Маньяк из Бержерака. Дом судьи. Мегрэ и человек на скамейке (сборник) - Жорж Сименон

– Он брал взаймы еще у кого-то?

– У месье Семброна и у меня.

– А кто такой месье Семброн?

– Бухгалтер. Он больше не работает, живет один на набережной Межиссери.

– У него есть сбережения?

– Он очень беден.

– И тем не менее вы оба ссудили деньгами месье Луи?

– Да. Иначе его дом выставили бы на продажу, и вся семья могла оказаться на улице.

– Почему он не обратился к месье Каплану?

– Потому что месье Каплан ничего бы ему не дал. Не тот характер. Когда хозяин сообщил, что закрывает торговый дом, он вручил каждому конверт, в котором лежала заработная плата за три месяца. Месье Луи не решался хранить эти деньги дома, чтобы жена ни о чем не догадалась.

– Она рылась в его бумажнике?

– Я не знаю. Скорее всего, да. Именно поэтому я взялась сберегать его деньги, и каждый месяц месье Луи брал у меня определенную сумму, соответствующую его зарплате. Затем, когда денег не осталось…

– Я понимаю.

– Он мне все вернул.

– Как скоро?

– Через восемь или девять месяцев. Не прошло и года.

– Все это время вы его не видели?

– Где-то с февраля по август.

– И вы нисколько не беспокоились?

– Нет. Я знала, что он не обманет. Но даже если бы он не вернул деньги…

– Он сообщил вам, что нашел новое место работы?

– Он сказал, что работает.

– В то время он уже носил желтые ботинки?

– Да. Иногда он заходил меня проведать. И каждый раз приносил подарок мне и сладости для мамы.

Возможно, именно поэтому старая женщина посмотрела на Мегрэ так разочарованно? Гости, приходящие в дом, всегда приносили старухе гостинцы, а комиссар явился с пустыми руками. Мегрэ дал себе слово, что, если ему придется вернуться в лавку, он обязательно захватит с собой конфеты.

– Месье Турэ никогда не упоминал никаких имен?

– Чьих имен?

– Ну, не знаю. Новых начальников, друзей, приятелей…

– Нет.

– Он не беседовал с вами о каком-то конкретном квартале Парижа?

– Только об улице Бонди. Он часто возвращался туда. Ему было больно видеть, что старое здание до сих пор не снесли. «Мы могли бы проработать там еще не один год», – вздыхал месье Луи.

У входной двери звякнул колокольчик. Леона вздрогнула и по привычке вытянула шею, чтобы посмотреть, кто вошел в лавку. Мегрэ поднялся.

– Не хочу вам больше мешать.

– Я всегда буду рада вашему приходу.

У прилавка стояла беременная женщина. Комиссар взял шляпу и направился к двери.

– Благодарю вас.

Пока Мегрэ садился в машину, обе женщины провожали его глазами, глядя поверх приданого для новорожденных, поверх нежной белой и розовой вязаной одежды.

– Куда едем, патрон?

Было одиннадцать часов утра.

– Остановись у первого попавшегося бистро.

– Так вот оно, прямо напротив.

Однако странная застенчивость помешала комиссару зайти в заведение прямо на глазах у Леоны.

– Сверните за угол.

Он хотел позвонить месье Каплану и разыскать в телефонном справочнике точный адрес месье Семброна, проживающего на набережной Межиссери.

И уж коли Мегрэ начал свой день с кальвадоса, то решил выпить еще одну рюмочку прямо у стойки.

Глава 3

Яйцо всмятку

Мегрэ обедал, сидя в своем углу в ресторане «Дофин». Это был весьма характерный признак: у него не имелось никакой срочной работы, поэтому он мог бы спокойно отправиться на обед домой. В ресторане, как обычно, несколько инспекторов с набережной Орфевр потягивали аперитивы. Когда Мегрэ направлялся к своему столику – а он всегда садился за один и тот же столик у окна, откуда можно было наблюдать за неспешным бегом Сены, – они провожали его взглядами.

Не говоря ни слова, инспекторы, не входившие в его бригаду, переглянулись. Тяжелая походка, хмурое лицо, мрачная рассеянность комиссара – все, что обычные люди приписали бы плохому настроению, много значили для любого служащего криминальной полиции. И если на их лицах играли легкие улыбки, – которые, впрочем, не могли скрыть глубокого уважения, – то лишь потому, что они точно знали: рано или поздно Мегрэ обнаружит человека, совершившего преступление.

– Телятина с грибами и томатами сегодня хороша?

– Да, месье Мегрэ.

Сам того не осознавая, комиссар посмотрел на официанта так же, как смотрел бы на предполагаемого преступника.

