Крылов - Владимир Липилин

При правлении, возглавляемом генералом Крыловым, Путиловский завод вышел на полутысячный рубеж по выпуску орудий в месяц. Таким образом, вопрос из формы: «Сколько можете?» — был переведен в категорическое утверждение: «Сколько надо!» И потому-то, в частности, в ходе знаменитого Брусиловского прорыва «противник, дрогнувший и побежавший, увидел перед собой преображенную русскую армию».

Столь мощный подъем производства произошел даже вопреки второму вещему сну, навеянному Манусом Распутину. И этот сон содержал предсказание того, что по нужно накладывать секвестр на Путиловский завод. Естественно, что сон был передан по такой инстанции: Манус — Распутин — Александра Федоровна — Николай Второй. Но сон этот, к счастью многих русских солдат, был не в руку.

В январе 1916 года «Запиской», представленной такими русскими учеными, как Б.Б. Голицын, И.А. Рыкачев, В.А. Стеклов, Алексей Николаевич Крылов был рекомендован в ординарные члены Российской академии наук по специальности «математическая физика».

2 апреля 1916 года Крылов единогласно был избран, а 21 мая того же года утвержден действительным членом академии. Об этом акте было объявлено по флоту 2 июня 1916 года. В том же приказе извещалось, что Крылов оставлен профессором Морской академии.

Вслед за избранием новый академик в соответствии с его званиями был рекомендован на должности директора обсерватории и начальника Главного военно-метеорологического управления.

Протестуя как против первого, так и второго назначения: «Какой я метеоролог, я — кораблестроитель», — Алексей Николаевич был вынужден подчиниться им «ввиду военных обстоятельств».

Престижные должности в конце концов были оставлены по-крыловски безболезненно и для него, и для военной метеорологии. Не желая быть в «роли механического штемпеля, которым стукают по бумагам», Крылов остался самим собой. Подчинившись уговорам непременного секретаря академии и обстоятельствам военного времени, то есть приказу, он все-таки недоумевал про себя: «Что же это за наука такая, возглавлять которую должен одновременно и академик и генерал?»

Крылов пригласил к себе синоптика, одного из младших сотрудников обсерватории, и попросил:

— Будьте любезны представить мне справку о погоде близ мыса Финистере 14 марта 1913 года.

Ничего не подозревавший подчиненный, просмотрев синоптические карты, истребованную справку составил. Удивленный начальник прочитал резюме точного документа: «В означенный день была ясная погода и почти полный штиль».

— Желал бы я вам быть в этот штиль в этом месте; я как раз был здесь при плавании на «Метеоре», после двух часов дня начался жесточайший шторм 11–12 баллов ураганного характера, продолжавшийся более суток.

Разумеется, «сраженный» сотрудник немедля поделился впечатлениями о грозном придирчивом начальнике с сослуживцами. Отделы в ожидании «новой метлы» подтянулись, и начальник увидел в этом благое от своего пребывания во главе управления. Кроме того, оп распорядился произвести некоторую перепланировку здания, в результате чего помещение архива было приподнято, что и спасло хранилище документов от наводнения 24 сентября 1924 года.

И еще одно доброе дело было совершено директором — академиком и генералом. Узнав, что в помещениях аэрологической обсерватории в Онтолове не было канализации, он написал и устно изложил рапорт о вопиющем безобразии лично министру народного просвещения. Министр, а им был граф Игнатьев, при первых фразах рапорта недоуменно приподнял плечи, полагая, что рапорт направлен не по адресу. Но чуть позже плечи заняли нормальное положение, а затем даже опустились.

— Что такое? — спросил граф у читавшего рапорт директора обсерватории Крылова.

— Точно так, ваше сиятельство, — не дрогнув ни одним мускулом, отчеканил генерал-академик Крылов, — жидкие и твердые экскременты спускаются открытой канавой, которая идет к источникам, питающим дворцовый водопровод Царского Села…

Вместо необходимых шести тысяч рублей, длительное время выпрашиваемых прежними начальниками, новому директору обсерватории немедленно была отпущена сумма в десять раз большая.

Озорной задор не покидал Алексея Николаевича и на шестом десятке прожитых лет, обещая не иссякнуть всю жизнь.

Но как бы то ни было, а пребывание, по собственному выражению академика, в роли «штемпеля и свадебного генерала» тяготило, и вскоре Алексею Николаевичу представился случай отказаться от почетных, но бесплодных постов.

Случай трагический. Вот слова самого Крылова из его конфиденциального рапорта непосредственному высшему начальству: «7 октября 1916 года великое несчастье постигло русский флот — линейный корабль дредноут «Императрица Мария» от пожара и взрыва носовых погребов затонул на 9-саженной глубине, опрокинувшись днищем вверх… До назначения мне заместителя прошу телеграфного разрешения сдать должность начальника Главного военно-метеорологического управления и.о. моего помощника с.с. Семенову-Тянь-Шанскому, дабы мне иметь возможность теперь же принять надлежащее участие в спешных работах Технического Бюро кораблестроения по проектам подъема «Ими. Марии».

Во главе комиссии Крылов спешно выехал к месту трагического происшествия, в Севастополь.

Неутешны, но бескомпромиссны выводы корабельного академика. Могучий линкор, 225 нижних чинов, два кондуктора, мичман Игнатьев погибли. Среди спасенных и спасшихся 85 раненых и обожженных. Трагедия произошла в результате халатного управления кораблем, но обстоятельства ее не исключали и «злого умысла», то есть совершения диверсии немецкими агентами.

Академик не следователь и не сыщик — но его дело организовывать поимку диверсантов и расследовать уголовные обстоятельства морской трагедии. Тщательный же технический анализ серин взрывов на погибшем линкоре не подлежит сомнению. Установив это, А.Н. Крылов деятельно приступил к осмысливанию следующего этапа своей горькой миссии в Севастополь — к проект> подъема затонувшего корабля.

Между тем подошел 1917 год. Затягивалась война, росло недовольство народных масс. Последние исторические мгновения существовал дом Романовых.

Давно понимая неминуемую гибель царизма, Крылов лишь удивлялся тому, что бутафорная корона все еще венчала Россию. Не раз и не два Алексей Николаевич высказывал это свое удивление. Так было, в частности, когда прозорливый ученый проанализировал финансово-экономическое состояние путиловских заводов. В докладной записке о своем пребывании в роли главы этой корпорации он сделал прямой вывод: подобное состояние может быть лишь в пораженном и неизлечимом обществе, которое возглавляет прогнившее и бездарное во всех отношениях, продажное правительство. Тот же мотив прозвучал и в определении причин взрывов и пожара на линкоре «Императрица Мария». Наконец, не вытерпев, выступая перед Комиссией Академии наук по изучению естественных производительных сил России, Крылов послал «ко всем чертям» весь царский дом. Произошло это так.