Аскольдова тризна - Владимир Афиногенов

Между прочим, в селении за Данилой и кличка числилась — Хват… Хотя прозвище кузнецам даётся в соответствии с их наклонностями в работе — Коваль, Огонь, Клещи, Молот. К примеру, приходит баба в кузню. Её спрашивают: «Чего тебе надобно?» — «Грабли починить» — «Значит, для сего дела тебе нужен Ярил Молотов или Дидо Огнёв…»

Вот и понимай: Ярил в кузнице молотом орудует, а Дидо огонь раздувает в горне. А Хват на все руки мастер, да такой мелочью, как грабли, заниматься не станет… Он в основном куёт мечи, охотничьи ножи и кинжалы, закаляет наконечники стрел… Но из этого не следует, что он не делает бороны, сохи, топоры, вилы… Ведь два последние орудия крестьянского труда используются и в битве с врагами.

Когда намедни напали хазары, вдова Внислава порешила рожнами не одного супостата. А не знать если об этом, то и не подумаешь, что сия баба на такое способна: пригожа, фигуриста, с высокой грудью и глазами, что два озера синих.

Под стать Даниле был каменщик Погляд, жрецы взяли его с собой мостить разрушенную кумирню… Поговаривали, что Погляд неравнодушен к молодой вдовушке… Сам он тоже вдовым остался — жену его украли хазары с покоса. Бывает и такое!

Камни для нужд капища возили на воловьих упряжках из каменоломни, где работали пленные хазары, византийцы и дикий люд — угры, гениохи, печенеги. Жрецы как-то пожаловались Аскольду и Светозару, что камни оттуда стали привозить не того размера, на какой указал Погляд, к тому же плохо отточенные. Князь поручил Яромиру в этом разобраться.

Через некоторое время из каменоломни доставили двух рабов — хазарина и византийца, которые там, на месте, отвечали за отгружаемые изделия. На малом совете, проходившем в доме утопленной, а затем закопанной в комариной чащобе, большинством голосов приговорили рабов к сожжению на жертвеннике, как только он станет готов и на капище будут поставлены новые идолы.

Но, к удивлению присутствующих и великому огорчению Светозара, против такого решения совета высказался сам Аскольд, но поколебавшись, всё же согласился с общим мнением.

Рабов заковали в цепи и бросили в темницу. И на какое-то время, поглощённые напряжённой работой, о них забыли; помнил об узниках лишь кто кормил их, да и то не всегда.

Когда же в очередной раз кормилец принёс еду в темницу, то обнаружил её пустой… Поднял шум, сбежались стражники, прибыли Светозар и его сын, но никто не мог даже предположительно сказать, как сие случилось. Запоры на двери не сломаны, никакого потайного хода или подкопа не нашли: не могли же узники улететь, потолок низкий, каменный, мрачный, в темнице ни одного отверстия…

— Наверное, боги — христианский и иудейский — помогли, — усмехнулся Яромир. — Перенесли на небо.

Стражники поняли его шутку, мрачно улыбнулись, — отвечать-то им придётся…

Аскольд и Кевкамен с рындами пробирались верхом между короткоствольными деревьями, росшими в приболотной местности; вначале молча прислушивались к бойкому стуку топоров, — то в нескольких сотнях локтей отсюда рубилась засека. Потом заговорили, но очень тихо, чтобы никто не мог услышать.

— Они в надёжном схроне, княже, — горячо заверил грек.

— Как же ты сумел обмануть стражников? — спросил Аскольд.

— Я не обманул, а подкупил того, кто приносил рабам еду…

— Хотя тайно освободить узников приказал я сам, но падкий на золото человек должен, Кевкамен, быть наказан… Он служит у нас и, следовательно, предал…

— Княже, кормилец оказался христианином, и золото для него не играло важной роли.

— Ты хочешь сказать, что он из милосердия пошёл на предательство?

— Да, княже… И я не бы не стал называть этот проступок таким словом, иначе и нас тогда можно обвинить в измене… Вина тех, кого малый совет предназначил в жертву, полностью не доказана, а мы, их освобождая, действовали исходя из заповедей Господних. И спасибо тебе, княже, что сие дозволил…

— Значит, в понятие христианского милосердия должно входить и прощение своих врагов?..

— Да, должно! Но враги бывают разные… Но что сделали нам те двое?.. И мы правильно поступили, что спасли их… Тем более они пригодятся…

Аскольд повернулся к греку и удивлённо вскинул брови. Но Кевкамен приложил палец к губам, глазами показывая на близко подъехавшего старшего телохранителя по имени Тур, который попросил у князя разрешения обратиться.

— Говори! — недовольный тем, что их перебили, повелел архонт.

— Князь, рынды нашли яму, полную человеческих костей, детских… Она была присыпана сухим мхом.

— Что сие может означать? — спросил грек.

