Эдемский Маг (СИ) - Швейц Игорь

Костяшки побелели, а дыхание ускорилось. Зубы сжались и единственное что Демьян хотел — поскорее ударить в тощее лицо Мартена. Он был далеко не таким, каким его описывали… Может, именно потому злость Демьяна была во много раз сильнее и крепче?

— Эрик… Свои извинения отдай крысе на помойке, мне же ответь — за что ты их так? Зачем ты уничтожил целый город и теперь глумишься над несчастными здешними людьми? Что за… извращённое удовольствие тебе приносят страдания других?… — Демьян более не скрывал своего внутреннего срыва. Он по-настоящему заревел, окончательно запутавшись как в своих чувствах, так и в правде.

«Что за ложь? Что за гнусные мифы? Он же… совсем не такой. Не король, с поднебесной самооценкой, да и с виду не жестокий… Однако он отдал приказ прикончить моих родных, да и само его существование — уже величайшее зло, так ведь?»

— Сын, о чём ты задумался? Ты выглядишь таким уставшим. Может лучше поговорим позже? — по-доброму спросил Эрик. Внезапно Демьян уловил резко нахлынувшую тишину. Все молчали, отдавая честь двум говорящим магам.

— С-сын?… О… О чём ты? — Демьян и вправду ничего не понимал и наконец-то позволил себе сорвать с языка слова, недавно сказанные Эриком. Все события окончательно смешались в одну невкусную кашу, приправленную осточертевшими комочками.

«Он мой отец? Тогда… Боже, неужто…»

— Я понимаю, сложно верить тому человеку, который прославился на весь мир своей жестокостью, кровавостью, тому человеку, что якобы отрицает пользу магии и поклоняется Сатане… — Мартен посмеялся себе под нос, потрогав длинный, шершавый, витой рог. — Насколько же люди обожают искажать реальность, врать, придумывать и… создавать себе врагов!

Демьян пару раз шатнулся, однако не от страха. Страха будто и след простыл. Оставалась лишь мнимая уверенность, подаренная разбушевавшимися эмоциями…

Шаг. Ещё один. Потихоньку они следовали друг за другом, пока не переросли в неспешный, но уверенный бег.

Всё ближе и ближе был чёрный трон. Эрик неотрывно следил за несущимися вперёд ногами, но по-прежнему сидел, спокойно и невозмутимо, как подобает смелому правителю.

Орды муравьёв и толпы клыкастых демонов безвольно, неподвижными трупиками сидели на своих уступах, свесив ноги, а некоторые противно гоготали и плевались. Казалось, никто и не собирался останавливать Демьяна…

Он всё приближался и приближался, готовя кулаки к бою. К настоящему, бесстрашному сражению, в котором он, внезапно для самого себя, не боялся умереть. Ибо смерть была от него как никогда далеко. Потому что он обещал. Обещал самым родным людям в мире. Дал слово своим родителям.

— Они мучались перед смертью? Ты же не пощадил их, да? — с яростью прошипел юноша, понемногу задыхаясь, но не останавливая бега. — Ты не можешь быть моим отцом. Все мои настоящие родственники убиты твоими некромантами в неприметном, но опрятном домишке! Не такой твари было дано оканчивать их жизни… Не такой. Не тааакоооой! — его горло разодрал душераздирающий крик.

Хлёсткий кнут, составленный из плотной тёмно-зелёной слизи, изящно пырнул воздух и понёсся вперёд, стремительно сокращая расстояние до того человека, ради смерти которого Демьян был готов проститься со своей собственной жизнью.

Кнут обхватил тонкое вражье запястье, вгрызаясь в него как удав в рогатое животное. Зашипела белая плоть, рвущаяся от беспощадной ярости кудрявого мага. Пар мелкими струйками вспарил на месте соприкосновения, тогда как Мартен и глазом не пошевелил. Ему… было всё равно? Он лишь улыбнулся. Белыми яркими зубами. Ни один палец не дрогнул. Ни дрогнула ни одна мускула на впалом, уставшем, белом лице.

