Сетра Лавоуд - Стивен Браст

Наконец его мысли вернулись к дому — достаточно новому, чтобы все еще приносить ему наслаждение — и эти же мысли принесли ему некоторое удовлетворение. У него не было традиционного аристократического консерватизма, недоверия к новому, во-первых потому, что он был молод, а во-вторых из-за того, что он вырос далеко от Империи и ее традиций, и не успел выучить простую мысль о том, что более старое всегда означает лучшее. Так что он с искренним удовольствием вспомнил свой дом, его мрамор и обсидиан, и стал думать о тех улучшениях, которые он может сделать.

Затем он мысленно прошелся по всем изгибам некоторых заклинаний, которые изучал совсем недавно, подумал о предстоящей битве и о комплименте, полученном от Сетры Лавоуд — да, если стоит обращать внимание на чьи-то комплименты, то только на ее.

После этого его мысли перескочили на Круг Колдунов, теперь настолько сильный, что был способен держать замок в воздухе автоматически, не прилагая особых усилий, и требовал только самого легкого наблюдения Арры, которая посвящала свою энергию двум делам: изучению природы колдовской силы ведьм и молитвам Богине Демонов. Мы хорошо понимаем, что ничто из этого не имеет никакой практической пользы, но, поскольку раньше мы всегда подчеркивали прагматической характер Арры, мы ошибались в ней, и поэтому приносим свои самые искренние извинения.

Наконец он осознал, что может безопасно телепортироваться.

Сосредоточиться на Черной Часовне оказалось замечательно легко — как только он начал, она сама нарисовалась в его мыслях, так что на самом деле тепепортация прошла без всяких трудностей. Первое, что он заметил, было резкое изменение температуры: в то время, как на Горе Дзур было прохладно, даже холодно, здесь было скорее тепло, хотя от Грохочущего Озера дул освежающий бриз, пахнувший свежей водой; только теперь, опять очутившись здесь, он понял, как тосковал по этому месту. Он появился внутри часовни, которая оказалась пуста и никем не занята, и вообще мало изменилась с того времени, когда он видел ее в последний раз. Ее все еще использовали, так как внутри не было ни паутины ни грязи, на некоторых скамейках и деревянных столбах появились, кажется, новые царапины, но в остальном она выглядела, как прежде.

Маролан вышел из часовни на улицу, которая, хотя и не имела официального названия (то есть на ней не было таблички, а карты деревни не существовало вообще), была известна как Дорога к Часовне, и немедленно закрыл руками глаза, чтобы защитить их от ужасно яркого света, о котором полностью забыл за те несколько лет, пока был на Западе. Ему пришлось какое-то время постоять, моргая на свет, прежде чем его глаза привыкли и он почувствовал, что может безопасно пройти по улице.

Через несколько шагов он оказался между магазином, торгующим галантерейными товарами, и лавкой торговца серебром, и, как он с радостью увидел, оба дома были восстановлены из руин. И тут, мы должны добавить, его узнали. Буквально в одно мгновение его окружила толпа народу, забросавшая его вопросами: Как поживает Арра? Правда ли, что эльфы убили всех, кроме него? Не прокляли ли его? Научился ли он говорить на иностранном языке? Возвращается ли он домой? Бесчисленные вопросы о Круге, обычно от тех, кто любил ту или иную ведьму. Но, самое главное, он понял, что они рады видеть его, и, несмотря на холодную злобу, наполнявшую его сердце, он обнаружил, что его тронуло их искреннее выражение дружбы, смешанное с некоторой почтительностью. И, несмотря на спешку, он не мог не задержаться и не поговорить с теми, кого знал. Все хорошо — даже более чем хорошо, блестяще. Нет никакого проклятия, но нет, он не вернется домой. Что он делает в земле эльфов? Что касается этого, он решил не говорить ничего, кроме того, что учит там много нового, но — а нельзя ли купить лошадь? И быструю лошадь, самую быструю в городке.

— Лошадь? А для чего ему нужна лошадь?

— Потому что, объяснил он, — есть некоторые язычники, настоящие варвары, которым требуется преподать урок, и как раз сегодня настал день, когда это произойдет.

Надо сказать, что это заявление, произнесенное достаточно спокойно, было встречено пораженным молчанием.

— Вы не можете иметь это в виду, вы шутите — сказал кто-то.

— Уверяю вас, — ответил Маролан, — за всю свою жизнь я никогда не был более серьезен. На самом деле, я даже не могу вам сказать, насколько мне трудно жить, не закончив это маленькое дело. Вы, надеюсь, помните, что в тот день, когда мне пришлось уехать, они разрушили до основания всю деревню.

— А потом они вернулись, — сказал ему один, — через несколько дней после того, как вы уехали.

— Как, они вернулись?

— Конечно, — сказал кто-то другой, — и сожгли все, что мы начали восстанавливать. Кое-кто из наших был убит, и я даже не знаю сколько ранено. Я сам, — добавил рассказчик, — получил такой удар мечом в спину, что шрам остался до сих пор.

— И с того времени? — спросил Маролан.

— О, они узнали, что вы уехали, и с того времени больше не приходили.

— Ну, — сказал Драконлорд, — теперь им не надо искать меня; напротив, меня будет очень просто найти.

— Да, но у вас есть армия?

— Да, — сказал Маролан. — Она здесь, на боку. — С этими словами он коснулся рукоятки своего меча.

Крестьяне посмотрели на меч и, кажется, даже через ножны почувствовали его — во всяком случае никто из них ничего не сказал на слова Маролана.

— А теперь, — сказал он, — кто мне может рассказать, как найти их?

— О, это достаточно просто. Они живут в четырех деревнях, сорок миль отсюда по берегу Грохочущего Озера. Первую из этих деревень легко узнать по двойному ряду платанов, которые растут вдоль главной улицы, как только вы войдете. Вам нужно, будьте уверены, что-нибудь для езды.

— Что-нибудь для езды? Тогда, как я говорил, мне нужна хорошая лошадь. Сорок миль не так-то мало, а мне нужно быть там завтра.

Его привели — а лучше сказать толпа, состоявшая из тридцати или тридцати пяти Восточников, выдавила его — к конюшне, где немедленно начался спор. Между людьми и Восточниками много различий — читатель сам знает, насколько эти различия многочисленны и глубоки — но по меньшей мере в одном отношении мы очень похожи: любой Восточник, как и любой человек, всегда будет утверждать, что его лошадь хоть немного, но лучше лошади соседа.

— Быстрый? Да, у тебя быстрый конь, но Его Лордство должно проехать больше, чем поллиги, а за это время твой конь загонит себя до смерти.

— Да как ты не проваливаешься со стыда, когда лжешь и не краснеешь? Более того, какого коня ты предлагаешь Его Лордству? Вот этого полу-мула? Ба, неужели ты хочешь дать Его Лордству коня с такой страшной мордой, который, к тому же, извивается и брыкается на каждом шагу, да так, что нужно сражаться с ним каждую секунду только для того, чтобы заставить его скакать в нужном направлении?