Легенда о воре - Хуан Гомес-Хурадо

- Это сдача для нашего особого гостя, - бахвалился Ворон каждый раз, проходя мимо юноши.

Вместо порки пару раз в неделю, как обычно случалось, Санчо получал удары два или три раза в день. Он с трудом засыпал, ложась на бок, чтобы раны не так ужасно болели.

Можно было бы пережить несколько дней в таких условиях, но если бы наказание продлилось слишком долго, Санчо знал, что не имеет шансов выжить.

- Я уже видел, как он это проделывает, когда по-настоящему кого-то возненавидит, - сказал ему Мертвяк со злобным блеском в глазах. - С каждым днем ты будешь становиться всё слабее и начнешь давать реальные причины для порки. В таком темпе тебя отправят за борт уже через месяц, новичок.

- Через месяц! Через месяц! - поддакнул Сраль с блуждающей улыбкой.

Санчо хотелось его придушить.

Постепенно его спина превращалась в кошмарный пейзаж со шрамами, которых не было даже и у бывалых гребцов, и юноша совсем пал духом, однажды особо тяжелой ночью мечтая о том, чтобы наконец-то встретить смерть, которая позволит ему отдохнуть. Лишь регулярные припарки Хосуэ немного облегчали страдания, хотя его раны нуждались в более частом лечении. Негр рассчитывал на помощь гребцов на жаловании, потихоньку приносящих ему землю, из которой Хосуэ делал свою микстуру, смешивая ее с мочой. По окончании дня гребец передавал ему горсть земли, утащенную из бочек с балластом или выторгованную у одного из матросов. Он делал Хосуэ жест, и тот пристально и беззвучно смотрел на гребца, протягивал руку и забирал землю.

Санчо с любопытством наблюдал за этим коротким обменом, но никогда не задавал вопросов. Хотя гребцы-добровольцы не были закованы, им запрещалось разговаривать с каторжниками, так что Санчо и не ожидал получить ответ, как и остальные. С тех пор как Ворон объявил ему войну, другие заключенные даже не смотрели в его сторону, словно вина Санчо была заразной. С ним разговаривали лишь двое соседей по скамье, и только чтобы оскорбить или посмеяться над ним.

Санчо отчаянно хотелось с кем-нибудь поговорить, и несколько раз он обратился к Хосуэ, но тот либо притворялся, что не заметил, либо качал головой. Юноша пытался придумать, как найти способ с ним поговорить. Он попробовал выписывать в воздухе простые буквы, но без толку. Хосуэ не умел читать, а без бумаги и пера его невозможно было этому научить. Он почти сдался, когда вдруг вспомнил, что Бартоло показал ему ряд знаков, которые воры использовали по ночам, когда забирались в дом и хотели общаться бесшумно. Карлик прибавил к ним несколько собственного изобретения, к которым они с Санчо прибегали при свете дня, чтобы грабить на рынках и площадях. Хотя юноша сомневался, что знаки "хозяева проснулись" или "отвлеки его, пока я краду кошелек" могут пригодиться, это подсказало ему идею.

- Послушай, Хосуэ, - сказал он во время передышки. - А что если я научу тебя говорить?

Негр поднял голову от тарелки с бобами, которые только что разнесли, и повернулся к Санчо. Он нахмурился и смотрел на него с укором, словно решив, то юноша насмехается, что он считал несправедливым. Хосуэ медленно приоткрыл рот и продемонстрировал Санчо отрезанный язык. Тот подавил гримасу отвращения при виде той жестокости, которую кто-то совершил с бедным рабом, но не отвел взгляд.

- Не обязательно иметь язык, чтобы разговаривать, Хосуэ. Хватит и рук. Ведь руки-то у тебя есть, правда?

Хосуэ поднял две огромные, похожие на окорока ладони, которыми заканчивались его руки. Они были очень светлыми, почти белыми, и твердыми, как дерево, из-за постоянного трения о весло. У Санчо тоже начали появляться подобные мозоли.

- Я покажу тебе, как говорить с помощью рук, Хосуэ. Смотри внимательно, хорошо?

Санчо показал на себя пальцем.

- Это означает "я". Повтори.

Хосуэ несколько секунд не двигался, и Санчо боялся, что он не захочет выполнить его просьбу или, что еще хуже, умишко у него, как у пасущегося на полях скота, он часто слышал подобное мнение о представителях этой расы. Лицо негра оставалось всё таким же спокойным, но он подчинился, повторив жест Санчо.

Тот призадумался, прежде чем показать следующее слово, а потом схватил левую руку с тыльной стороны правой.

- Это означает "иметь".

Хосуэ повторил жест, на сей раз сразу же.

Следующее слово можно было изобразить по-разному, хотя Санчо предпочел сделать это по-своему, не так, как это обычно показывали. Он положил первую фалангу указательного пальца правой руки на третью того же пальца левой, подняв обе руки.

- Шпага.

Потом он раздвинул ладони напротив друг друга, оставив между ними расстояние примерно в половину ширины плеч.

- Большая. А теперь повтори всё вместе.

- Этот придурок никогда тебя не поймет, - расхохотался за спиной Мертвяк. - Ты просто теряешь время. А у тебя его и так осталось мало.

Санчо проигнорировал его и посмотрел на Хосуэ. Что-то в лице раба изменилось, его выражение уже не было прежним. В нем был страх или, может быть, ожидание. Санчо не мог различить. Он снова подумал, что ничего не получится, но негр вдруг без запинки показал все знаки:

"У меня есть большая шпага".

- Видишь, Хосуэ? Ты только что заговорил.

Хосуэ смотрел на Санчо с удивлением и восхищением. В это мгновение Ворон свистнул, и каторжникам снова пришлось раздеться и налечь на весла.

Тогда-то и начали происходить приятные вещи.

Во-первых, Ворон перестал воспринимать Санчо как основную мишень, и всё потому, что кто-то совершил еще больший грех, чем неповиновение юноши. Один из новых каторжников, которых погрузили на борт в Махоне, получил пару ударов и вместо того, чтобы молча их снести, повернулся и схватил хлыст, вырывая его из рук Ворона. Это были машинальные действия, чистый инстинкт самосохранения, и он тут же выпустил хлыст, но подобного надсмотрщик совершенно не переносил. Он замахнулся, найдя новый объект для холодной и жестокой мести, каким раньше был Санчо. Юноша почувствовал облегчение, хотя его мучило чувство вины и сострадания к несчастному, занявшему его место.

Во-вторых, Хосуэ принял изобретение Санчо со всей серьезностью. С той секунды, когда негр смог изобразить с помощью знаков первую членораздельную фразу, его охватила своего рода лихорадка. Каждую свободную минуту он посвящал овладению основами нового языка. Поначалу дело продвигалось медленно, поскольку многие слова ни на что не были похожи, и относительно них еще нужно было прийти к общей точке зрения. Как обозначить слово "жизнь" или "рассвет"? С расширением словаря ему стало не хватать рук.

Несколько уроков они не могли сдвинуться с места, пока Хосуэ не пришла в голову идея прибегнуть к другим частям тела. Например, ласково провести по лицу, чтобы обозначить красоту или нарисовать круг на груди, чтобы обозначить доброту. Шли дни, и Санчо начал понимать, что в громадным черепе негра таился глубокий и мудрый ум, придавленный, как и его собственный, грузом тоски и одиночества.