться вниз, где эти подонки творили с его бесчувственным телом что-то невообразимое, белокрылый гость остановил его: -- Не смотри.

Деми не знал, сколько прошло времени, прежде чем державший его в объятьях ангел сказал:

-- Тебе пора возвращаться.

-- Нет, я не хочу. - взмолился Харвей. - Я не могу снова туда.

-- Ты должен. - грустно улыбнулся незнакомец. - Тебе еще рано. - и разжал руки. - Не бойся, все уже позади.

На следующий день у пленника началась лихорадка. Потом его посетила королева Этгива, и в конце долгой темной полосы блеснула слабая надежда выжить.

Теперь он лежал на неслыханно мягкой, неслыханно нежной постели, которая сама, будто лодка, покачивалась из стороны в сторону и пела ему колыбельные песни. Окутанный облаками шелкового тумана, Деми слышал то гул прибоя, то чувствовал слабое дуновение ветра, теплой струйкой скользившее по щекам. Было хорошо. Вдруг темная медная дверь в зеленых разводах с тяжелым стуком закрылась за ним, и лорд упал туда, откуда во сне и не выходил.

Грубая каменная кладка стен. Красный глаз жаровни сзади. Холод склепа, ощущаемый обнаженной спиной. Монотонный голос в сотый раз читающий вопросник.

-- Будешь, скотина, отвечать? - Свищ подходит совсем близко. Слишком близко, чтобы болезненный спазм немедленно не скрутил желудок Харвея, и тошнота не покатилась к горлу. -- Что головой мотаешь? Хочешь, чтоб я сам тобой занялся? Знаю, что хочешь. - Свищ смеется.

Деми в отчаянии зажмурил глаза, напрягшись всем телом и ожидая адской боли, и вдруг понял, что его руки, накрепко защелкнутые в наручники на кольцах у стены - свободны...

С хрустом проломилась челюсть Свища. Двое других следователей с размаху ткнулись мордами в угли жаровни. Палач в кожаном фартуке отлетел к стене и грузно осел на пол, круглая, бритая голова безвольно поникла, из искривленных губ побежала алая струйка.

Решетка окна выломалась из стены, как будто и не была вмазана в камень. Пусть высоко! Пусть внизу река! Он прыгнет. Радость высоты, свободы и скорой смерти, перед которой он все же успел им отомстить...

Деми метался на кровати, скрипел зубами и рычал, но Хельви не будила его. Женщина молча сидела рядом и, когда лорд, резко изогнувшись, издал радостный, полный победной ненависти крик, королева встала. Она положила холодную руку на его взмокший лоб, провела ладонью по спутанным волосам и задержала пальцы на щеке. Это был последний жест нежности, который Хельви могла себе позволить в поездке.

ЧАСТЬ III

Глава 1

Утром Харвей проснулся на постоялом дворе маленькой деревни Лаодегран, откуда началась их дорога в горы.

Хельви собирала вещи. На его удивленный вопрос, куда девался Монтаньяр и почему они оказались снова в предгорьях, королева только пожала плечами.

-- Ты бредил. - спокойно сказала она. - После праздников у тебя возобновилась лихорадка. Нам пришлось остановиться здесь. Теперь надо догнать двор. Они, вероятно, уже на полпути к столице.

Деми показалось странным, что сопровождавший королеву эскорт бросил свою госпожу в какой-то забытой Богом дыре да еще с больным мужем. Но на его недоверчивое замечание по этому поводу Хельви промолчала.

Их лошади тоже не показались лорду ни сытыми, ни отдохнувшими, словно животные накануне проделали долгую трудную дорогу. Даже сбруя была вконец измызгана. Однако королева упорно делала вид, что не замечает откровенного удивления спутника и не ответила ни на один его вопрос.

Волей неволей Харвею пришлось смириться, но остальной путь до Гранара августейшая чета проделала крайне недовольная друг другом. Между ними выросла пропасть отчуждения, при чем королева сделала все, чтоб не дать ее краям сузиться. Свита ожидала спутников менее чем в дне пути от Лаодеграна, и как только эскорт встречавших Хельви всадников сомкнулся вокруг нее, она уже больше в течение всей оставшейся дороги не приближалась к мужу.

Харвей мучился загадкой ее внезапного охлаждения и не знал, как себя вести. Ведь теперь королева даже не разговаривала с ним.

Южный Гранар, открывшийся путешественникам на третий день дороги, временно отвлек внимание Деми от его царственной супруги, поведения которой он решительно не понимал. Оказалось, что приютившее его королевство вовсе не такое дикое, и не такое холодное, как могло показаться в Северной Сальве или в горах. Южный Гранар лежал в огромной долине, с северо-востока окаймленной отрогами Сальвских гор. Это была большая, очень плодородная страна, поразившая Харвея своим богатством и красотой архитектуры.

После многих лет войны богатство, конечно, было относительным. Тут и там попадались заброшенные поля, сожженные фермы, запущенные виноградники и апельсиновые рощи. Но в отличие от сонного Даллина и его окрестностей, здесь кипела жизнь. Люди вскапывали, стучали опорами, белили, клали камни. Во всем чувствовалось веселое оживление, которое приносит с собой долгожданный, выстраданный мир. Харвей с удивлением отмечал, как много в Южном Гранаре придорожных кузниц, трактиров, постоялых дворов, пекарен и лавок с самыми разными припасами -- все спешили предложить свои услуги и заработать лишний грош, чтоб немедленно пустить его в дело.