Аскольд призадумался, нервно потеребил подбородок, и глаза его посуровели.

— Поехали… Сейчас узнаем… — пообещал он и повернул коня за старшим телохранителем.

На обочине поляны возле столетнего дуба увидели доверху наполненную детскими костями яму. На краю её жался худой старик с длинной косой на голове, сплетённой втрое и спускавшейся до пят.

— Словили паскуду… В пещере жил. Злющ, как ползучий гад. Изрыгал изо рта огонь. Хазарский колдун… Жрец бога Санерга, — пояснил Тур. — Признался, что сушил кости пленных детей, размельчал в пыль, разводил в воде и поил немощных.

— Детей-то сперва убивали? — снова спросил Кевкамен.

— Он их удавкой душил… Эй, змей вонючий, а ну рыгни огнём! — Тур легонько стукнул рукояткой плётки по голове старика.

Тот сморщил лицо, которое сделалось, как печёное яблоко, округлил безбровые глаза и действительно выдул ртом пламя…

— Вот лешак! — беззлобно проговорил старший телохранитель. — Перед тем как сотворить огонь, он какую-то растёртую труху жевал…

— Ладно, ставь его посреди поляны… Сейчас я разберусь с ним. По закону милосердия… — Архонт весело взглянул на грека, пустил коня вскачь и, поравнявшись с хазарским жрецом, отсек ему мечом голову… Не оборачиваясь, приказал старшему над рындами Туру:

— Бросьте голову в яму с костями, а тело оставьте — пусть склюют птицы или сожрут шакалы. Кевкамен! Заворачивай коня, поедем к кумирне Сварога…

Но по пути на капище заглянули полюбопытствовать, как рубится новая засека. Аскольд сам взял в руки топор, сделал зарубку на дереве на уровне своей головы и, не дорубив ствол до конца, зашёл с тыльной стороны, упёрся плечом и повалил его. Но дерево не упало совсем, а переломилось на месте сруба, ощетинившись длинными острыми выщепами… А Тур и другие рынды, помогая своему повелителю, освободили дерево от листьев и заострили сучья в виде пик… Глядя на ладную работу Аскольда и его телохранителей, лесорубы, трудившиеся здесь, довольно почмокали языком.

— Молодчина! — кто-то вслух похвалил князя.

Но архонт сделал вид, что похвалы не расслышал… Но тут перед глазами его мысленно возникли заградительные насыпи вокруг Киева.

Между Почайной и широким полем засека, тянувшаяся на три десятка поприщ, давно не обновлялась… Деревья сгнили у корня и не могут служить для противника серьёзным препятствием… Конница просочится через такую «засеку» запросто, если впереди пустить тяжёлые волокуши…

На кумирне Аскольд встретил Светозара и поделился невесёлыми выводами. Воевода, подумав, обратился к архонту:

— Княже, ты вовремя об этом вспомнил… Мои лазутчики доносят: всё более и более хазарских войск подтягивается к границе. Верно, замышляется не просто разбойное нападение, а кое-что посерьёзнее… Судя по всему, они, прорвав наши укрепления, ринутся дальше, на Киев. Нам сие было известно раньше, и я об этом говорил и тебе, и Диру. Каган не поладил с царём хазарским, и поход отложили… Думаю, нужно из древлянской земли отзывать Дира с дружиной, и пусть он, не мешкая и не дожидаясь нас, приступает к усилению оборонительных укреплений вокруг Киева.

— Добре, воевода, — согласился Аскольд. — Посылай к нему от моего имени гонца.

— Яромира пошлю, сына своего…

— Пусть будет так.

В сей момент из кузнечного горна, установленного неподалёку от деревянного Сварога, которого довершали вырубать плотники, взлетели искры и послышались команды Данилы:

— Дидо, клади в огонь железную чушку, а ты, Ярил, посильнее мехами орудуй… Да потом бери кувалду, но после того, как я постучу молотком по наковальне…

— Чуешь, княже, Хват для Сварога уже человеческие головы ковать начинает…

— Хорошо, воевода, но наковано ли достаточно мечей и сулиц?

— Обижаешь кузнецов, архонт, ремесло своё они высоко держат!

— Верю… Железные головы тоже нужны… А на выкованные доспехи и оружие сам взгляну.

«Придирчив, что касаемо дела… С Диром в этом отношении попроще…» — подумал Светозар, а у самого засосало под ложечкой: а вдруг что не понравится князю?! Взыщет!

Но лицезрение Сварога заворожило. Пока бог стоял на корнях трёхсотлетнего дуба: ноги ещё не успели вырубить. А делали его из цельного, не сваленного на землю дерева, — на большой высоте ссекли крону и сучья, выдолбили лицо, шею, плечи, руки. В левой он будет держать су лицу, в правой — серебряный шар. Сварог должен быть огромный и сильный, каким представляли отца Даждьбога и бога огня Сварожича древние русы.