– Пива?

– Полбутылки красного бордо.

В нем взыграл дух противоречия. Если бы ему предложили вино, он бы потребовал пива.

Сегодня комиссар еще не появлялся в конторе. Он посетил Семброна на набережной Межиссери, и этот визит несколько выбил его из колеи.

Перед этим Мегрэ позвонил домой Максу Каплану, где ему ответили, что месье Каплан находится на своей вилле в Антибе, и никому не известно, когда он вернется в Париж.

Входная дверь дома на набережной Межиссери располагалась между двумя магазинчиками, которые продавали птиц, и клетки разных размеров оккупировали большую часть тротуара.

– Месье Семброн? – спросил Мегрэ у консьержки.

– На самом верху. Вы не ошибетесь.

Напрасно комиссар искал лифт: его просто не существовало; пришлось преодолеть шесть этажей пешком. Старое здание, темные и грязные стены. Лестничная площадка последнего этажа освещалась верхним фонарем, слева от двери висел красно-черный шнур, напоминавший пояс от домашнего халата. Мегрэ потянул за него. Где-то внутри квартиры раздался негромкий дребезжащий звук. Затем послышались легкие шаги. Дверь открылась, и Мегрэ увидел неестественно вытянутое, бледное, костлявое лицо, с бесцветной многодневной щетиной и слезящимися глазами.

– Месье Семброн?

– Это я. Пожалуйста, входите.

Короткая фраза была прервана приступом глухого кашля.

– Извините. Мой бронхит…

В помещении стоял отвратительный затхлый запах. Слышалось шипение газовой плиты. На огне кипела вода.

– Комиссар Мегрэ из криминальной полиции…

– Да. Я подозревал, что вы придете. Вы или кто-то из ваших инспекторов.

На столе, покрытом цветастой скатертью из разряда тех, которые можно обнаружить только на блошином рынке, лежала утренняя газета, открытая на странице с сообщением о смерти Луи Турэ.

– Вы собирались обедать?

Около газеты стояла тарелка, стакан воды, подкрашенной вином, кусок хлеба.

– Это подождет.

– Прошу вас, не обращайте на меня внимания.

– В любом случае мое яйцо уже переварилось и стало твердым.

И все же старик отправился за ним. Шипение газа прекратилось.

– Садитесь, пожалуйста, месье комиссар. Будет лучше, если вы снимете пальто. Я вынужден слишком сильно топить, и все из-за моего хронического бронхита.

Он был почти таким же старым, как мать мадемуазель Леоны, но не имел близких, которые могли бы заботиться о нем. Вероятно, никто не приходил к нему в гости в эту убогую квартиру, единственной роскошью которой был великолепный вид на Сену, а далее – на Дворец правосудия и цветочный рынок.

– Как давно вы виделись с месье Луи?

Разговор длился полчаса из-за продолжительных приступов тяжелого кашля и невероятной медлительности, с которой месье Семброн ел вареное яйцо.

И что же в конечном итоге получил Мегрэ? Ничего такого, чего бы уже не знал благодаря консьержке с улицы Бонди или Леоне.

Для Семброна закрытие торгового дома Каплана также стало катастрофой, и он даже не пытался искать другое место. За годы работы ему удалось скопить небольшую сумму, и он полагал, что этих сбережений будет достаточно, чтобы достойно встретить старость. Но после девальвации эта сумма оказалась просто смехотворной, ее хватало лишь на то, чтобы попросту не умереть с голоду; вероятно, вареное яйцо было самой существенной пищей, которую бедняга мог позволить себе за день.

– К счастью, я занимаю это жилье уже сорок лет!

Семброн давно овдовел, а детей у него не было, поэтому он ни минуты не колебался, когда к нему пришел Луи Турэ и попросил денег.

– Он сказал мне, что это вопрос жизни и смерти, и я сразу же почувствовал, что так оно и есть.

Мадемуазель Леона также ссудила месье Луи деньгами.

– Он мне вернул их несколькими месяцами позже.

Но разве в течение этих месяцев в голову бухгалтера не закрадывалась мысль, что месье Луи никогда не вернет одолженную сумму? На что бы в таком случае месье Семброн покупал свое ежедневное яйцо?

– Он часто заходил к вам?

– Два или три раза. Первый раз, когда принес деньги. Он подарил мне пенковую трубку.

Старик взял трубку с этажерки. Вероятно, табак он тоже экономил.

– Как давно вы его видели?

– В последний раз это случилось три недели тому назад, на скамейке бульвара Бон-Нувель.

Старого бухгалтера по-прежнему привлекал район, где он проработал всю жизнь, и время от времени он отправлялся в паломничество по любимым местам.