— Собрался бросить мне вызов? Не дав ответить на все вопросы, игнорируя мои к тебе взывания и просьбы? — в его голосе угадывалась лёгкая насмешка. Кнут обхватывал ещё сильнее, ощущая надвигающееся тело молодого хозяина. Это был тот же самый захват, который стал частью одной большой победы над Кассандрой, матерью сидящего перед кудрявым магом урода. — Никогда не видел, чтобы меня настолько ненавидели. И это я ещё и пальцем тебя не тронул! — губы дрогнули в искренней садистской улыбке, а из горла послышался звонкий для такого шипящего голоса смех. — Боже мой… Да ведь Наставник был прав — истинная слабость в людей в их неуправляемости. При знании дела ими можно легко манипулировать и играть. Как же ты бежишь, стараешься, а на самом деле обычное ссыкло, неспособное ни на какие настоящие подвиги. Одни лишь глупости! Ты всё ещё малыш, хоть пытаешься казаться взрослым дядей! Мне жаль тебя!

Нога юноши коснулась земли и проскользила. В считанные секунды Демьян оказался у подножия трона, встретившись один на один со своим отцом. Вторая его рука, с брызгающейся во все стороны плотной болотной сферой, неслась вперёд, желая обезвредить последнюю из рук врага, что могла двигаться. Короткий свист… Сфера разлетелась вдребезги, окатив горячей смертоносной жижей лицо и грудь самого же Демьяна.

Юноша неистово закричал, чувствуя как кожу буквально разрывает на атомы. Волосы ярко вспыхнули, глаза широко распахнулись, а в голове была только одна лишь хозяйка — госпожа боль, что сразу затопила сознание своими цепкими длинными щупальцами, выгоняя оттуда как эмоции, так и мысли.

— Прости меня, я не люблю причинять родным боль. Но вы сами меня вынуждаете на такие действия. Не думай обо мне как о животном, ты сам виноват и ты сам это знаешь. — спустя несколько мгновений кнут распался на части, забрызгав лицо парня ещё больше, ещё сильнее, ещё больше уродуя кожу, волосы, веки и ресницы. Лицо было уничтожено, а сам Демьян был, неожиданно, на самом краю гибели. — Какая сильная магия… Я не хотел тебя так ранить. Правда. Горят даже твои волосы… Огромная мощь. Убийственная. Где-то прекрасная. Почти на уровне моей. — в глазах Мартена действительно была жалость. А может они были и слегка влажные?

Сила, доселе прячущаяся где-то в недрах маленького хрупкого Мартеновского тела, внезапно вырвалась, уничтожая вставшую на её пути бетонную дамбу, стирая её в мелкий камень, рассыпая и опрокидывая все мыслимые и немыслимые рамки истинной магической силы. Несчастное, от шока недвижимое тело Демьяна, было подхвачено расчехлившейся истинной силой и отброшено к самому началу тёмного «зала», к тому месту, где парнем ещё овладевали эмоции, ненужная безбашенность и смелость, прикрывшие рассудок и самоосторожность.

Демоны тоже почувствовали нереальную силу и, пугаясь и дрожа, вжались в землю. Муравьи тем временем слегка опешили, но продолжили с интересом наблюдать. Однако в их глазах не было ни намёка на восхищение…

«А… а… а… Как… какой же я д-дурак. Я… я должен быть самим с-собой, а не жалкой к-копией…» — Демьян мог мыслить, хоть его голова и половина груди, вместе с дырявой песочной курткой, превратились в кроваво-зелёную кашу. Огонь спал с волос, оставив кожу его головы частично лысой и чёрной.

Парень понял свою ошибку. Он не должен был притворяться и воображать из себя непонятно кого. Если судьба одарила его трусостью и робостью, то всё-таки стоит принять этот факт? Раз не получается поменяться, стать другим, значит такова судьба и нужно исходить из своих минусов? Он не должен был поддаваться эмоциям?… Всё это лично его ошибки. Его и никого больше.

Эрик Мартен стоял подле трона, поправляя развевающиеся подолы своего элегантного чёрного одеяния. Его шелковистые волосы развевались будто бы на ветру, а в глазах была некая печаль и жалость. Как же он был не похож на того монстра, что слетал с уст каждого из архимагов магических башен…

— Демьян, ты так же благороден как и я. Мы оба редкой породы, сам должен был понять и прочувствовать. И, поверь мне, — я не желаю тебе зла. Ты моя кровь, моя любовь, мой наследник! Ты станешь достойным продолжением моих дел, я уверен! Тебе обязательно понравится в моём государстве и мы точно полюбим друг друга, а после восстановим потерянные узы! Я знаю это! Так оно и будет! Аминь! — свою речь глава Церкви Сатаны завершил тем самым словом, что должно было бы являться запрещённым в этаком, как уверяли все поголовно, злобном сатанистском мирке. Но он произнёс это самое слово, он сказал «аминь», до конца разрубая все многочисленные мифы о своей личности!