Окопник - Владимир Геннадьевич Поселягин

сказал. А вообще крепость вполне начала драться, в артиллерийском парке разворачивали орудия, уже отвечали, из самих зданий крепости, из бойниц, били пулемёты. Видно, что шло вполне управляемое сопротивление, строилась оборона. То, что командирам не разрешили выходные, сказалось, и крепость теперь крепкий орешек, на что я мысленно ругнулся. На такое я как-то не рассчитывал, думал командиры выведут подразделения, смысла держаться за крепость нет, но не выводили. Или приказа нет, или наоборот, стоял приказ, держать оборону. Сам я нормально был упакован, форма моя, чуть испачканная на груди Вершинным, кровью намарал, не страшно, на груди висел бинокль полевой, тонкий ремешок планшетки, на поясном ремне фляжка, кобура с пистолетом. За спиной вещмешок. Волшебный вещмешок, откуда я смогу доставать много нужного. Вполне достаточно. А так из крепости по мосткам народ бежал, нам навстречу, и пробиться через этот поток не очень-то удавилось, по краю шли, но всё же прошли через арку Цитадели внутрь.

- Боец, вон убитый часовой, забери оружие, патроны и каску. Документы не забудь. Бегом.

Тот побежал к убитому красноармейцу-стрелку, по каске ясно что часовой, погиб в первые минуты войны. И это не мародёрство, тот приказ выполнял. Прибежал обратно, нагоняя меня, сообщив, что кроме винтовки «Мосина», было двадцать пять патронов россыпью, забрал ещё пилотку и каску. Документы убитого мне отдал, я в планшетку их прибрал. Сам Вершинин свои документы сохранил, при нём были. Я уже определил где штаб обороны, туда пригибаясь посыльные бегали, и оттуда. Вот ты и поспешили, часто вокруг миномётные и артиллерийские снаряды разрывались, осколки так и свистели, но мы перебежками добрались до нужного здания, я козырнул сержанту, тот с бойцами и станковым пулемётом «Максим» на охране, и в штаб, он на первом этаже. Тут три полковника командовали. Точнее два полковника и один полковой комиссар.

- Кто такой? - спросил один из полковников, наблюдая, как я расстегнул клапан нагрудного кармана, после чего взял протянутые документы, и справку. - На излечении находитесь? Что случилось?

Сняв фуражку, я показал багровый след пули.

- Рана зажила, но диагноз другой, полная потери памяти

- Беспамятный, значит? - уточнил тот, и поморщился, когда на нас мусор посыпался, один снаряд попал в задние. - Кем был?

- Начальник штаба полка. Уже проверяли, по штабной работе ничего не помню. А утром проснулся от канонады, и сам удивился, я чётко различаю где какое орудие работает, даже по звуку определяю их позиции.

- Корректировщик? Хм, это хорошо. Проверим. А что за боец?

- В городе подобрал.

Вершинина проверили и отправили к его подразделению, это его остатки полка готовили позиций, обкладывали пушки мешками с землёй, снаряды переносили. Меня «обрадовали» что артсклад рванул, даже стен не осталось, «золотой» выстрел в первые минуты обстрела крепости. Запасы есть, но мало, каждый снаряд в цель, такой лозунг сейчас политработники продвигали. Вообще в штабе деловая суета царила, полевые телефоны на столах стояли, многие звонили, оба полковника постоянно на связи, бойцы-связисты бегали, устраняли повреждения. Вот и меня направили на наблюдательный пункт, в другое здание, где корректировщики устроились. И знаете, я оказался на своём месте, и стал работать именно по уничтожению миномётов и пушек. Точнее по их расчётам, по ценным кадрам. Уже девять «трёхдюймовок» в строй ввели, и те активно били по своим собратьям, что стояли на вооружении германской армии. Где доставали, всё же дальность у них была едва восемь километров. Так что тяжёлые орудия, что были за дальностью этой дистанции, нам не по силам было достать. Однако и более лёгких пушек да миномётов, нам с лихвой хватало. Я был старшим на посту корректировки, лейтенант, что тут ранее командовал, передал мне это право, вот я и управлял огнём. Уже к полудню немцы вынуждены были снизить пальбу по крепости, потому как потери среди артиллеристов несли просто страшные. Причём я играл, например, отмечал очередной удар как накрытие батареи батальонных миномётов, а на самом деле накрыл батальон пехоты, что столпился у переправы, орудия по десять выстрелов в максимально быстром темпе сделали. Больше сотни солдат, даже двести скорее, точно погибли, не меньше раненых. Кучно собрались.

К полудню немцы серьёзно снизили артогонь, я накрыл два десятка пушечных батарей, две гаубичных, близко стояли, и шестнадцать миномётных, помимо одиночных миномётных орудий. К трём часам дня у нас осталось всего три орудия, ещё одно пытались вернуть в строй, немцы тоже контрбатарейную борьбу вести умели, расчёты повыбивало, сейчас у трёх орудий и стрелки уже подавали снаряды. Впрочем, всё, последние снаряды я выпустил, разрушив понтонный мост, так что стрелять больше нечем, а цель нужная, на такую потратить не грех. Причём это командование обороны решило, я просто сообщил что наблюдаю наведённый мост, вот и получил приказ НЗ потратить. То, что работа нашей артиллерии довольно высока, по снизившемуся обстрелу крепости было ясно, да и офицера в плен взяли, тот сообщил о больших потерях среди миномётчиков и артиллеристов, так что я даже получил устную благодарность. Свернув наблюдательный пост, время полпятого было и смысла держать тут бойцов нет, я направился в штаб обороны. Зама моего, того лейтенанта, давно бросил на орудийные позиции, расчёты и командиров выбивало, вот и до него очередь дошла. Погиб тот в час дня, но неплохо командовал. Со мной телефонист, четыре бойца, вот и всё, с ними к штабу двинул.

В штабе работа так и шла, тут мне сообщили что поступил приказ прорываться из крепости, уже готовиться, как стемнеет пойдут на прорыв, вот я и предложил свою кандидатуру на место командира группы прикрытия, чтобы наши прорвались. Причём, сообщил что мне нужно двадцать добровольцев, этого достаточно. Сам уйду чуть позже, когда основная масса вырвется и по сути расчистит нам дорогу. Полковой комиссар, Фомин его фамилия, того ранило, голова перевязана, записал мои данные из командирского удостоверения, обещал подобрать бойцов, пока же извещали очаги сопротивления, готовились к прорыву, а я занял нишу командира группы быстрого реагирования, из тридцати бойцов. Да сам и создал её. Вот, вооружившись личным пистолет-пулемётом «ППД», и стал отбивать разное недавно потерянное. Если немцы где прорывались мы возвращали утраченные позиции. восстанавливая их. Двенадцать схваток выдержали до наступления темноты, я шёл на острие, как таран, снося шквальным огням из «ППД», у того дисковый магазин, остальные добивали. Личная защита спасала, четыре накопителя в ноль разряжены, но среди бойцов потери были, хотя на удивление, небольшие. Бойцы были просто поражены что я без царапинки