Тирмен - Андрей Валентинов

Оделся и побежал в тир.

Любуясь по дороге городом, словно попал сюда впервые.

– Здравствуйте, дядя Петя!

Тирщик кивнул. И потом долго, не перебивая, слушал рассказ о военкомате.

Они сидели в знакомой каморке наверху. Посетителей не было: слишком рано. Взрослые на работе, молодняк учится. Парк пустой, на утренних киносеансах даже скидка не помогает: в зале три калеки.

Петр Леонидович подумал и запер тир изнутри.

– Значит, не будем спорить, – подвел он итог Данькиной истории. – Пошли, белобилетчик.

– Куда, дядя Петя? На «минус первый»?

– Сначала на «минус первый»…

В боевом тире дядя Петя задерживаться не стал. Поманив парня рукой, он прошел мимо огневого рубежа к мишеням и пулеулавливателям с антирикошетным покрытием. Туда, где блестел рельсовый путь для движущихся целей. Разумеется, гораздо меньший, чем на открытых стрельбищах. Данька знал, что там, согласно правилам, горизонтальная часть рельсов двадцать семь метров в длину, а наклонные правая и левая части – по пятнадцать метров. Здесь наклонные части были совсем коротенькие, хотя и оборудованные в высших точках стопорно-пусковыми устройствами: удерживать тележку на месте до команды. Левый коридорчик заканчивался металлической дверью. При Даньке дверь еще ни разу не открывалась. Он был уверен, что там хранится разный хлам.

Сейчас уверенность поколебалась.

Дядя Петя достал ключ с витиеватой бородкой, отпер висячий замок.

– Не боишься?

Вспомнилось, как они впервые спускались на «минус первый». Данька тогда трясся от страха, ожидая, что тирщик убьет его, расчленит и спустит в канализацию. Или оставит лежать для устрашения будущих любопытных мальчиков. Три года прошло. Куча времени. Мальчик вырос, стал большим. Мальчик хочет в армию, а армия мальчика не хочет.

– Нет.

Страха не было. Был интерес и азарт: что там?

Артур, хитрец, о тайном ходе не рассказывал…

– Артуру сюда дороги нет, – словно читая мысли, буркнул дядя Петя. – Запомни раз и навсегда. С Артуром про «минус второй» лучше помалкивай. Незачем дразнить голодную собаку куском мяса. Укусить может. Он и так сюда рвался, всю плешь мне проел…

«Оттого, наверное, Артур и из тира ушел, в механики, – сообразил Данька. – Обиделся…»

Вниз вела узкая винтовая лестница. Наверное, есть и другой спуск, более комфортабельный. Хотя… Что-то подсказывало: другой спуск, может, и есть, но комфорта не жди. На «минус втором» скоростные лифты с зеркалами не положены.

Ламп не горело.

Ни одной.

– Клиенты пользуются. – Петр Леонидович подсвечивал фонариком, который предусмотрительно захватил с собой. – Вот и не жгу лишних свечей…

Что за клиенты пользуются загадочным «минус вторым» и почему лишние свечи в этом колодце мешают клиентам, Данька не понял. А спросить постеснялся. Спустившись примерно этажа на два, они попали в крохотный предбанничек: стены в деревопанелях с утеплителем, потолок зашит пластиком, в щелях – звуконепроницаемый «Макрофлекс». Сбоку – красная лампочка, как в древней фотолаборатории.

– Что бы ты ни увидел, не бойся. Нам ничего не грозит.

– А я и не боюсь, – сказал Данька.

Даже обидно, думал он, пока старик отпирал дверцу «минус второго». Что ж он меня стращает, а? Проверяет? Шутит? На понт берет?! Петли дверцы оказались хорошо смазаны: не скрипнули, открывая дорогу гостям. Нет, хозяевам. Кто хозяева тира, если не мы, тирмены?

Доверие Петра Леонидовича грело душу.

Перед ними открылся длинный и довольно-таки грязный бункер. Если бы не простор, больше всего бункер напоминал подвал под Данькиным домом. Изгибы черных труб, сгоны, перемычки, грязный, закопченный бетон стен, тусклые лампочки в защитных ящичках. Пуле такие ящички, как говорится, до лампочки. Ржавчина, пятна сырости, где-то капает вода. Только крыс не хватало.

Вместо крыс, в двадцати метрах от тирменов, укрывшись за грудой мешков с песком, лежали двое. Целясь в противоположную сторону бункера из «Калашей».

– Высунься! – попросил первый и грязно выругался. – Ну, высунься, гадюка!

Данька узнал стрелка. Этот человек, в неизменном костюме-тройке (три пуговицы, мелкая полоска, ярко-красный галстук), с депутатским значком на лацкане, не слезал с экранов телевизоров. Боролся за права пенсионеров, громил повышение тарифов на коммунальные услуги, клеймил предателей Родины, вручал грамоты победителям конкурса юных кобзарей… Сейчас депутат накинул поверх костюма прозрачный дождевик: длинный, до пят, с капюшоном.

Боится испачкаться, понял Данька. Ему в мэрию, или на митинг, или в столицу лететь, заседать. Отстреляется, снимет дождевик – и опять как новенький.

Зачем депутат перед работой, с утра, стреляет на «минус втором», он не знал.

В дальнем конце бункера, куда целилась сладкая парочка, было темно. Но вот взлетела ракета, рассыпалась зеленым огнем, осветив скалы. Видимо, там, где эти скалы находились, март выдался гораздо теплее, чем в родном Данькином городе. Чахлая зелень, кривые деревца вцепились в трещины корнями, куча щебня ползет вниз, к тропинке.

На тропинке чадил, почти не давая света, военный автомобиль.

– «Мустанг», – тихо сказал дядя Петя, проследив за взглядом парня. – На «КамАЗе» делают. Двигатель уровня «Евро-2», турбонаддув. Гарантированный пуск двигателя при отрицательных температурах до минус полсотни градусов. Сильная машина.

Около сильной машины копошились два раненых солдата.

Картина не выглядела странной. Идет война, темно, летит ракета. Подбит автомобиль. Ничего особенного. Если, конечно, не задумываться, почему этот фильм показывают в подземном бункере. И почему фильм – не фильм, а провал туда, где все объемно, грязно, страшно и взаправду.

– Есть! – заорал депутат.

Он привстал и начал садить очередь за очередью в скалу, из-за которой только что высунулся бородатый детина в камуфляже. Стрелял депутат скверно: ствол задирало вверх, пули высекали кусочки камня, не задевая детины. Тот спрятался обратно, под прикрытие, но вскоре опять сунулся наружу, высматривая солдат у машины. В руках у детины был такой же автомат Калашникова, как и у депутата: «АК-74». Кучность и точность стрельбы не очень, зато высокая надежность. И меньшие требования к уходу.

Три или четыре осветительные ракеты рассыпались над горами.

– Сучий потрох!

Депутат вскинул автомат, но «Калаш» выстрелил только один раз – пуля ушла в сизое, похмельное небо над скалами – и умолк. Кончился магазин. Бранясь вполголоса, депутат зашарил вокруг себя в поисках запасного. Бородач за скалой повел стволом, выцеливая раненого…

Напарник депутата открыл огонь.

Голова бородача лопнула, полетели брызги. Детина медленно, как в кино, начал валиться на спину.